Рязанский выпуск
№22 от 9 июня 2016 г.
Свежие новости
Туман, пожар и четырнадцать жертв
(24.04.2024)
Заместитель Сергея Шойгу задержан за взятку
(23.04.2024)
Не поделили выделенку
(23.04.2024)
Читатели "Новой" пожаловались в редакцию на бардак
(23.04.2024)
До встречи в виртуальном строю
(23.04.2024)
ФАС давит на Горгаз
(23.04.2024)
И поучились, и поработали
(23.04.2024)
Выходные в Рязанской области: полеты во сне и наяву
(22.04.2024)
Воздух и вода: рязанцев продолжают травить
(22.04.2024)
Большой уборке – большие цифры
(22.04.2024)
"В Дягилево весь день неспокойно"
(21.04.2024)
Из предложки "Новой"
(21.04.2024)
Путешествие на скамейке с открытым финалом
В новой постановке студенческого театра «Переход» актеры пытаются раскрыть природу человеческого обмана
.jpg)
Фото Андрея ПАВЛУШИНА
Фото Андрея ПАВЛУШИНА
Хрестоматийное высказывание Немировича-Данченко о том, что есть театр, известно, пожалуй, каждому артисту: «Вы можете построить замечательное здание, посадить великолепных директоров и администраторов, пригласить музыкантов, и все же театра не будет; а вот выйдут на площадь три актера, постелют коврик и начнут играть пьеску даже без грима и обстановки – и театр уже есть». Премьерный спектакль «Скамейка» театра РГУ имени С.А.Есенина «Переход» лишний раз в этом убеждает. Он, она, скамейка. Дерзкий вопрос, ироничный ответ. И пустое пространство сцены заполняется еще одной историей извечных человеческих отношений.
Завершать сезон премьерами – хорошая традиция. Студенческий театр «Переход» порадовал под занавес двумя новыми постановками. И если в спектакле «Дети Ванюшина» по пьесе Сергея Найденова занята целая когорта юных артистов театра, то «Скамейка» разыгрывается на двоих. Как рассказал художественный руководитель театра Геннадий Кириллов, по сути «Скамейка» стала самостоятельной работой артистов Марины Крошилиной и Виталия Гусева-Чичиля. Получив из рук худрука текст, они осуществляли актерский анализ, представляя небольшие отрывки. Так постепенно сложился полноценный спектакль.
«Скамейка» была написана драматургом Александром Гельманом еще на закате советской эпохи. И за эти годы «обросла» богатой театральной историей: запреты и разрешения на постановку, звездные исполнители и громкие имена. «Дела давно минувших дней», но именно эта пьеса выбирается для молодежной работы. И при ближайшем рассмотрении выбор не случаен. Сюжеты многолетней советской давности сегодня как нельзя более в ходу. Радио России открывает «Кунсткамеру страны Советов». СТС возвращает «Восьмидесятые». «Намедни», «Назад в СССР» – все эти проекты призывают зрителей оглянуться в прошлое (которое еще так недавно было настоящим!).
Вот только зачем?
Хочется верить, не только для того, чтобы «пощупать» приметы времени. Хотя порой джинсы-варенки, автоматы с газированной водой и авоськи воспеваются с таким увлечением, что их принимаешь за инопланетные артефакты. Исключительно предметно-бытовая ностальгия была бы унизительна и для прошедшей эпохи, и для человека. Приятно думать, что каждая вещь – это вещь-в-нас. И хранит нечто большее: разговоры, прикосновения, чувства, отношения. И чем больше лет нас отделяет, тем сильнее притягивают воспоминания, в силу свойственной человеку идеализации наполняясь теплотой и романтизмом.
…Все это долгое предисловие было ради того, чтобы перейти к доказательству от противного. Спектакль «Скамейка» не воспевает и не идеализирует. Он практически не содержит вещественных примет времени. Разве что косынка, кокетливо повязанная героиней, сегодня показалась бы старомодной. Единственный предмет декорации и главное место действия – скамейка в городском парке – деталь вневременная. И в восьмидесятые, и в наше время, и в мегаполисах, и в провинциальных городках это излюбленное место отдыха. У Гельмана это может быть Парк культуры и отдыха имени Цурюпы, в Рязани – «Наташкин парк», но в любом случае узнается без подсказки.
И что самое интересное, без ностальгических нот раскрываются и отношения героев. Спектакль не тешит нас иллюзией, что «раньше все было по-другому». Известная истина: «Времена меняются, нравы остаются» – подтверждаются каждым словом молодых артистов и каждой реакцией зрителей.
«Вот некоторые говорят: «Что это такое, какой ужас, не успели познакомиться и уже сошлись, уже в постель!» А почему, спрашивается, люди так спешат? Ну, почему? Потому что у нас рано закрываются гастрономы!» – на эту реплику зал ожидаемо отвечает смехом, памятуя о запрете продажи алкоголя.
Спешили тогда, спешат и сейчас. Не разбираясь, не прочувствовав, не поняв друг друга. Ведомые мучительным желанием спастись от страшного одиночества. Она – контролер ОТК на чулочной фабрике. Простая женщина с неказистой судьбой, мать-одиночка. Он – Юра-Коля-Алексей-Федор Кузьмич. Завравшийся гуляка, встретивший и не узнавший женщину, уже однажды им брошенную. Сойдясь снова на той же самой лавочке, они хватаются друг за друга, вытрясая душу в поисках правды. И любви…
Он врет, она ловит его на лжи, он изворачивается и снова обманывает. Врет и она, причем сама себе. Приукрашивая, оправдывая себя и его, наполняясь наивным оптимизмом по поводу совместного будущего. И тут же, напоровшись на очередное вранье, проклинает и ненавидит. Диалог развивается молниеносно, настроение меняется вдруг, и резкие повороты сюжета обязывают актеров стремительно передвигаться по эмоциональной шкале: от презрения до нежности, от злобы до всепрощения. Лишенные каких-либо «подпорок» в виде реквизита (сигареты, спички, кирпич, нож, газета – все изображается жестами) артисты существуют на сцене максимально искренне, не сходя со сцены больше часа и не отпуская внимания зрителя.
Финал спектакля не оптимистичен. Вряд ли скамейка в Парке культуры им. Цурюпы превратится в веронский балкон Ромео и Джульетты. Но при этом финал остается открытым. Обманывать и обманываться, разуверяться, но верить – эти свойства человеческого сердца не зависят от примет времени.