Новая газета
VK
Telegram
Twitter
Рязанский выпуск
№27 от 25 июля 2013 г.
Алексей Фошин хочет в Красную книгу
Рязанский бард – дипломант легендарного фестиваля


 
Бард Алексей Фошин, хорошо знакомый рязанцам по фестивалю «Беседка. Песни нашего двора», где выступает в составе ВИА «Пацаны», был отмечен на самых разных фестивалях авторской песни. Он лауреат фестивалей «Второй канал», «Куликово поле», Московского межрегионального фестиваля бардовской песни. Вдобавок пару недель назад Алексей стал ещё и дипломантом легендарного Грушинского фестиваля, проходящего между Самарой и Тольятти в первую неделю июля. Если вы не в курсе – именно этот фестиваль четвёртое десятилетие подряд остаётся самым главным и авторитетным среди многочисленных бардовских сборищ, хотя нелишне добавить, что вот уже несколько лет, как из-за конфликта организаторов «Груша» разделилась и вместо одного фестиваля теперь проходят сразу два, параллельно, всего лишь в паре десятков километров друг от друга. Алексей стал дипломантом фестиваля, проходящего на Мастрюковских озёрах.
 
До этого, в 2004 году, лауреатом Грушинского фестиваля, тогда ещё представлявшего собою единое целое, становилась рязанка Ольга Чикина. И вот, не прошло и десяти лет, как одному из теперь уже двух жюри этого бардовского фестиваля, традиционно включающего в себя и конкурс, «глянулся» ещё один представитель нашего города. Чем не повод лишний раз встретиться и поговорить с хорошим человеком? Тем более, если раньше можно было смело писать на афише «самый крупный бард Рязани» и фраза понималось минимум в двух смыслах, то теперь Алексея не узнать: похудел килограмм на 20 с лишним. Говорят, на «Груше» некоторые из тамошнего жюри даже возмущались: пришёл тут непонятно кто, а поёт нам песни рязанского барда Фошина – не иначе, продвинуться хочет за чужой счёт. Пел, кстати, Алексей на конкурсе самую известную из своих песен – «Затинку», в последнее время получившую дополнительную популярность благодаря тому, что вошла в концертный репертуар Эллы Хрусталёвой и вокального квартета «Мама Jazz». 
 
– Алексей, ты только что стал дипломантом Грушинского фестиваля. Скажи, ты впервые участвовал там в конкурсе? 
 
– На Грушинский фестиваль, если не считать посещение старой «Груши» в 1978-79 годах, я ездил третий раз. Сначала была поездка в 2006 году, когда большая команда, организованная фирмой «Спаркс», посетила фестиваль фактически на одну ночь. Для меня это был некоторый шок – мы окунулись в огромный незнакомый мир, живущий по своим законам, непонятный и интригующий. На следующий год мы уже вдвоем с женой Ириной приехали конкретно поучаствовать в фестивале. Для тех, кто не очень представляет себе фестивальную «кухню» поясню: «Грушинский» – это не только и не столько плавающая гитара и большой субботний концерт, сколько полтора десятка концертных сцен, которые почти круглосуточно работают с четверга по понедельник. Каждую сцену, кроме двух главных – «Гитары» и сцены имени Визбора, которыми ведает оргкомитет – устанавливает и обслуживает годами сложившийся круг лиц, это фестивали в фестивале. У каждой такой площадки  свои приоритеты, свои любимые авторы и даже целые музыкальные направления. Еще в первой поездке стало ясно, что просто так выступать никто никого никуда не пускает: надо, чтобы тебя знали и любили организаторы площадок. К тому же, жить на фестивале интереснее рядом с людьми, которые близки тебе по духу и образу мыслей. И только к третьей поездке стало понятно, где и с кем рядом хочется прожить грушинскую неделю, на каких площадках меня ждут, а куда я и сам не пойду.
Возвращаясь к конкурсу. Участникам фестиваля, решившим принять в нем участие, предстоит пройти несколько туров, прежде чем Большое жюри вынесет свой вердикт. Кроме того, в последний тур выходят победители интернет-конкурса, участники, предложенные с площадок, а также участники по рекомендации членов Большого жюри. То есть, народа собирается много и не все в равном положении. Так, в последний тур вышло сорок человек в номинациях «ансамбли и дуэты», «исполнители», «авторы музыки» и «авторы». Вообще-то самой почетной негласно считается номинация «авторы», потому как наиболее соответствует идеологии авторской песни – человек с гитарой и зритель, один на один. Хотя, лично я ни сколько не считаю остальные номинации чем-то хуже.
 
– Я вижу, ты рад, что местное жюри тебя отметило. Что для тебя значит это дипломантство?
 
– Любому человеку, тем более пишущему, приятно, когда его кто-то может оценить. Вдвойне приятно, когда высокую оценку получаешь от людей, чьё творчество вызывает у тебя уважение, – например, когда председатель жюри Александр Мирзаян, чьи песни поёшь более тридцати лет, говорит тебе добрые слова.
 
Хотя, конечно, по большому счету, кроме удовольствия, ничего это дипломантство не приносит. В кругах авторов-исполнителей человек получает уважение не по дипломам и лауреатствам, а благодаря своему творчеству. Бывает, что людей на разных фестивалях члены жюри «тянут» в лауреаты. Только это совершенно бессмысленное занятие, поскольку фестивали заканчиваются, поздравления стихают, дипломы убираются в шкаф, а человеку в зале совершенно не интересны ни звания, ни награды. На Грушинском фестивале каждый год появляется около двух десятков лауреатов-дипломантов. А слышим мы потом единицы, да и тех обычно знали до получения ими «звания». Авторская песня – один из немногих жанров, где нельзя спрятаться за литературных «негров», аранжировщиков, звукооператоров, кучу электронной аппаратуры и тому подобные палочки-выручалочки. Тут в любой момент тебе могут дать в руки гитару и пожалуйста, доказывай, какой ты лауреат.
 
– Не пришлось ли, когда решил поучаствовать в конкурсе, переступать через себя, поскольку на более камерных фестивалях авторской песни ты уже и сам давно «сидишь» в жюри? 
 
– Да я вообще считаю, что всем «мэтрам» и «не мэтрам» полезно периодически участвовать в разных конкурсах, чтобы понимать место своего творчества в общем ряду. А то некоторые граждане напишут в молодости пару песен и потом долгие годы учат других как что правильно делать, когда сами уже давно ничего не могут. К тому же, адреналин на конкурсе захлестывает. При прочих равных, побеждает тот, кто сумел с ним совладать. Хотя, конечно, любое выступление – сродни конкурсу. Мне приходится выступать перед разными аудиториями, порою самыми неожиданными. Выступление на празднике села и перед сотрудниками НИИ – это «две большие разницы», как говорят в Одессе. Роднит их только одно – изволь работать полтора-два часа так, чтобы народ не только не уходил, разочарованный, из зала, а захотел бы еще и еще тебя послушать. И не надо забывать, что на сцене только человек с гитарой. 
С другой же стороны, конкурсы ни в коей мере не отражают полностью уровень того или иного автора. Человек может целый год разучивать одну песню, аранжировать по-всякому, «блеснуть» с ней, а на самом деле ничего из себя не представлять, поскольку кроме этой песни у него за душой ничего нет. Поэтому конкурс всегда субъективен, он выражает частное мнение неких уважаемых людей, сидящих в жюри.
 
– Я был на «Груше» 2004 года, когда случился рекорд посещаемости и организаторы насчитали 300 000 человек, из которых около 100 000 не просто заехали поглазеть на бардов из близлежащих Самары и Тольятти, а «стояли» на фестивальной территории с палатками, то есть, пробыли там несколько дней. Боюсь ошибиться, но на тот момент это был крупнейший песенный фестиваль Европы. Теперь, после того как несколько лет назад фестиваль разделился надвое, посещаемость резко упала, собирается по 30-40 000 человек и на одной, и на другой «груше». Наверняка, тут сыграли роль не только внутренние конфликты организаторов, но ещё и их стариковская косность, когда люди совсем потеряли контакт с авторами нового поколения и иной поэтики, нежели та, к которой они привыкли. Плюс с тех пор появилось много новых фестивалей авторской песни и акустического рока, которые тоже «оттягивают» публику. Тебе Грушинский фестиваль больше нравится в своём «старом» варианте безоговорочно главного и самого массового бардовского фестиваля страны или теперь, когда он стал более камерным и при этом менее «жёстким» в плане «формата»?
 
– Как ни странно, именно этот вопрос часто возникал в разговорах между участниками фестиваля. Вообще-то хотелось бы иметь определенные жанровые рамки, в которых работают площадки. Я ничего не имею против рока, духовной музыки, джаза и т.п., но, почему-то на рок-фестивали бардов с гитарами не пускают, и на джаз-фестивалях самодеятельной песни нет, тогда как на «Груше» кого только не встретишь – от рок-групп до виртуоза-балалаечника Архиповского. В этом море электронных звуков, шума, грохота барабанов тихая авторская песня либо пытается тоже «повышать голос», что ей совершенно не свойственно, либо вообще теряется. Конечно, авторская песня – самый демократичный жанр, впитывающий в себя элементы всех возможных стилей и направлений. Только нельзя выхолащивать из нее самое главное: в конечном итоге, авторская песня – это разговор по душам автора и слушателя. И не важно, что в зале может сидеть как один человек, так и несколько тысяч – в авторской песне артист со сцены говорит только лично с тобой. Поэтому хотелось бы, чтобы авторскую песню не вытесняли всеми возможными способами, а охраняли, как ценный вид. Она за долгие годы заняла своё место в обширной музыкальной палитре, её много раз запрещали, хоронили, пытались приручить, однако при всех изменениях в окружающем мире и в ней самой, она по духу остается все той же, честной и независимой. А насчет молодых авторов и иной поэтики, которую не понимают «старики» – это миф. Если посмотреть выступающих на площадках – там, в основном, молодежь: Данской, Полтева, Медведев, Логунов, Павел Фахртдинов. Значительно реже увидишь представителей старшего поколения: Владимира Туриянского, Анатолия Киреева, Юрия Лореса. В Большом жюри, хотя и председательствует Александр Мирзаян, те же Данской, Полтева, Медведев, Фахртдинов – и все неплохо уживаются. Просто неизбежные творческие разногласия зачастую преподносятся как «глубокий конфликт поколений, раздирающий авторскую песню». Спешу разочаровать, ничего «раздирающего» замечено не было. Споры были, недовольство некоторыми моментами организации были. И это – неизбежно, ведь полная тишина возможна только на кладбище, а авторская песня жива и, судя по всему, умирать не собирается.
 
– Ну, отживающую своё поэтику КСП, сколько ни заноси в Красную книгу, – не уцелеет, явление больше социальное, чем творческое. 
 
– Заметь, я ни разу не употребил слово «КСП». Авторская песня и КСП – Клуб Самодеятельной Песни – это вообще две разных вещи, рожденные разным временем. То, что есть сейчас – авторская песня – только в какой-то мере похоже на КСПшное творчество, можно сказать, вышло оттуда, прихватив с собой некоторые традиции, как хорошие, так и не очень. Нынешняя авторская песня похожа на КСП как внук похож на деда – что-то общее есть, но совершенно разные люди. Посмотри, разве это самодеятельность: Сергей Никитин, Юлий Ким, Олег Митяев, проект «Песни нашего века», Алексей Иващенко и Георгий Васильев, Леонид Сергеев, да можно бесконечно перечислять известные и не очень имена. Эти люди преподают в литинститутах, пишут песни к фильмам и спектаклям, делают передачи на телевидении так, что многие «профессионалы» могли бы позавидовать их уровню. И во многом в их творчестве сохраняется лучшее, что было в КСП – незаштампованность, независимость, некоммерческий подход, когда важен результат, а не гонорар. Можно закончить сколько угодно литинститутов и консерваторий, а песни твои народ ни слушать, ни тем более петь никогда не будет. Зато про «изгиб гитары желтой...» знают все.
 
– Знают, конечно, только кроме иронии ничего эта песня у многих давно уже не вызывает. А что стало для тебя самым запомнившимся моментом фестиваля? 
 
– Может, покажется странным, но одним из самых запоминающихся моментов стал прощальный вечер на сцене «Кольский бугорок» – месте, где мы прожили неделю. Был большой концерт, пришли гости: и Мищуки, и Андрей Козловский, и Ольга Чикина, на сцену поднимались все, кто мог петь, а могли, и очень неплохо, многие. Было приятно, что ни в ком не разочаровались, а наоборот, узнали новые имена, прекрасные песни, замечательных людей. Это, кстати, характерно для авторской песни – плохой, неинтересный сам по себе человек не может написать хорошую песню. Отдельно хочется 4отметить огромный труд Александра и Юли Софроновых, во многом благодаря которым существует нынешний «Кольский бугорок». Удивил знаменитый бард Юрий Лорес. Три дня на страшной жаре этот немолодой уже человек проводил мастерские, выслушивал и давал советы молодым авторам. По-моему, он не упустил никого и для всех у него нашлись теплые слова. И это только маленькие штрихи жизни на «Кольском бугорке». Расставались мы там все  практически родными людьми, очень не хотелось уезжать. 
 
– Давай перенесёмся из-под Самары в Рязань. Когда мы беседовали последний раз, а это было года два назад, ты грозился выпустить вскоре новый альбом. Задумка удалась? 
 
– Практически, да. Песни записаны, дело за сведением, мастерингом и полиграфией – а это уже технические вопросы. Я думаю, к октябрю все будет готово, и можно будет устраивать презентацию пластинки, которая, надеюсь, не разочарует слушателей.
 
Беседовал 
Анатолий Обыдёнкин 

 
Олег Рязанский
 
Тонкий шпиль колокольни проткнул облака,
как копьё протыкает кольчугу татарина,
а под ними, с кряхтением старика,
просыпается город в весенних проталинах.

И на бронзовой лошади бронзовый князь
озирает с тоской свою бывшую вотчину:
столько лет пронеслось, только всё та же грязь,
да вороны на ветках, черны и всклокочены.

Где-то Трубеж внизу – ни гудков, ни огней,
пятна белых церквей в мутной дымке далёкой,
и всё те же заботы на лицах теней,
что средь луж пробираются в мороси клёклой.

Лики серых домов, глухота серых спин,
серый воздух над серой землей припорошенной.
Он чужой в этом городе, он здесь один –
непонятное эхо далекого прошлого.

Он вздохнёт огорчённо, нахмурится бровь,
и всхрапнёт его конь, волю твердую чуя,
брызнет камень под тяжестью конских подков,
и взметнётся рука, и заблещет кольчуга.

По обочинам – в чёрных подпалинах снег.
В вышине – купола в струпьях тусклого золота.
И понуро, на бронзовом сидя коне,
молча, бронзовый князь уезжает из города

средь невидящих глаз равнодушных домов,
натянувших по брови дырявые крыши.
И доносится бронзовый цокот подков
по асфальту всё дальше, всё глуше, всё тише.
 
Затинка 
 
Сентябрь пришёл с дождем и мокрой паутинкой,
и золото листвы по улицам метёт,
а где-то далеко, на улице Затинке,
стоит зелёный дом и тополь у ворот.

Там пышная герань за шторкою расшитой,
да окна средь листвы задумчиво горят,
там по ночам стрекочет швейная машинка,
и девушка Ирина шьёт себе наряд.

Ах, нежная рука, каштановая челка,
твой принц тебя найдёт – конечно, будет так. 
Но делает стежок упрямая иголка,
да тикают часы, отмеривая такт.
 
Вот сказочный сюжет, вот милая картинка,
и кажется, продлится счастье сотни лет…
Заброшу все дела, поеду на Затинку,
и в двери постучу, и буду ждать ответ.
 
Анатолий Обыдёнкин