Новая газета
VK
Telegram
Twitter
Рязанский выпуск
№47 от 28 ноября 2012 г.
Эй, ухнули!
Русский бас Михаил Светлов представил рязанцам шаляпинскую программу


 
Нынешний сезон Рязанского симфонического оркестра напоминает соревнования олимпийцев: каждый новый концерт маэстро Сергей Оселков ставит планку все выше и выше. И как только кажется, что вряд ли афиши могут быть еще более привлекательными, как в анонсах – вновь громкие имена. В минувшее воскресенье филармонию посетил артист, чьим именем на афишах гордятся ведущие мировые концертные залы: прославленный русский бас, солист Большого театра и Метрополитен-Опера Михаил СВЕТЛОВ.
 
Одно огорчает: не успевает рязанская публика за таким темпом. О причинах полупустого зала (при весьма недорогих ценах на билеты) остается только гадать, но хочется только попенять пропустившим: подобные визиты не повторяются! И поскольку концерт Михаила Светлова только открыл абонемент «Viva, опера!» и впереди еще два концерта 19 февраля и 5 марта, то на будущее хочется пожелать зрителям быть повнимательнее.
 
Впрочем, как часто подтверждает практика, количество зрителей никак не влияет на качество концерта. Публика аплодировала «за двоих», по достоинству оценив редкий голос Светлова, о котором американская пресса восторженно пишет как о «титаническом, всеохватывающем и всепроникающем».
 
В нашем городе артист оказался впервые, о чем рассказал в интервью накануне концерта. Но о Рязани был наслышан как о стариннейшем русском городе с многовековой историей. Поэтому само пребывание на исконно русской земле определило и программу концерта, которую Светлов назвал «Посвящение Федору Шаляпину», памятуя о том, что следующий год отмечен юбилеем Федора Ивановича. Ария Дона Базилио из «Севильского цирюльника», куплеты Мефистофеля из «Фауста», знаменитые «Блоха» и «Эй, ухнем!» – эти коронные номера Шаляпина прозвучали в тот вечер в исполнении Михаила Светлова. Певец покорил зал не только своим тембром, но и необыкновенным артистизмом. За считанные секунды он переходил из образа в образ, примеряя демоническую маску в «Фаусте», комическую – в «Блохе», и в песне «Эй, ухнем!» одним только голосом рисовал всю мощь русского народа.
 
Глядя на эти вдохновенные актерские перевоплощения, становится понятен секрет успеха певца по всему миру: он умеет находить ключик к сердцу самого разного зрителя:
 
– Я вообще варьирую программы, стараюсь не повторяться, – рассказывает Михаил Светлов. – Выступал с этой программой в Мексике, но добавлял еще романсы. Вообще я оказался первым русским певцом, давшим сольный концерт в Мексике. И, кстати, в Новой Зеландии тоже. Отзывы были самые положительные. В Мексике концерт закончил известной песней «Бесаме мучо» с симфоническим оркестром, что зрителям очень понравилось. Как мне кажется, я постарался придать ей настоящий национальный колорит.
 
– Такой голос, как у вас, – редкость в оперном мире. Но бывает, что они появляются в семье не в одиночку, как показывает тот же рязанский пример братьев Пироговых. Вы из поющей семьи?
 
– Петь-то все поют, но профессионалов в роду нет. Однако семья музыкальная, отец был кларнетист. Я учился фортепиано, хоровому дирижированию, а когда прорезался голос, то поехал поступать в Московскую консерваторию.
 
– Когда это произошло?
 
– В 15 лет. Соседи сказали: «Молодец! Громко поешь!» А поскольку учился в то время как дирижер хора, то пел много, мне и посоветовали продолжать по этой стезе. И сразу – со всей наглостью – из Калининградского музыкального училища поехал в Москву. Поступил в класс Евгения Нестеренко, закончил и очень быстро был принят в Большой театр стажером. Мне было тогда 23 года, а уже в 25 лет стал солистом.
 
– Есть устоявшееся мнение, что Италия – страна теноров, Россия – басов. Как, по-вашему, в чем причина того, что именно русские басы обрели такую славу?
 
– Я много говорил по этому поводу, и даже однажды поспорил с американской журналисткой, которая утверждала, что это русский язык располагает к пению басом. Но мы, русские басы, поем на всех языках: французском, итальянском, венгерском и т.д. Дел в традициях, которые идут еще от Глинки. Шаляпин, Рейзен, Касторский – великие русские басы, которые гремели на весь мир. Шаляпин привнес колоссальный вклад в развитие оперной культуры. После него собственно и появилось понятие «русский бас». Он возвысил его очень сильно, пел все: и комические партии, и драматические. Если говорить современным языком, то после него это уже стало таким же брендом, как итальянский тенор. Россия такая страна, где басы не переводятся. Хотя, конечно, профессионалов мало. Басов вообще в мире не так много. Наше работа довольно тяжелая, никаких «плюсовок» и «минусовок».
 
– Если сравнивать российскую музыкальную жизнь и западную, что отмечаете прежде всего?
 
– В современной российской музыкальной жизни меня удивляет одно: довольно мало проходит серьезных программ. Я только что приехал из Америки, из Буффало, где пел Тринадцатую симфонию Шостаковича. Причем на Западе я пою ее довольно часто, несколько раз в год. При этом в России это произведение практически не идет. Для меня это загадка!.. Ведь оно абсолютно про нас, русских, на стихи великого русского поэта Евтушенко. В Буффало он выходил на сцене, читал «Бабий яр». Два дня подряд были аншлаги! Шостакович довольно много звучит на Западе по сравнению с Россией – и это мне удивительно.
 
– При этом не мешает и языковой барьер?
 
– Они этот вопрос давно решили: есть программки, бегущая строка, титры. И публика потрясающе воспринимает наш материал. В мае в нью-йоркском Карнеги-холл я пел музыкальный памфлет Шостаковича «Антиформалистический раек». Это пародия на Съезд Союза композиторов 1948 года, где выступал Сталин. Я стараюсь делать его с артистизмом, как спектакль, с трибуной, образом Сталина. И был поражен, что американская публика, казалось бы, далекая от нашей истории, приняла выступление «на ура»! Но если «Раек» я в России еще исполняю, то за Тринадцатую симфонию все-таки обидно. Всему виной, по-моему, какая-то инерция, нежелание узнавать, делать что-то новое. А ведь музыкальный язык ХХ века сегодня воспринимается настолько просто, что Шостакович сейчас кажется уже песенным композитором (хотя его часто упрекали в обратном). Например, мало кто помнит, что популярнейшую песню «Родина слышит, Родина знает» написал Шостакович. Поэтому я хочу пожелать рязанской публике услышать Тринадцатую симфонию.
 
– Сегодня вас принимают самые престижные музыкальные сцены. Но какой театр для вас наиболее дорог?
 
– Свою карьеру я всегда связывал, прежде всего, с Большим театром. Я выступал практически во всех лучших театрах мира, и не могу сказать, что моя творческая жизнь в Большом была чем-то хуже. Там я спел около 80 ролей, работал с выдающимися музыкантами Евгением Светлановым, Александром Лазаревым, Геннадием Рождественским! Большой театр я считаю своим домом, началом артистической карьеры и, надеюсь, продолжением.
 
Справка "Новой"
 
Михаил СВЕТЛОВ – победитель Международного конкурса имени Виотти (Италия), дважды удостаивался премии «Телерам» (Франция) за мировые премьеры вокальных сочинений русских композиторов С. Рахманинова и А. Серова. Номинировался на премию «Грэмми» – за записи вокальных произведений Стравинского.

Солист Большого театра России, Метрополитен-Опера. Выступает на прославленных зарубежных сценах: Ла Скала, Королевский Альберт-холл, Карнеги-холл и др.
Вера НОВИКОВА, фото Андрея ПАВЛУШИНА