Ну да, «Урлайт». Но не только журнал – мы постоянно делали концерты, «левые» и незаконные. А «Урлайт» был воплощением этой практической стороны нашей деятельности в виде статей. Он был вторичен, как и любая музыкальная пресса, главное – чтобы «музыка играла». И журнал был лишь отражением концертной жизни в письменном виде.

 

 

Сам я делал, в основном, квартирники. Хотя, например, «Среднерусской возвышенности» я организовывал и электрический концерт. Может быть, еще что-то. Но уже не помню. А так, в основном, я был «ведомым» при Илье Смирнове, редакторе журнала. То есть что-то делал часто, но не как главный организатор.

 

 

Майка с Цоем, Мамонова больше всего, Башлачева, Шевчука, Кинчева, Андрея Воха, Задерия, кого-то еще. Вот квартирников Гребенщикова я не устраивал, но был на одном из них – помню, что это было дома у Вовы Левитина и это было году, наверное, в 1981-м. Но я тогда БГ как автора не оценил. Мне он понравился как человек, но песни – ну, играет, ну, неплохо.

 

 

Андрей Вох, между прочим, неплохой автор. Я его цитирую часто – фразу «слово победа на две трети из слова беда». Замечательная фраза, которую именно Вох родил. Как автор он сейчас пропал, но как человек – в наличии, мой компаньон Евгений Гапеев иногда с ним общается.

 

 

Эта идея возникла, когда стало понятно, что за нас этого никто не сделает. Петр Мамонов соблазнил меня поработать с ним в его студии. Я тогда был научным работником. Долго отказывался, но он меня постепенно «подманил». Зная хорошо свои «кадры», я понимал, что денег с него брать нельзя, потому что это плохо кончится. Поэтому я у него был, по-современному говоря, волонтером. А потом мы с ним расстались, потому что он одинокий волчара, с ним работать по большому счету невозможно, он не может терпеть людей близко к себе, даже если к этим людям хорошо относится. Но все-таки у нас были дружеские отношения, да и сейчас они есть. Другое дело, что общаться с ним долго мы не можем.

 

Когда я не выдержал и от него ушел, на горизонте внезапно появился «ТАУ Продукт», который издавал хорошую музыку, и я подумал, что они могут издать что-то из моего любимого – «Выход», «Ноль» и так далее. В общем, я и в «ТАУ Продукте» некоторое время «волонтером» поработал. Потом, когда понял, что они не помогут, потому что и денег у них нет, и сопли они жуют по жизни, стало ясно, что остается только делать самому. «Если это был не выход, где же выход?» Это цитата из песни Умки и название «Отделение Выход» оттуда и произошло. Слово «отделение» пришло от Пети. Типа, пытаемся сделать то, что не удалось сделать «Отделению Мамонов». А «Выход» – от Умки. Хотя это слово распространенное, мягко говоря. И мысль о «выходе» тоже. У Свиньи1, например: «Где ты, выход, где? Нет его нигде». Не говоря уже о бессмертной группе «Выход». 

 

 

Каталожный номер 400 – «Дуче и Соучастники» – совсем недавно праздновали. Сейчас их 402, потому что затем вышло два DVD Александра Чернецкого. Но если попросить меня перечислить все эти 400 штук – я не смогу. Но ясно, что мы что-то сделали. Это проекты с буквой «В». Есть еще проекты с буквами «НВ», «Не Отделение Выход», там еще около 200 позиций.

 

Май 1993 года – альбом «Выхода нет» группы «Выход». Совпадение на самом деле, что «Отделение Выход» первым выпустило именно диск группы «Выход». Но по жизни оно не случайно, потому что Силя2 – мой друг и так далее.

 

 

Самое большое разочарование – это, наверное, мой бывший дружок Слава Задерий. Сейчас я бы не стал выпускать диск группы «Алиса» «Кривозеркалье»3. Совершенно никчемная пластинка. Ну, и бывает, что я не могу отказать хорошим ребятам и ставлю логотип туда, куда мне его ставить не хочется. Но это бывает редко.

 

Удачи – например, диск «Прощание со степью» Алексея Хвостенко или попросту Хвоста. Я эту запись услышал хрен знает когда. Мой приятель Серега Есин дал катушку и сказал, что есть вот такой Хвостенко, но ты будь осторожен, потому что одна вещь там есть очень стремная. А это был 1982 год, Брежнев жив еще был. А на диске песня «Олимпийское проклятье» со словами: «Огнем горите, пропадайте пропадом в красном тереме своем…» И когда мы ее издали в 1996 году, через 15 лет, я был счастлив, что мне это удалось. При этом когда я Хвоста спрашивал, где оригинал, он говорил: «Я знаю, где оригинал, но она тебе его не даст. Делай с кассеты». В результате мы купили у Тамары Холболл за 3000 долларов ту самую катушку, на которую альбом был записан в 1981 году в Лондоне на студии «Феникс», и издали с оригинала. Так что эта пластинка теперь существует в прекрасном качестве. 

 

А этой весной вышел новый альбом группы «Дочь Монро и Кеннеди» «Вне Игры». Я очень доволен тем, что получилось. Федя Чистяков сводил. А главное – Светка Чапурина наконец-то научилась петь в студии, без зрителей. Там, например, есть песня «Эхо». И даже сын композитора Евгения Птичкина, автора музыки этой песни, сказал, что исполнено прекрасно.

 

Я очень люблю Башлачева и то, что мы это сделали, в совокупности прекрасно. Но какую-то отдельную пластинку из этого собрания тяжело выделить. Хотя уже после семитомника была издана прекрасная тройная пластинка «Вечный пост». Первый диск там… не очень, мягко говоря. Сашка там поет обкуренный и тормозит страшно. Зато два другие прекрасны. Но это, в основном, заслуга Жени Гапеева. Пытливый Женек съездил в город Пущино и нашел там запись, про которую до этого никто не знал. А запись оказалась прекрасного качества и прекрасного исполнения. Я считаю, что это лучшая запись Башлачева, которая уцелела.

 

Есть такой автор прекрасный – Максим Ляшко, дружок мой. Я иногда говорю, что Макс более всего похож на Башлачева. У них, по-моему, есть нечто общее. В плане перетекания слов и смыслов друг в друга. Только Макс долго играл в футбол и даже несколько лет детей тренировал, так что у него совершенно нет Сашкиной депрессивности. У Макса уже три диска вышло. 

 

 

Да нет вроде. Вот Тамара, про которую я вспомнил, хранившая оригинал записи Хвостенко, – она имеет полное право требовать некую сумму. Потому что когда-то вложила в это не только кучу денег – намного больше, чем запросила, – она туда вложила свою жизнь. Так и сказала: «Олег, из-за этого алкоголика, из-за этого «Прощания со степью» вся моя жизнь не в ту степь пошла». И она была права. Но потом, когда Леша умер, еду я по третьему кольцу, звонит Тамара из Лондона и говорит: «Вот я узнала, что Хвост помер и думаю, кому бы позвонить – решила вам. Если бы не вы – все это так и сгнило бы в моем гараже…»

 

 

Насчет «неожиданно» – я таких не знаю. Самый продаваемый автор из наших – это Леня Федоров, лидер «АукцЫона». Потому что Леня не просто гений, а еще и трудоголик – он все время выступает, записывает больше чем по альбому в год. Причем не на счетчик работает, а его по-настоящему прет, он делает то, что хочет делать. С самыми разными людьми.

 

По большому счету, мне кажется, ничего не менялось. Вот есть культурное наследие, и оно меняется слабо. У меня в «концертном наборе» есть вещи, которые я лично не люблю и держу на прилавке, пока они являются новинками и продаются. Например, «Инструкция по выживанию», Андрей Макаревич, «Ю-Питер», «Ленинград». Короче, я готов зарабатывать деньги на всем, кроме призывов к насилию. Хотя мне не очень приятно видеть эти вещи на своем прилавке. Но их тут не слишком много. А основная часть – «Зоопарк», «Ноль», Башлачев, Янка, «Гражданская Оборона», Леня Федоров, Инна Желанная, всякие бабушки народные, настоящие и так далее – это я ношу всегда, и какая-то часть людей потребляет именно это культурное наследие постоянно. Узок круг этих людей, но он постоянен. 

 

 

У нас таких большинство. Даже издания Пети Мамонова – это не плюсовые издания, как это ни смешно. Ему платится больше, чем может отбиться, если, конечно, продавать диски обычным способом. Издательская деятельность – это больше самоутверждение, а выживание происходит за счет спекуляций, продаж на концертах Лени Федорова, допустим, или того же Мамонова, куда ходит интеллигенция, которая чем-то интересуется. Наша публика, благодаря которой мы выживаем, – это коллекционеры, которым хочется взять в руки игрушку. Собственно, я сам такой же, вот этим и занялся: не люблю всякую хрень в руки брать – хочется взять в руки вещь. 

 

 

Когда-то более коммерческим был вариант делать побольше и подешевле, но мне он никогда не нравился. Собственно говоря, со времен «Урлайта» ничего не изменилось. То, чем мы сейчас занимаемся, – это тот же самиздат, только на другом уровне. Потому что он может быть куском не пойми чего, а может быть лучше, чем любой не-самиздат. Вот к этому и надо стремиться. Хотя бывают и перегибы. Например, фирма «Геометрия» издала альбом Лени Федорова «Лиловый день» в Австрии за огромнейшие деньги – вот этого я не понимаю, это уже лишнее. А так надо просто стараться делать получше, чтобы самому было не стыдно в руки взять.

 

 

Конечно, она сказывается. Но наш контингент – такие же чудаки, как я, которым надо взять в руки игрушку. Для них скачать с интернета – это все-таки не то. Я же был коллекционером и у меня до сих пор хранятся старые виниловые пластинки. Я бы мог их продать за огромные деньги. Но я не продам, потому что это моя кровь, моя жизнь. Я их не слушаю уже десятки лет, но они у меня стоят, и мне приятно, что у меня есть пластинки Боба Марли, «Can» или «Kraftwerk», например, – мне приятно их брать в руки. И диски покупают такие же чудаки, которым нужна похожая игрушка. Потому что одно дело – ты скачал, и совсем другое – пластинка не полке. Это разная психология. Так что наш контингент остается. Этих людей мало, но они есть, и они нас и питают, а мы – их.

 

 

На такие мероприятия я выезжаю, когда их устраивают мои друганы – чисто с целью проветриться. Потому что с точки зрения материальной – это ерунда. Экономически правильней сходить на один концерт Мамонова, чем съездить на десять фестивалей. Хотя озеро тут хорошее – искупаться можно. Опять же, на свежем воздухе сидим.

 

 

Во-первых, журналист для меня – вторая древнейшая профессия. Поэтому ставить это на поток, я думаю, никак нельзя. Если хочется что-то написать – делаешь. А зарабатывать этим деньги – ни за что. Мне один раз всего заплатили деньги за журнализм, когда во время перестройки статью из «Урлайта» перепечатала «Сельская молодежь». И мне Илюха Смирнов говорит: «Сходи, получи деньги». Я, конечно, пошел и получил, 127 рублей – хорошие деньги по тем временам. Самое интересное, что в этой очереди я встретил дочь своего друга – это была Таня Поляченко, которая потом стала известна под псевдонимом Полина Дашкова. Отчим ее был золотой человек. 

 

 

Это уже давно было. В 1975 году я окончил школу и в 1976-м меня забрали в стройотряд, несмотря на мое сопротивление. Но мне очень понравилась стройка – и потом я начал регулярно по стройкам ездить. Естественно, уже не со студентами, потому что студенты – не работники. И эти шабашки – лучшая часть моей жизни. А самая лучшая часть – это чукотские стройки. Мне повезло: в 1979 году я первый раз попал шабашить на Чукотку. И по 1988 год мы туда регулярно ездили – жалко, что потом эта тема завершилась. Это самая яркая часть моей жизни – ярче, чем рок-н-ролл и все остальное. 
 

Лет десять назад наш бригадир Костя Цой говорит: «Я все думал, что появится у нас свой Олег Куваев4 и все это опишет. Но годы идут, а ничего не появляется. Поэтому я написал то, что мог и как мог. И призываю всех написать, что и как они могут». Мы с Валькой Цоем, его дядей, вняли призыву и втроем написали эту книжку. Костя написал первую часть, вторая часть моя и третья часть Валькина. Я очень рад, что мы это сделали. Считаю, что это наша визитная карточка по жизни.
 

Оба Цоя, разумеется, к Виктору Цою никакого отношения не имеют – это распространенная корейская фамилия, причем в русском варианте, потому что в корейском она даже произносится иначе. И распространена почти как у нас Иванов. 

 

 

Я в свое время на это «подсел» и книжка «Что я видел» про музыку, наверное, скоро появится, где-нибудь к Новому году Сашка Валединский ее издаст. Будет там больше десятка глав, но это чистые мемуары – ни грамма от художественного произведения. Хотя нет. Одна страница в самом конце будет не совсем документальной.

 

 

Майк там будет косвенно. Так получилось, что пока он был живой, мы с ним общались мало, а потом… Вот есть у Куросавы такой фильм – «Тень воина». Я в какой-то момент стал тенью Майка, потому что с женой его дружу, с ребенком его дружу, со всеми друганами его тоже дружу, с музыкантами его бывшими – кто жив – тоже дружу. Все это близкие для меня люди. С Майком вот такая история вышла. А Свинья – конечно, да. Свинье посвящается один текст и еще один текст его маме, Лие Петровне, которая тоже мой друг. Там много кто будет. Петя Мамонов, Умка, Силя, Инна Желанная, Гребенщиков… А вот Башлачева не будет. Текст про него давно существует. Но он не в меру личный получился. С ним потом разберемся. Или разберутся.

 

___________