«Новая» публикует два незаурядных рассказа человека, имя которого в 1990-е годы было известно едва ли не каждому рязанцу



В 90-е годы я познакомился с популярным в те времена «провидцем Валерием». На его выступления приходили тысячи людей со всей Рязанской области и даже из других регионов страны приезжали люди, которые верили в его чудодейственные силы. Мне за эти годы часто приходилось общаться с ним. Но я был приятно поражен, ознакомившись с его публицистическим талантом.

Вниманию читателей предлагаются два рассказа Валерия РАЗОРЕНОВА. Они посвящены разным эпохам и людям. Их объединяет одно: написаны они о добрых людях. Я сам мальчишкой зачитывался книгами великого Януша Корчака и был восхищен его подвигом как педагога, человека. Учителя с большой буквы.

И Александр Сергеевич Демьяненко… Когда смотришь киноленты с его участием, даже не замечаешь, что порой у него глаза такие добрые, чуть грустные… Были…

Светлые люди. И прекрасно, что о них живет память в наших сердцах.

Евгений ЧУЙКО


Зоркое сердце

В довоенной Варшаве многие его знали как Старого доктора. Он вел передачи на польском радио под этим псевдонимом. Голубые глаза всегда с любовью и удивлением смотрели на окружающее, он и вправду был очень хорошим и известным детским доктором – Януш КОРЧАК.

В своих передачах по радио он говорил о вещах простых и важных.

– Поймите! Ведь ребенок – не будущий человек и не надо его готовить к «лучшей жизни». Он уже человек! Лучше помогите ему жить достойно и счастливо в настоящем! Доверяйте больше ребенку и себе, а не книжным советам и общим мнениям!

Обширная медицинская практика позволяла ему неплохо зарабатывать, но на все деньги он покупал еду и одежду бездомным детям. И однажды он построил целую империю детей – «Дом сирот». Эта империя просуществовала тридцать лет.

Почему только тридцать? Всему свое время, друзья, всему свое время…

А пока проследуем внутрь этой империи. В ней, как в настоящей большой стране, существовал свой детский сейм, суд, свой свод законов:

– Каждому, кто собирается драться, следует вызвать на дуэль своего противника.

– Драться следует только по дуэльному кодексу.

– Перочинный ножик можно обменять на увеличительное стекло и конфеты.

– Суд прощает подсудимого, потому что подсудимый жалеет, что так поступил!

Правилам империи подчинялись не только дети, но и взрослые. Доходит до того, что Януш сам подает на себя в суд за то, что необоснованно заподозрил девочку в краже. А как же иначе? Что может быть страшнее, чем подорвать веру ребенка в справедливость?

Вот он – совершенный мир, в котором дети воспитывают детей и даже взрослых…

В империи была даже создана первая в мире детская газета, в которой ребята были сами редакторами и журналистами.

Рождались и придумывались новые праздники: «Праздник первого снега», «Праздник первого цветка», «Праздник самого длинного дня» – это когда можно не спать всю ночь.

И даже счастье можно было потрогать и осязать, Януш водил детей в походы по радужным перекатам рек, через пьянящие запахи разнотравья полей, красоту лесов. Восхищенные и влюбленные в открытую красоту окружающего мира малыши оставляли птицам записки в гнездах: «Птицы, возвращайтесь сюда в следующем году и будьте счастливы, как были счастливы мы!»

Когда дети вырастали, и приходило время прощаться с приютом, каждый получал напутствие: «Мы дали вам самое лучшее, что могли – стремление к лучшей жизни. И это вам даст Бога, Любовь, Родину. И у вас всегда будет дом, ваш дом, ваша Империя Детства».

За тридцать лет существования Империи Детства выросло много светлых и добрых детей, ставших взрослыми и сохранившими детские сердца… И может быть, со временем Империя Детства стала бы настоящей страной, где правит доброта и детская справедливость.

Если б не война…

…Захвачена Польша… Фашисты организуют на ее территории так называемые гетто, в одно из них переселяют и нашу детскую империю. Вот они… страшные, серые, бесконечные заборы, вышки с автоматчиками, километры колючей проволоки, лай собак, выстрелы… Вы видели, как это выглядит в кино, вспомните, представьте еще раз… Барак, где 200 истощенных детей… нечем топить… тиф и полное отсутствие мыла… медикаментов… еще… постоянное ожидание смерти. И самое страшное – постоянный холод, холод – от которого некуда спрятаться, холод – который не кончается.

Как найти еду для детей? Как защитить их от холода? Он находит то мешок гнилой картошки, то морковь. Продолжает, как и раньше, каждую неделю взвешивать детей. «О, это было сильное испытание», – напишет потом он в своем дневнике.

…А вокруг – торжество смерти, покойников в черных грузовиках уже увозят несколько раз в сутки.

А в нашем приюте привычная жизнь – занятия, сочинение сказок, праздники, дни рождения. Как же так может быть? Ведь будущего нет, и все это понимают.

И тогда он начинает с детьми ставить пьесу Р.Догора, и дети, вживаясь в роли, перестают замечать стены барака, дрожать от холода. Вся пьеса построена на представлении о смерти как переходе на новый виток жизни, разве можно такое играть детям? А как еще научить детей не бояться смерти?

…Ближе, ближе… еще ближе сердцем… и тогда вместо слов вы услышите голос, увидите то, что было… почувствуете то, что чувствовали… ближе, ближе, еще ближе сердцем…

И вот та страшная ночь, когда ударили морозы, и утром со старшими воспитанниками уже приходится загружать в машину трупики замерших детей…

Ближе, ближе, еще ближе сердцем… август 1942 года, площадь Гданьского вокзала, забитого толпами сломленных ужасом и безысходностью людей, ожидающих отправки… ну, вы знаете, куда… а они еще нет. Воздух словно насыщен отчаяньем, неизвестностью и страхом…

…Но что это? Слышите? Барабанная дробь, звуки горна… все громче… громче, и вот на площадь входит колонна из детей, по четыре человека в ряд, над их головами зеленое знамя Империи Детства, с четырехлистником клевера – символом неуничтожимой надежды.

Впереди – маленький горнист, и Януш с маленькой девочкой на руках.

Люди на площади замерли, солдаты с автоматами обескуражены… никто еще так смело не приходил сюда... Было ощущение, что перед ними сам Ангел Справедливости со своей свитой. Это был беспощадный урок всем нам, взрослым. Многим из этих детей не было и 7 лет…

...И вот – они спокойно и организованно погружаются в вагоны…

…и вот... они входят в барак, странно пахнущий хлоркой… дети спокойны, ведь с ними их Ангел-хранитель…

...и вот… двери закрываются… какой-то едкий воздух… хочется кашлять…

На следующий день, когда солдаты откроют камеру, чтоб вынести этот мусор… они не смогут их разъединить, весь этот детский шлак лежал, крепко взявшись за руки, чуть не в обнимку, вокруг своего учителя. Им пришлось их распиливать, чтоб вынести по кускам…

Потом… кто-то из заключенных расскажет, что до последнего слышал из барака детские вопросы и даже… смех, спокойный голос учителя.

– Учитель, а что такое смерть?

– Когда я снова стану маленьким,
А мир опять большим и праздничным,
Когда я снова стану облаком,
Когда я снова стану зябликом,
Когда я снова стану маленьким
И снег опять запахнет яблоком…

Ближе… ближе... еще ближе сердцем… площадь Гданьского вокзала забитого растерянными и отчаявшимися людьми… и вот… это уже вы стоите с маленькой девочкой Настей на руках.

И чей-то голос вам шепчет: «Доктор, я помогу вам незаметно скрыться, я читал ваши книги…»

… А вы, продолжая погружать детей в эшелон, отвечаете:

– А у вас есть дети?

– Да. Четверо.

– Вы оставили бы их в такой ситуации?

– Но... вы все равно не сможете их спасти!

– Это верно. Я не смогу их спасти… я всю жизнь отдал, чтоб научить их жить красиво и честно… и у меня, как видите, это получилось… Теперь мне просто предстоит научить их самому главному – умереть. В педагогике нет других методов, только на собственном примере…

Ближе… ближе… еще ближе сердцем…

«Я не умею молиться, прости меня, Господи Боже,
Я не умею молиться, прости меня и помоги!
Уходят из Варшавы поезда,
И скоро наш черед, как ни крути.
Ну, что ж, гори, гори, моя звезда…»

Валерий РОЗАНОВ (Разоренов)


Один день с Александром Демьяненко

Александр Сергеевич ДЕМЬЯНЕНКО (1937–1999 гг.), знаменитый советский, российский актер. Народный артист РСФСР. Снялся в 113 кинолентах, среди которых столь любимые зрителям фильмы: «Карьера Димы Горина», «Операция «Ы» и другие приключения Шурика», «Кавказская пленница», «Зеленый фургон», «Угрюм-река» и многих других.

Студеная зима конца 90-х, хлесткий ветер, словно с раскрошенным стеклом, снежными льдинками, стегает щеки. Стою на перроне вокзала «Рязань II», жду поезд из собчаковского Петербурга.

13 часов 40 минут.

Весь обросший инеем, гоня впереди себя клубы ледяного снега, словно замороженный поезд медленно въехал на вокзал.

Вот 9-й вагон, среди выходящих пассажиров ищу глазами Его. Надо вовремя оказаться рядом, помочь сойти на низкий перрон, последнее время у него болят ноги, трудно ходить, особенно по ступеням.

Не узнать, конечно, невозможно.

– Александр Сергеевич, здравствуйте! Давайте помогу.

Я перехватил две тяжеленные металлические коробки с бобинами фильмов и помог спуститься.

Старенькая серая кроличья шапка-ушанка, большие очки с темными стеклами в роговой оправе. Простенькое драповое пальто, бережно и аккуратно носимое, наверное, еще с 70-х годов. Он словно продолжал жить в той эпохе.

Александр Демьяненко.

Сердце сжалось от боли. Мне уже знакома эта боль. Я впервые почувствовал ее, когда знойным летом увидел на ступеньках собеса беззвучно плачущего старика. С орденскими планками на груди, в плохоньком, заношенном, но чистом, старательно приличном костюме. Я в один миг словно ощутил всю его горечь и боль. Боль прошедшего войну, потом десятилетия добросовестно работавшего, искренне верившего, что все не зря, что его дети будут жить лучше него…

Хитрая сволочь – старость. Сделала его слабым физически, но ничуть не сломила его твердую ось внутри… Это сделал «сквозной» Чубайс и иже с ним, придумавшие загнать в жару стариков в километровые очереди для непонятного переоформления пенсий в ограниченные несколькими днями сроки. Очереди, в которых умирали выжившие в войне, умирали от духоты и давки, а более от беззащитности перед наглостью и унижения, от того, что все их заслуги и труд, которыми они гордились, стали ненужными власти. К власти пришли умные мира сего – чьи морды в сале, чье право свято, привыкшие питаться чужими живыми душами, давясь кровавым куском…

– Поедемте, пообедаем с дороги, Александр Сергеевич.

…Мы познакомились год назад в Старой Руссе, в местном Доме культуры. У Александра Демьяненко там в 12 часов была творческая встреча со зрителями, а у меня в 16 часов лекция о целительстве и психологии оздоровления.

Для настоящих артистов это были тяжелые времена, они не то что бы в один миг стали не востребованы, они были заброшены. В основном именно в силу того, что настоящие (кто читал «Повесть о настоящем человеке», тот поймет, что я имею в виду под этим словом). Они не хотели и не могли играть в смрадных постановках и фильмах тех времен. Тьма боится Света, но к ночи Тьма набирает Силу, и потому она могла давить их нищетой, надеясь хоть кого-то из них сломить и заполучить еще одну Душу.

С администратором Львовским Олегом мы в те годы изъездили почти всю страну с моими лекциями. Старались буквально зализывать душевные раны растерянного, брошенного поколения, наших отцов и дедов. Олег ездил не только со мной, но и впереди меня. Предварительно договариваясь об аренде залов под мои выступления, анонсируя, делая рекламу. Чтоб хоть как-то помочь нашим брошенным страной артистам, мы старались параллельно договариваться и об их выступлениях.

…Обедали мы с Александром Сергеевичем в ресторане гостиницы «Москва». На обед нас пригласил Аркадий Николаевич Дадаев, узнав о приезде любимого артиста. Аркадий Николаевич в своей области тоже легендарная личность, один из основателей автомобильного спорта в СССР и России. Обед Аркадий Николаевич организовал, конечно, не с целью удовлетворить свои личные амбиции и любопытство в компании с легендой. В первую очередь, как проявление желания вкусно накормить и окружить заботой дорогого сердцу человека. Практически ровесники, люди одного поколения, тактичные и чувствительные. Они не нуждались в многословных беседах. Близким по духу достаточно просто быть вместе, чтоб говорить без слов.

Я в это время пытался снять номер в гостинице. Хоть какой-то более или менее приличный номер, чтоб Александр Сергеевич смог отдохнуть хоть несколько часов перед концертом. Надо сказать, что в те времена найти нормальный номер было проблемой. Конечно, в стране уже появились номера «люкс», но от обычных номеров с продавленной кроватью, прожженным сигаретами столом они отличались только наличием радио или холодильника. Справедливости ради не могу не сказать, что, объехав почти всю страну в те годы, только в Великом Новгороде я встретил номер, отдаленно похожий на «люкс».

….Здесь номеров не было никаких. Пришлось объяснять девушке-администратору весь трагизм положения, и что это номер для Самого Демьяненко. Девушка, уже из поколения «пепси», с прожженной химией волосами и головой, никак не могла понять, кто это. Пока я не назвал волшебное слово – Шурик из «Кавказской пленницы», только тогда редкие шестеренки мыслей повернулись, и за две цены она согласилась снять бронь с одного номера, но только до вечера.

До вечера – так до вечера, нам больше и не надо!

Концерт. Начало в 18.00. Во Дворце молодежи.

Директор Дворца Николай Викторович Плетнев, тоже из настоящих людей, предоставил зал без всяких условий.

– Мне главное, чтоб не умерли культура и искусство. Получится заплатить за аренду – хорошо. Не получится, да и ладно.

Сцена, может быть, еды и не просит, но сцена – это и люди. Это – осветители, звукооператоры, рабочие сцены, гардеробщики, да и много еще кто, без кого сцена просто не существует. Коллектив у Плетнева прекрасный, они даром, если надо, готовы работать, но не всегда же… Они и так считай без зарплаты который месяц работают, а иной раз и из дома несут, чтоб не погас «очаг» культуры. Такие времена…

Вход на концерт Александра Демьяненко сделали бесплатным. Не из-за того, конечно, что думали, будто людей не собрать, а чтоб уменьшить затраты на рекламу. На любые платные мероприятия надо довольно ощутимо тратиться на рекламу. И это не зависит от уровня звезды, просто для того, чтоб узнали, что звезда приехала, надо об этом сказать.

Николай Викторович договорился, что придут человек 300 курсантов из военного училища. По стечению обстоятельств в этот день курсантам выход в город запретили. До начала минут 15. Александр Сергеевич в гримерке готовится к концерту.

В зале всего человек 100, позор мне как организатору, я прекрасно представляю, что чувствует артист, выходя в полупустой зал.

Что делать? Думай, голова, думай. Бегу к осветителю.

– Серега, сделаем так: как только я объявлю выход Александра Сергеевича, сразу полностью гаси свет в зале и направляй софиты на сцену (есть такой эффект – когда в зале темно, а софиты светят на сцену, тому, кто на сцене – не видно зала). Ну а что еще было придумать.

С замиранием сердца иду объявлять великого актера.

Александр Сергеевич готов, собран, словно помолодел и стал выше. Стоит за кулисами. По старой актерской привычке все порывается поглядеть из-за занавеса в зал. Ребята, рабочие сцены, не дают. Я попросил, чтоб «заболтали» его, отвлекли. Чтоб не заглянул, не увидел, что в зале мало зрителей.

Концерт прошел на одном дыхании, зал был словно заворожен очарованьем актера.

После концерта за интервью к Александру Сергеевичу подошли местные журналисты, сразу стало стыдно за уровень местных акул пера. Пустые, глупые вопросы типа: «А как вы тут? А откуда приехали и куда собираетесь?» Разве что – который час? – не спрашивают.

– Александр Сергеевич, а в каких фильмах вы снимались? – спрашивает кудрявая девочка инфантильного вида с микрофоном в руках.

– Ребята, милые! Я понимаю, что по молодости своей вы, может, и не видели ни одного фильма с моим участием до сего момента. Но относитесь к свой профессии профессионально, прежде чем идти на интервью, вы могли ознакомиться с моей фильмографией. Подготовить интересные вопросы. Ну, что ж вы так?

Александр Сергеевич с теплым отцовским укором посмотрел на притихших журналистов. Подошли зрители, которые хотели сфотографироваться с Александром Сергеевичем…

…У меня нет фотографий с Александром Демьяненко. Что-то внутри меня противилось этому, наверное, я хотел чаще видеть этого удивительного человека. А фото на память вроде как к расставанию.

Хлебосольный директор Рязанского Дворца молодежи Николай Плетнев уже собрал импровизированный фуршет в честь Александра Сергеевича. Пришли почти все свободные работники Дворца, каждый хотел хоть немного побыть рядом с этим теплым, дарящим Свет человеком. Ни о делах, ни о творческих планах никто не говорил, все они и так, работая в учреждении культуры, прекрасно знали – старая культура уничтожена, а новая еще не взошла… Говорили просто о жизни, затянувшихся морозах, о любимой кошке Александра Сергеевича…

…Поезд в Петербург в 2.30 ночи. До поезда решили перекантоваться у Жени Жерихова, президента Рязанской федерации рукопашного боя. Он жил почти у самого вокзала. И пусть его маленькая однокомнатная квартира с трудом вмещала жену с сынишкой, теплота приема гостей его женой раздвигала границы стен. За разговором, поздним ужином преходящим в ночь, время прошло незаметно.

Вокзал. Поезд. Вагон. Провожаем с Женей Жириховым.

– До свидания, Александр Сергеевич! Спасибо за все. Доброго вам пути! Здоровья!

– Вам спасибо. Но я не могу, ребята, понять, зачем вам это все надо? Потратили на меня деньги на проезд, на гостинцу… Зачем?

…Что мы могли ответить… То, что нам проще было и дешевле просто отправить ему деньги переводом. Но воспитание, врожденное благородство и чисто питерское чувство самоуважения и достоинства никогда не позволили бы ему принять их. И даже дело не в деньгах. Настоящий актер не может без сцены, без гастролей, без востребованности… Почему этого не понимают те, кто должен быть на нашем месте… Какие фильмы они смотрели в детстве? Чужие…

– Александр Сергеевич, мы выросли на ваших фильмах, на ваших ролях. Вы нас сделали такими, мы только возвращаем часть того, что вы дали нам. Спасибо еще раз!

…Через несколько месяцев Александра Сергеевича не стало…

…Сердце…

Санкт-Петербург – Рязань
1999 – 2010 гг.