Пианист с мировым именем дал концерт в Рязани и интервью «Новой газете»



20 февраля в Концертном зале им. С. Есенина с Рязанским губернаторским симфоническим оркестром выступил выдающийся пианист Николай Луганский.

Собственно на этом информационную часть текста можно и заканчивать. Потому что говорить о музыке словами – все равно невозможно. «Слова бесполезны; слова  не  годятся  даже для того, для чего они придуманы» (© Уильям Фолкнер). Тем более что и сам музыкант не очень-то им доверяет: на встрече с рязанскими журналистами он признался, что, несмотря на многочисленные интервью, 90% осталось недосказанным:

–То, что остается недосказанным, я надеюсь сыграть. Есть такое наивное убеждение, что словами можно что-либо сказать. Это искусство, на мой взгляд, достаточно бедное, – разговор словами... Есть важнейшие чувства, страсти, мысли, которые нельзя передать словами. Тютчев сказал: «Мысль изреченная есть ложь». Поэтому, если люди хотят больше обо мне узнать, то лучше прийти на концерт.

Думаю, у зрителей, пришедших на концерт в Рязани, были все возможности узнать Николая Луганского как чуткого, серьезно мыслящего и глубоко чувствующего исполнителя. Удивительной красоты музыка, прозвучавшая в программе вечера: Второй фортепианный концерт Рахманинова и Четвертый Концерт Бетховена – позволила музыканту раскрыть перед рязанским зрителем всю глубину своего романтического дара и творческой одаренности.
О выборе произведений для концерта музыкант говорит как о совместном решении с рязанской филармонией:

– Я хотел сыграть Четвертый концерт Бетховена, который я исполнял, но не так часто и несколько лет уже не играл. А взаимным пожеланием филармонии был Второй концерт Рахманинова. Они относятся к числу шедевров в истории фортепианного концерта. Четвертый Бетховена не настолько типичен для этого композитора, в нем нет такого драматизма и конфликтности, которые у нас связываются с образом Бетховена. И этим он, может быть, особенно и ценен. Из произведений такого типа, как пасторальные симфонии Бетховена, скрипичный концерт, Четвертый фортепианный, я, пожалуй, люблю его больше всего. Невероятно светлая, красивая музыка! Это те мгновения, когда Бетховен, несмотря на свою трагическую жизнь, все-таки испытывает счастье от пребывания в мире, созданного Богом. Второй концерт Рахманинова не нуждается в представлении, это шедевр, известный любому ценителю музыки.

О своем музыкальном даре пианист говорит осторожно, оставляя это в области недосказанного. И те десять процентов «сказанного», на первый взгляд, ничего не говорят о каком-либо предопределении. Николай родился в семье ученых: папа – физик, мама – биохимик, из трех детей самого пианиста по стопам отца не пошел ни один. Интересы 15-летней старшей дочери лежат в сфере информационных технологий (о которых сам музыкант говорит как о чем-то совершенно ему непонятном). Одному сыну 13 лет, а младшему – не исполнилось еще и двух лет.

– Профессиональных музыкантов у меня в роду, кажется, не было. Если только священники по линии отца неким образом выполняли музыкальные функции. Я, честно говоря, не очень-то верю в генетику в этом плане. Это можно называть Божьим даром, можно случаем. Заниматься музыкой – это было мое желание. Когда родители узнали, что у меня абсолютный слух, что у меня есть к этому тяга, то они мне стали помогать, за что я очень благодарен.

…За все, что мне дадено, за то, что мои близкие живы-здоровы, я благодарю Бога. Но давать этому философскую оценку я не могу. Талант дается каждому. Может быть, мне больше повезло в том плане, что мне не дано такое разнообразие талантов. Если дается разнообразие талантов, то человеку труднее выбрать профессию, путь в жизни. Я вижу это на примере моих близких. У меня сверхспособностей в других областях нет. Учился я на пятерки, но это был обычный уровень, в специальной музыкальной школе общеобразовательные предметы изучались очень поверхностно. Серьезные способности проявились только в музыке, поэтому у меня не было сложного выбора в профессии, в этом мне повезло.

Сегодня Николай Луганский является выдающимся представителем отечественной пианистической школы. Востребованность музыканта говорит сама за себя: его гастроли расписаны на два года вперед и львиная доля проходит за пределами России. Впрочем, сам музыкант не связывает это с коммерческой составляющей:

– Это связано с тем, что в России живет 120 млн человек, а в остальной части земного шара миллиарда три, наверное. Поэтому, если посмотреть на эти цифры, то я не так уж и мало езжу по России. Если говорить про коммерческую составляющую, то лично у меня в среднем заработок в Европе выше, чем в России. Хотя у большинства российских исполнителей все наоборот.

Несмотря на то, что написано в паспорте, музыканты такого масштаба являются фактически гражданами мира. Имея возможность оценивать и сравнивать культурные процессы заграницей и в России, Николай Луганский размышляет о проникновении поп-культуры в жизнь человека и о формировании национальной идеи России:

– Если брать количественно, то, да, сегодня поп-культура заполняет все каналы информации. Я не вижу в этом ничего хорошего, но, впрочем, это совершенно естественно. Поп-культура была во все времена, и в XVIII, и в XIX веках, и в советское время, хотя в меньших объемах, потому что все-таки была установка приобщать народ к высокому искусству. Сейчас этой установки нет, а есть обратная, государственно-коммерческая политика, воспитывать детей, как посетителей поп-концертов. И бороться с этим я могу только одним способом: играть хорошую музыку и по возможности хорошо.

…Если бы Россия четко сформулировала национальную идею в плане культуры, языка, сохранения и приумножения наследия, то, думаю, это уже дало бы какой-то импульс. Сейчас таким фактором является спорт. Я очень люблю спортивные игры, я человек азартный, люблю бадминтон, пинг-понг, футбол, шахматы. Но, на мой взгляд, для национальной идеи это очень бедно. Игра, приносящая результат: выигрыш, проигрыш, ничья, какой-то счет – это невероятно кратковременная перспектива. Сейчас вы выиграли – счастье, радость!.. Но в конце жизни, при подведении глобальных итогов – цена этому ноль. А культурное наследие: храм, музыка, стихотворение – не зависит от времени, от возраста, от жизненной активности. И этому нужно уделять больше внимания.

Плотный гастрольный график, безусловно, определяет и образ жизни, когда пианисту приходится подолгу бывать в разлуке с близкими людьми:

– Когда я дома, я предпочитаю, чтобы рядом были близкие люди, потому что большую часть года я провожу в одиночестве, на гастролях. Около двухсот дней в год я путешествую. Об этом можно много рассказывать, но все равно надо прочувствовать изнутри. Пребывание на гастролях и возвращение в Москву – это совершенно разное ощущение жизни. Плюс многое зависит от страны. Гастроли в Америке и гастроли в России – это разные образы жизни. Говорите вы на родном языке или приходится изъясняться на четырех иностранных – есть разница?..

10–12 концертов, которые дает в месяц Николай Луганский, – это всякий раз испытание. Испытание залом, зрителем, инструментом:

–  Каждый концерт проходит по-разному. Наверное, жуткий страх с опытом может проходить, но все равно каждый зал воспринимается по-разному. Большой зал Московской консерватории – это всегда страшно, сколько бы десятков раз я там ни сыграл. Трудно играть в больших столицах. Трудно играть в тех городах, где много друзей-знакомых, в том числе из-за того, что всех нужно обзвонить, обеспечить билетами… Это немного давит. В городах, где мало знакомых, мне играть легче. Но каждый раз, повторюсь, все по-разному, влияет все: хорошо или плохо спал, тяжелый или легкий рояль, какая акустика в зале. В Рязани рояль хороший, но трудный, довольно тяжелый. Зал акустически трудный, «сухой» по акустике. Но главное – замечательная публика!

Концерт, состоявшийся 20 февраля, – это уже третий визит прославленного музыканта в Рязань. Учитывая его напряженный график – это отличная статистика, причины которой лежат, прежде всего, в дружеских отношениях, связывающих пианиста и дирекцию филармонии.

– В России все связано с людьми, которые тебя приглашают. Я, например, всегда выступаю в Ивановке, в музее-усадьбе Рахманинова, прежде всего, потому что там живет и работает удивительный человек, подвижник своего дела, с 1971 года с чистого листа восстанавливающий усадьбу. Так и в Рязани. Я познакомился с директором филармонии Николаем Паниным и его сыном Константином. Я вижу, как в довольно непростых условиях они развивают культурную жизнь региона, приглашают известных исполнителей. Вчера я репетировал с Рязанским симфоническим оркестром. Должен сказать, что оркестр в России – это в целом задача практически не выполнимая, даже в Москве. Оркестровая культура не укоренена. Здесь мне очень понравился дирижер Сергей Оселков, музыканты оркестра. В них чувствуется стремление сделать невозможное, но только так можно сделать максимум возможного! В таких условиях создание симфонического оркестра – это задача немыслимой сложности. И если люди к этому стремятся, то просто хочется снова приехать в ваш город.