Форвард высокого полета

Его имя должно быть вписано большими буквами в историю рязанского футбола. И хотя судьба- злодейка помешала Анатолию КУДРЯШОВУ реализовать даже малую толику из того, чем наделила щедрая природа, многие именно его склонны считать лучшим местным футболистом за минувшие сто с лишним лет. Вчера Анатолий Дмитриевич отметил 75-летие, с чем «Новая» поздравляет его от лица всех болельщиков.

– В ноябре 1963 года трех игроков нашего «Спартака» – Анатолия Кудряшова, Сергея Данилова и меня вызвали на сбор юниорской сборной СССР, – поведал бывший вратарь главной дружины области Валентин Пальмовский. – Мы вылетели в Ереван, где в числе более шестидесяти кандидатов из разных клубов страны вели борьбу за право попасть в ее состав на турнир УЕФА в Голландию. Но по каким-то политическим причинам сборная СССР участия в нем не приняла, команду распустили. Если бы этого не произошло, уверен, Кудряшов обязательно оказался в числе главных претендентов на поездку. Анатолий уже в том возрасте практически все умел в футболе – обладал высокой техникой, прекрасно видел поле и на сборе заметно выделялся.

– Анатолий Дмитриевич, не обидно, что так вышло?

– Что сожалеть, о том, чего не было, – начинает свой рассказ юбиляр. – У меня вообще со сборными связаны не самые приятные воспоминания. В 1967 году в облспорткомитет на мое имя поступил вызов из сборной РСФСР, но мне об этом так и не сообщили. Перед важными поединками первенства страны терять из-за такой «мелочи» одного из ведущих игроков никто не собирался. Лишь когда я оказался в «Зените», мы как- то проводили товарищескую встречу с той командой, и тренер Рогов поинтересовался, почему я игнорировал его приглашение, что стало для меня настоящим шоком. Я-то об этом ни сном, ни духом.

Партнеры по юношескому «Спартаку». Анатолий Кудряшов и Евгений Моченов

– Из основного состава рязанской команды, в 1965 году выигравшей зональный турнир класса «Б», в живых остались вы один…

– Время летит, не остановишь. Тот сезон вообще стал самым памятным в моей карьере, 12 мячей забил, а сколько еще голевых передач раздал. Если бы существовала система «гол плюс пас», наверное, оказался в числе самых результативных. Та команда за небольшим исключением состояла из местных воспитанников. В элите отечественного футбола, кроме меня, свои силы попробовали голкипер Вячеслав Егоров – в московском «Спартаке», Юрий Мещеряков – в воронежском «Труде», нашего бомбардира Юрия Борисова звали в московское «Динамо». В середине поля игру вели Владимир Болотин и Виктор Костин, которого тоже приглашали в сборную РСФСР.

– Говорят, у вас было потрясающее чувство мяча. Откуда оно?

– Не иначе дано свыше, ведь научить этому просто нельзя. Иногда сам поражался своему дару. Казалось бы, игра идет на противоположном фланге, ничего серьезного не предвидится, а я словно наперед знаю дальнейший ход событий. Следует передача, отскок или промах, и мяч оказывается у меня, нужно только не промахнуться. Вспоминается встреча нашего «Спартака» с юношеской сборной Москвы. Казалось, мяч уже ушел за лицевую линию, защитники остановились, а я его как-то догнал, сделал передачу Евгению Моченову, и тот забил гол.

– Очевидцы рассказывают, что вы могли обыграть сразу нескольких соперников, чуть ли не стоя на месте.

– Всякое бывало. Ты сам играл, знаешь, штрафная – это пространство для творчества нападающего. У защитников установка «не дать забить любым способом», поэтому они клюют на любое обманное движение. Замахнулся, сделал паузу, а дальше по ситуации. Так у меня в Горьком получилось, на что отреагировали все четверо защитников, а я остался в штрафной один. Сделал прострел, и партнер забил уже в пустые ворота.

– Какой у вас любимый финт?

– Показываешь, что отдаешь мяч пяткой назад, а сам проносишь ногу мимо мяча. Я его по телевизору подсмотрел у Юрия Севидова, когда он еще за московский «Спартак» играл. Как увидел, сразу взял на вооружение, и не было такого случая, чтобы не сработало.

– Вы как-то обмолвились, что не слишком охотно переходили в элиту отечественного футбола. Почему?

– В Рязани тогда к подобным явлениям относились неоднозначно, может, поэтому местные воспитанники никуда и не уезжали. У меня же сложилась такая ситуация, что просто деваться было некуда – летом 1967 года за мной прислали машину из Ленинграда. Заикнулся про семью, но в ответ услышал, что все вопросы решены. Пошел форму сдавать, а наш администратор, вместо того чтобы поздравить, устроил нагоняй: «Ах, ты за длинным рублем погнался…»

– Свой дебют в «Зените» помните?

– Уже на следующий день по приезду в Ленинград я принял участие в международной товарищеской встрече с командой «ТуС» (Ален, ФРГ). «Зенит» добился убедительной победы (3:0), два гола забили с моих передач. Да я и сам мог отличиться, но у меня натура такая, если вижу, что партнер в лучшей ситуации, обязательно отдам пас. А уже 2 августа сыграл в чемпионате СССР с действующим чемпионом страны киевским «Динамо». На трибунах 70 тысяч, мне при такой зрительской аудитории играть не доводилось, так что потряхивало малость.

Так выглядел «Зенит» в 1967 году: шестой слева во втором ряду рязанец Анатолий Кудряшов

– В «Зените» вас приняли доброжелательно?

– Команда тогда оказалась разбита на группировки, но у меня характер неконфликтный, ладить, вроде бы, удавалось со всеми. С опытным Львом Бурчалкиным был в хороших отношениях, но дружбу завести даже не пытался – сказывалась разница в возрасте. Хотя он всегда подсказывал, а как-то раз на тренировке преподал урок. Я жонглировал мячом, принимал его на шею, перебрасывал через себя. Бурчалкин стоял, смотрел, а потом говорит: «Отойди-ка, парень, метров на 20». И тут последовала передача-удар точно в меня, едва ногу успел подставить, мяч, естественно, отскочил. «Куда так бьешь?» – говорю, а он в ответ: «А ты останови! Вот какая техника должна быть, а то устроил тут цирк». Садырина (впоследствии главный тренер «Зенита», ЦСКА и сборной России, – Ю.М.) я помнил еще со времен перм¬ской «Звезды». Как-то в одном из матчей назначается пенальти, Павел подходит ко мне: «Бей!» Но я что-то замешкался, тогда он сам исполнил все в лучшем виде.

– В то время ваша фамилия частенько мелькала в отче¬тах «Советского спорта»: «Сначала после паса Соловьева ошибся торпедовец Васильев, и Кудряшов получил возможность без помех пробить примерно с 11-метровой отметки. Ударил он точно, но не сильно, и Кавазашвили перебросил мяч через перекладину».

– Было такое. Дело в том, что я за московское «Торпедо» с детства болел, а тут пришлось против своих кумиров играть. Эмоции просто зашкаливали, может, это и помешало мне в том матче счет сравнять.

– Что засело в памяти наиболее сильно?

– Как это ни покажется странным, в первую очередь те моменты, которые я не использовал. Забил два гола – куйбышевским «Крыльям советов» и ереванскому «Арарату», еще минимум четыре возможности упустил. С минским «Динамо» Садырин метров с тридцати пяти верхом пробил по воротам. Было непонятно, попадет или нет, поэтому только я один и побежал. Мяч угодил в перекладину и отскочил мне в ноги, но в результате неверно выполненного технического элемента оказался в руках голкипера. Игра так и закончилась вничью – 0:0. Мне никто даже слова не сказал, а у самого еще долго на душе кошки скребли.

– А почему вам не удалось задержаться в элите надолго?

– Были у меня какие-то шумы в сердце, с детства еще, а, может, вообще врожденные. Кому сказать, что в школе до уроков физкультуры не допускали, разве поверят. Меня это не тревожило, но какая-то навязчивая мысль, что играть когда-никогда запретят, крепко засела в голове. А я без футбола жить не мог, вот и приходилось хитрить, за меня даже подставные медкомиссию проходили. Поэтому я для себя решил, что лучше никуда не ездить, а то там обнаружат чего и запретят. В итоге так и произошло. Когда в 1969 году вернулся в Рязань, пришлось даже заявление писать, что всю ответственность беру на себя.

Юрий МАТЫЦИН

читать весь номер