Шекспир с грузинским акцентом

81-й сезон Рязанский ТЮЗ закончил на высокой ноте: 21 июня состоялась премьера трагедии У. Шекспира «Ромео и Джульетта». К постановке был приглашен тбилисский режиссер Вахтанг Николава. В дни выпуска спектакля новый виток российско-грузинских отношений только-только начинал обостряться. Но в разговоре режиссер, словно предчувствуя, проводил параллели между непониманием, царящим на сцене и в реале. Впрочем, премьера Театра на Соборной доказала, что политические распри не распространяются на мир искусства. Горячие аплодисменты рязанской публики были наградой грузинскому режиссеру. И какими бы жестокими ударами не обменивались Монтекки и Капулетти, это не помешало зародиться светлому чувству юной любви.

«Откуда этот неотступный мрак?» – недоуменно вопрошает в начале спектакля Монтекки. «Меня плащом укроет ночь», – надеется стремящийся на свидание Ромео. И после страстного объяснения с возлюбленной с благодарностью восклицает: «Святая ночь, святая ночь!»

Темная ночь, надежно хранящая все тайны… Безмолвная союзница всех влюбленных. Ее непроглядная чернота задает решение всего спектакля (художник Татьяна Виданова). Черное пространство пустой сцены, оголенной вплоть до кирпичной кладки задней стены (арочные простенки старинного театра художник делает естественными декорациями). Черные прямоугольные конструкции, возвышающиеся по обе стороны сцены напротив друг друга. Суровые и непримиримые, как «две равно уважаемых семьи», они открывают свои окна-двери, чтобы выпустить героев в мир взаимной ненависти. И только залитый светом балкончик, поднятый практически под колосники, на котором, цепляясь друг за друга, сплетаются в тесных объятиях Ромео и Джульетта, кажется хрупким островом надежды в этом мире мрака.

Рязанские Ромео и Джульетта – Николай Шишкин и Светлана Медведева – беспечны, безрассудны, обаятельны и по-дзеффиреллевски юны. Переживая обрушивавшееся на них чувство, они взрослеют буквально на глазах в стремительном потоке трагических событий. Невинная и неземная в своих белых одеждах Джульетта кажется ангелом. Она чужда этому ожесточенному миру, как благородная виолончель, одиноко стоящая на сцене. В финале инструмент, как и Джульетту, укроют белым саваном. И в тонком театральном эфире останется одна-единственная песнь любви, которую она успела исполнить. В общей атмосфере взаимной вражды эта «музыка двух сердец» выглядит заранее обреченной. Но от этого звучит еще пронзительней.

Борьбу двух семей режиссер обостряет до предела. Хрестоматийный перевод Пастернака звучит с яростью. Взаимные обвинения колют как стрелы. По поводу и без повода выхватываются ножи и нацеливаются пистолеты. В схватке насмешливого провокатора Меркуцио (Константин Ретинский) и излучающего опасность Тибальта (Дмитрий Мазепа) высекаются искры. Сцены боя отточены, движения резки, динамичны и узнаваемы. И пульс спектакля бьется в одном ритме с современным миром.

Интересно, но это уже вторая love story, которую Вахтанг Николава поставил на сцене Рязанского ТЮЗа. В 2017 году режиссер принимал участие в Международных творческих мастерских «Текст. Генеральная читка». В рамках лаборатории Вахтанг представлял эскиз спектакля по пьесе Полины Бородиной «Рыба и шоколад» – историю о современных Ромео и Джульетте: юноше из спецшколы для сложных подростков и будущей балерины. Так что знакомство Театра на Соборной и Вахтанга Николавы состоялось уже давно. А вот публике еще только предстоит открыть для себя грузинского режиссера. И начать можно с интервью, которое постановщик дал рязанским журналистам после сдачи спектакля.

– Вахтанг, театр вас знает хорошо, но хотелось бы, чтобы узнала и публика. Расскажите, пожалуйста, немного о себе.

– Уже почти двадцать лет я работаю в Тбилисском государственном театре имени Грибоедова. В 2004 году окончил Грузинский государственный университет театра и кино имени Руставели, актерский факультет. В 2007 году там же окончил режиссерский факультет, а позже и магистратуру. Несколько раз участвовал в мастер-классах Адольфа Шапиро в Москве.

– У вас уже был опыт постановки детских спектаклей, спектаклей для подростков?

– Да, конечно. Если вы подводите вопрос к аудитории, то здесь не ставилась задача адресации спектакля слишком юному зрителю. Мы все-таки ориентировались на молодежь. Есть темы в этом произведении, которые мне кажутся очень важными именно для молодой публики. Например, откуда рождается ненависть и откуда рождается любовь. Мотивы ненависти уже потеряны, никто не помнит, почему враждуют две семьи. Но ненависть в людях живет, переходит из поколения в поколение. И я хотел высказаться именно об этом. Насколько получилось, судить вам, зрителям. Сегодня в ХХI веке очень много политических разногласий. Взаимоотношения между Грузией и Россией достаточно сложные. У вас растет поколение, которое не знает, кто мы. А у нас растет поколение, не знающее, кто вы. И это очень печально и опасно, потому что может появиться поколение, не понимающее, почему мы раньше были друзьями. В таком обществе не может жить любовь. Она не может существовать в таких координатах. Где царствует ненависть, там любовь умирает.

– Как проводился кастинг актеров на роли Ромео и Джульетты? Почему остановился выбор именно на этой паре?

– Когда вас приглашают на постановку в другой театр, то сложно отсматривать актеров во всех спектаклях. Поэтому в основном остается руководствоваться психофизикой. Мне кажется, мы попали правильно. Вообще в театре никогда не бывает стопроцентного распределения. Для меня в этой постановке главным было, чтобы актер сиюсекундно проживал ситуацию, в которой он находится, и понимал темы, которые он разыгрывает там же, на сцене. Я старался добиться, чтобы актер не предлагал какой-то определенный характер, а разыгрывал некую тему: любви, смерти, убийства. Я старался избегать характерности.

– Вы хотите, чтобы современные подростки узнали себя в Ромео и Джульетте?

– Я думаю, они узнают. По сути, в спектакле говорится о довольно простых вещах, которые переживали все. Все в этом возрасте встречались с проблемами любви. Понятно, что здесь взята критическая ситуация, театральная, но подобные эмоции испытывали все. Эта пьеса о том возрасте, когда человек начинает формировать свой характер. Ведь на самом деле очень сложно отказаться от семьи и пойти за любимым человеком. Это нелегко даже взрослым людям. Не знаю, существуют ли сейчас такие люди, но мне кажется, это большая смелость и серьезный поступок. И в образе Джульетты я обостряю этот момент.

– Откуда появилась виолончель?

– Виолончель – это образ женщины. Мне кажется, женщины по жизни сильнее мужчин. Они тихо и спокойно тащат на себе бремя наших, мужских, хулиганств. Поэтому в данный момент я отдаю предпочтение женскому образу. В женщине огромная сила.

– Актерская грузинская школа отличается от русской: в ней больше экспрессии, темперамента. Как вам работалось с нашими артистами?

– Да, по этому поводу часто шутят. Грузинский актер выходит и сразу играет. Интуитивно. Не думает. Правда, там начинаешь сталкиваться с другими проблемами – организаторского плана. А русскому надо больше времени для размышлений. Я говорю не о глубине проникновения в образ, а о технике работы. Должен сказать, что в Рязанском ТЮЗе очень хорошие актеры. И я благодарен судьбе, что мне выпала честь работать в этом старейшем театре. Конечно, были сложности. Грузинский актер привык к условному театру, поэтому спектакль может создаваться «на пустом месте», рождаться из эмоций. Например, для грузинского актера сложно дается Чехов с его полутонами. Но в рязанских артистах мне темперамента хватило. Кое-кто даже удивил! Знаете, для меня Шекспир очень стихийный автор. Его или чувствуешь, или нет. Его невозможно постичь логически. И чтобы играть Шекспира, актер должен быть очень чувствительным. И должен быть личностью. Иначе текст будет звучать примитивно. И играть его будет невозможно.

– Как родился замысел художественного решения?

– Это совместная задумка, исходя из идейно-тематического замысла. Я искал некое универсальное пространство. Пространство, в котором можно сыграть любого Шекспира. Одень эти же костюмы, поставь эти же декорации и можно играть «Гамлета». И, конечно, хотелось нынешней молодежи рассказать современную историю простыми средствами, которые им были бы максимально понятны. На самом деле, ставить Шекспира безумно сложно, потому что у него сразу начинают развиваться несколько сюжетных линий. И разобраться в них бывает довольно непросто. Надо очень грамотно монтировать спектакль.

– Если бы делали спектакль для взрослой публики, вы бы ставили иначе?

– Да, конечно. Я бы сделал спектакль еще жестче. С самого начала мы обозначаем главные чувства: ненависть, вражда, любовь. И все они должны проявляться по максимуму. Ненависть должна быть мощной, убийственной, должна идти контрапунктом к любви. В этом спектакле для подростков я старался все-таки смягчить накал. А для взрослых это было бы доведено до максимального шока.

Фото Андрея ПАВЛУШИНА

Вера НОВИКОВА

читать весь номер