Фото Андрея ПАВЛУШИНА 

 

 

 

 

Гоголевскую повесть словно достали из бабушкиного сундука. Развернули кружевной белоснежной скатертью. Расстелили затейливо вышитыми украинскими рушниками. И предложили к горячему самовару мягким, покрытым сахарной глазурью пряником.

 

В стремлении создать волшебную атмосферу постановочная группа спектакля (режиссер Марина Есенина, художник Юлия Ксензова, композитор Владимир Устинов) привлекает все театральные средства. Здесь рассыпаются морозным звоном святочные колядки. Зажигается теплый свет в окнах крохотных хаток. Разыгрывается настоящая снежная буря, гаснут звезды, а месяц пропадает в цепких лапах черта. Сам же черт на пару с ведьмой вполне правдоподобно «летает» в черном небе.

 

Сценография лаконична и лишь контурно рисует место действия: миниатюрная деревенька, заиндевевшие окошки, расписные ставеньки, Петербургские шпили и царственный постамент, на котором как монумент возвышается Екатерина Вторая (Екатерина Васильева). Но вот в костюмах воображение художника дает себе волю! Украинский колорит становится темой, на основе которой Юлия Ксензова создает галерею красочных стилизованных костюмов (таких фантазийных, что «прощаешь» даже соломенные шляпы в рождественскую стужу). Ленты, пояса, рубахи, юбки, сарафаны, шаровары, тулупы и папахи – все сливается в один яркий хоровод, над которым парят колядные звезды.

 

Расширяя «сказочные» возможности драматической сцены, режиссер привлекает и средства смежных театральных сфер, например, театра кукол. И вот уже Пацюк (з.а. РФ Андрей Торхов) превращается в лохматого домового с огромной головой и крохотными ножками. А галушки пританцовывают и сами заскакивают ему прямо в рот!

 

Куклы появляются и в руках Пасичника (Сергей Невидин), от имени которого и ведется все повествование. И снова режиссер «делает поклон» в сторону еще одного театра – литературного. В спектакле с пиететом отнеслись к гоголевскому тексту. Пасичник неторопливо и обстоятельно разворачивает полотно событий. Да и лексика (приправленная украинским акцентом) оставлена в неприкосновенности. И, удивительно, что все эти «парубки», «галуны» и «черевички» легко воспринимаются юными зрителями iPhone-поколения.

 

Наверное, и правда, эти истории закладываются в нас вместе с генетической памятью. Поэтому так хочется попасть внутрь, в атмосферу спектакля. Но и оставаясь в зале, зритель может пережить массу запоминающихся мгновений. Вздохнуть вместе с Вакулой (Константин Ретинский), подкупающим не богатырской статью, а неожиданно трепетным сердцем. Пожурить кокетливую Оксану (Кристина Козлова). Вволю похохотать над уморительными прыжками громадных мешков, куда запрятаны незадачливые кавалеры Чуб, Голова и Дьяк (Владимир Баранов, з.а. РФ Юрий Антонеев, Денис Матюгин).

 

И, конечно же, насладиться искрометным дуэтом Солохи (Марина Заланская) и Черта (Константин Зенков). «Чертова баба!» – с восхищением произносят ухажеры Солохи, подкручивая усы. И если нехватку пышности форм изящной актрисе компенсирует объемный костюм, то чертовщинки в ее характере и блеске глаз – более чем достаточно. Неудивительно, что бедняга Черт растаял и буквально пал в ее объятья: их взаимные заигрывания стали одной из самых ярких сцен спектакля. А Константин Зенков, облаченный в сложнейший грим, с мохнатыми ушками и копытцами, покорил весь зал своими по-настоящему бесовскими ужимками.

 

Волшебная сказка, рассказанная с добрым юмором, живо и с огоньком, – хороша в любое время года. А уж в канун новогодних праздников – особенно!

 

 

Вторая зимняя сказка – противоположность первой. Пестрое украинское многоцветье уступает место небеленому холсту, которым затягивается вся сцена. Лукавая чертовщинка и пылкая юность сменяются оболганной невинностью и безумной ревностью. Смолкают колядки. Вместо них натянутыми струнами дрожат оголенные нервы, и барабанную дробь выбивает сердце в предчувствии беды.

 

«Зимней сказкой» называет Шекспир одну из своих поздних пьес. И, принимая указанный жанр – «сказка», – к происходящему на сцене следует относиться как к чему-то невероятному. Слишком быстро и совершенно на пустом месте разворачивается трагедия. Как эпидемия она поражает всех в одночасье:

 

 

Король Сицилии, заподозрив жену в измене с королем Богемии, подвергает ее ужасной участи: отнимает сына, заключает в тюрьму, а новорожденную дочку приказывает отвезти в пустынные края и бросить там. От горестей и страха умирает юный принц, вслед за ним отходит и королева. Король остается один. Сам себя обрекает на долгие годы пустоты и страданий.

 

Такой же неправдоподобной кажется и вторая часть: чудесное спасение дочери, ее любовь к наследному принцу Богемии и счастливое воссоединение утраченной семьи.

 

Но режиссер спектакля Марина Есенина, разворачивая перед зрителем эту небывалую череду событий, намекает: «Сказка – ложь, да… ». И в жизни всегда найдутся невинно пострадавшие жены и ревнивые мужья. Каждый день в мире принимаются жестокие решения, но всегда есть надежда на чудесное избавление! Здесь все нереально. Но все может быть.

 

Эту веру подкрепляет и художественное решение спектакля (художник Александр Якунин): холодный, искусственный полиэтилен контрастирует с домотканым полотном, теплым и живым. 
 

Максимально честно существуют на сцене и актеры. Однотонное оформление сцены словно становится фоном для ярких страстей. Сложнейшая задача выпадает Сергею Невидину, исполнителю роли короля Сицилии. Всепожирающая ревность, боль, страдание и искупление – через такое сложное душевное перерождение проводит он своего героя. Тиран превращается в жертву. И исцеляется, только пройдя все круги внутреннего ада.

 

Добро в спектакле – животворная сила. Но и оно выпивает до дна свою чашу страданий. Сцена суда над ложно обвиненной королевой (Марина Заланская) – сильнейшая по эмоциональному воздействию. Образ вздернутой на дыбе женщины, с раскинутыми руками и поникшей головой отсылает к подвигам христианских мучеников. Игра света, глубокие тени, крест-накрест прорезающие холст, усиливают эффект многократно. И как глас судьбы разносится обличительная речь Паулины: всю насыщенность шекспировского слова передает з.а. РФ Светлана Гузикова!
 

Спектакль хорош в драматических моментах. Но все же когда черная полоса событий, наконец, сменяется светлой, зритель облегченно вздыхает. С появлением колоритной парочки влюбленных поселян (Денис Матюгин и Людмила Конина) и неподражаемого бродяги Автолика (Дмитрий Мазепа) трагедия уступает место комедии.  И даже вспышки праведного отцовского гнева короля Богемии (Илья Комаров) против своевольного сына (Дмитрий Немочин), – понятны и уже не омрачают общего пасторального настроения.

 

Ясно, что все благополучно катится к счастливому финалу. И в этом контексте короткий выход Константина Зенкова становится чуть ли не смыслообразующим. «Я – Время», – объявляет он. И стремительно утекает сквозь пальцы. Да, время все расставляет по местам, но, увы, для кого-то слишком поздно. 

 

P.S. Вслед за «Королем Лиром» театра драмы и «Зимней сказкой» театра для детей и молодежи к шекспировскому сезону подключилась и областная филармония, представив программу «(Не) Сон (не) в летнюю ночь». В первом отделении Рязанский симфонический оркестр под управлением Сергея Оселкова исполнил музыку к кинофильму «Гамлет» Уильяма Уолтона. В знаменитой картине Лоуренса Оливье завораживающая музыка Уолтона становится еще одним персонажем, думающим и страдающим. На рязанской сцене музыкальная драма сопровождалась актерским перфомансом: два монолога «Гамлета» были прочитаны заслуженным артистом России Эвклидом Кюрдзидисом. 

Во втором отделении прозвучали увертюра «Сон в летнюю ночь» Ф.Мендельсона, увертюра-фантазия «Ромео и Джульетта» П.Чайковского и «(Не) сон в летнюю ночь (не по Шекспиру)» А.Шнитке. На этот раз музыка сопровождалась живописной импровизацией: молодые художницы визуализировали свои впечатления красками на холстах. Музыка, литература, живопись – таким синтезом филармония отметила 450-летие Шекспира.