Музыкальная диета от скрипача Родиона Замуруева



В течение двух вечеров, 26 и 27 сентября, часы рязанских меломанов застыли на одной отметке: час Zero. «Время Икс», когда исчезают строгие рамки календаря и перестают действовать законы секундомера. Остается только один вечный ритм биения сердца. Мгновенья жизни отмеряются согласно пульсации крови в жилах, постукиванию каблучков и прихлопыванию ладоней.

Два вечера рязанские зрители жили в мире аргентинского танго Астора Пьяцоллы, который создавался в зале Театра на Соборной исполнением выдающегося скрипача Родиона Замуруева и его камерного ансамбля «Mobilis» (Виктор Чернелевский, Алексей Хуторянский, Анна Панина, Сергей Полтавский, Оксана Зябликова, Василий Довгань).

Гений Пьяцоллы превратил традиционный национальный танец в уникальное музыкальное явление, насытив его элементами джаза и классической музыки. Его музыка одновременно проста и изысканна, она точно попадает в современное время и остается в вечности для будущих поколений. Может, поэтому, объявляя номера программы, Родион Замуруев говорил о Пьяцолле словно в современнике, представляя, как он работает в студии, выходит на ночные улицы Буэнос-Айреса, устало закуривает и прислушивается к бандитским выстрелам вдалеке.
Об этом непостижимом эффекте присутствия аргентинского композитора в каждом времени мы говорили с Родионом ЗАМУРУЕВЫМ после концерта:

– Чем интересен Пьяцолла?.. Для нашего времени Пьяцолла, грубо говоря, – актуальный композитор. Моцарта, Баха или, например, Шуберта обычному зрителю воспринимать тяжелей, потому что к этому нужно быть подготовленным всей жизнью, семьей, культурой, нужно быть в определенном духовном состоянии. Пьяцолла – гений. Но его может воспринимать и неподготовленный человек. Его алгоритм творчества воздействует на публику сразу, быстро и в точку. В этом, пожалуй, для меня наибольшая привлекательность программ с Пьяцоллой, которые я играю. Это не вопрос успеха или количества аплодисментов. Просто я уверен, что в любой аудитории я смогу четко воздействовать на публику, и обязательно будет эффект.

– Сегодня на концерте мы видели четко срежиссированное действо, когда работает свет, цвет, и даже момент выхода каждого музыканта на сцену. Все продумываете заранее?

– Все, что публика должна воспринимать как импровизацию, – на самом деле огромная интеллектуальная работа. Каждый шаг должен быть просчитан. Любое произведение искусства – математически идеально. Публика воспринимает музыку не только ушами, но и глазами, и мы должны это учитывать.

– У вас успешно складывается сольная карьера, но в то же время уже десять лет вы руководите камерным ансамблем солистов. Что подвигло на эту стезю?

– Это абсолютно естественный путь. Ойстрах дирижировал. Рихтер, Пятигорский – тоже пробовали. Спиваков, Башмет, Плетнев… Это вопрос расширения сознания и своего творческого «я». Ансамбль позволяет мне реализовывать репертуарные и художественные вещи, которые я не могу сделать, скажем, с пианистом или симфоническим оркестром, где есть дирижер, который, на мой взгляд, обычно мешает. Это должен быть гений-дирижер, чтобы не мешать солисту. Таких в мире единицы. А в ансамбле у нас музицирование на равных.

– Родион, вы частый гость Рязани: являетесь членом жюри Всероссийского конкурса скрипачей им. В.Ф.Бобылёва, нередко выступаете с концертами. Давайте познакомим рязанского зрителя с вами поближе. Вы из музыкальной семьи?

– Мама – композитор, отец – скрипач. Это очень большая редкость, если исполнитель вырастает в семье немузыкальной. Все-таки должно быть накопление генетическое. Я только сейчас понимаю, что моя судьба  сложилась во многом благодаря родителям-музыкантам. Более того, сын мой – скрипач, мама его тоже, и еще в утробе матери он переиграл огромное количество произведений. Сейчас в 11 лет он делает то, что я не делал и в 30. Родословная, древо жизни должны быть подчинены глубоким законам. Тогда есть результат. На почве, которая не удобрена чем-то серьезным, ничего не может произрасти. Я благодарен родителям и тому, что они заложили в меня до того, как я пришел в этот мир.

– Кроме генетических данных, естественно, требуется серьезное образование. Сейчас много говорят о кризисе системы музыкального образования. Вы сами прошли серьезную школу, учились в аспирантуре, преподаете в консерватории, то есть знаете все процессы изнутри, на каждой ступени. Как относитесь к этой проблеме?

– Спасибо за вопрос! Мне 42 года, я еще помню советское время. И я понимаю, что при всех минусах и недостатках в ту эпоху были потрясающие достижения в искусстве. Что-то серьезное может созреть только в том случае, если у вас гениальный педагог, гениальный инструмент, гениальные родители, да еще и повезло. Когда все складывается, то может получиться результат. Это слова Виктории Мулловой (известная российская скрипачка, – В.Н.). Когда отсутствует один из компонентов: не поддерживает государство, не квалифицированный педагог, воздух не совсем чистый и пища не качественная – то правило не работает. Возможны лишь редкие исключения. У нас в музыкальной культуре сейчас – трагедия. Наши лучшие музыканты уехали и «оплодотворили» европейскую, американскую культуру. Они попали на ее плодородную – экономически, политически, экологически – почву. Мы даже еще не представляем, насколько они там ушли далеко вперед нас. Единственное, что нас пока спасает, – это огромные масштабы страны. У нас столько «талантищ», что пока берем количеством. Мой сын в Люксембурге – звезда, здесь бы он был в общей массе. В России юных звезд – с избытком, вопрос, как они будут развиваться после 10-12 лет. Нужны языки, нужно быть широко образованным человеком, чтобы продвигаться вперед со скоростью Запада.

– Мы периодически наблюдаем встречи, которые проводят глава государства или премьер с творческой элитой, с молодыми перспективными музыкантами. Чувствуется ли эффект?

– У меня свои воззрения на культуру и на политику. Для меня не приемлема ситуация, когда есть один пианист в России, один альтист и один скрипач. Это не приемлемо в творческом и коммерческом плане. Должна быть альтернатива и должна быть программа, которая поддерживает более или менее нормальный здоровый баланс, а не создает контрастирующую ситуацию.

– Вы много гастролируете за рубежом. Ощущается ли разница в музыкальной культуре?

– Сейчас я соприкоснулся с Японией и понял, что это две совершенно разные планеты. Для примера, я пытался у них выяснить: «Скрипка – «он» или «она»»? По-русски «скрипка» – женского рода, по-французски или по-итальянски – мужского. Поэтому в России мы относимся к ней как к нежной девушке, к царице. А из Японии мне отвечают, что у них в языке, оказывается, нет разделения на мужской и женский род. Ведь это совершенно другое восприятие мира, отношений, музыки!

– Как относитесь к популярной музыке?

– Есть хлеб и картошка, которые насыщают, а есть изысканное питание, которое дает человеку силы и энергию. Высокое искусство тоже поддерживает жизненные силы. Но это далеко не всем нужно. И сейчас средства массовой информации активно насыщают человека грубой пищей. В советское время абсолютно по всем теле- и радиоканалам можно было свободно услышать Ойстраха или Рихтера, например. У нас же есть только один канал «Культура». Наличие одного канала «Культура» говорит о бескультурье остальных. У нас дисбаланс в сторону популярной музыки. Если вы обратитесь к невропатологам или сексопатологам, то они легко объяснят принципы воздействия таких звуков на человека: воздействие на уровне удара по печени. Это грубая энергия. Высокая музыка выводит человека на другие уровни сознания. Классическая музыка – это прозрение духовного мира через слух.