Рязанский выпуск
№13 от 7 апреля 2016 г.
Свежие новости
В Рязани выявили очередное превышение сероводорода
(06.07.2024)
Тайны Малковского двора
(06.07.2024)
Племянник не выжил
(06.07.2024)
Одной проблемой меньше
(06.07.2024)
«Трубадур» из раздробленной Руси
(05.07.2024)
В Рязани задержан участник парада на Красной площади
(04.07.2024)
Мэр-гидрометцентр
(04.07.2024)
Власти услышали «Новую газету»
(03.07.2024)
Переполох в администрации города
(03.07.2024)
В салоне +41
(03.07.2024)
Латание дыр в режиме многозадачности
(03.07.2024)
Военные пенсионеры не получили пенсию за июнь
(02.07.2024)
Метастазы души
Рязанский онколог Марина Саркисова – о лекарстве для безнадежных, врачебных преступлениях и удивлении германских коллег
.jpg)
Очень часто она идет на работу с одной единственной мыслью – чтобы тот, с кем рассталась вчера, когда уходила после тяжелой смены, был жив. Наверное, это трудно представить. Но еще труднее с этим жить. Идти домой после работы с надеждой – только бы продержался. Еще чуть-чуть, еще немного. И если этот злосчастный рубеж будет перейден, тогда, возможно…Тогда есть надежда. И шанс тоже есть. И очень часто утренняя встреча с пациентом бывает и победой, и наградой, и счастьем. И то, что вчера отнимало силы, сегодня их возвращает. И так – уже не один десяток лет.
Марина Гургеновна САРКИСОВА – врач, онколог-радиолог. А если еще точнее, то лучевой терапевт. Причем потомственный: мама, прошедшая всю войну военврачом и дошедшая майором медицинской службы до Берлина, после Победы тоже работала радиологом в онкологическом диспансере. Дочь, к удивлению родителей, к медицине была равнодушна и мечтала, как и многие девочки, о театральных подмостках. Но однажды зашла на работу к матери и… увидела глаза больных, а в глазах этих – целый космос чувств: от слабой надежды до ее полного отсутствия. От страстного желания выжить до опустошения и понимания безнадежности происходящего.
Она до сих пор помнит свой страх перед увиденным. И свое желание во что бы то ни стало, по мере сил, помочь тем, кто оказался именно в этой больнице. Думала ли она о том, что онкология – ее призвание или долг? Сейчас она уже не помнит. Помнит, как хотелось приостановить страдания людей. Именно приостановить, хотя бы на чуть-чуть. На какое-то время, и если получится, – подарить человеку и еще одну цветущую весну, и щебетание птиц, и аромат зеленого лета, и грибной вкус рыжей осени, и непередаваемый хруст морозного зимнего дня. Разве это – не есть счастье? Она выбрала медицину, отказавшись от заветной мечты стать артисткой.
В 1973 году профессором Г.Д.Байсоголовым в Обнинске при институте радиологии, где есть гамма-установки, был создан Центр по диагностике и лечению лимфом. В Рязани заботу о создании такого Центра в онкодиспансере взяла на себя врач Саркисова. По примеру Москвы и Обнинска больные с поражением лимфоидной ткани ведутся одним врачом, который должен владеть и химиотерапией, и лучевой в равной высокой степени. Для сравнения: на Западе больного передают врачам из рук в руки, от чего, как справедливо считают наши специалисты, безусловно, страдает качество лечения, потому что информация на одного больного рассредоточена по многим специалистам.
Однажды, вспоминает Марина Гургеновна, в ее дежурство прибыл в диспансер профессор-онколог из Мюнстера, и ей пришлось вводить именитого гостя в курс дела. Он был очень удивлен тому, что наши врачи ведут больного от начала до окончания лечения, отметив, что это – поистине высочайший класс.
Марина Саркисова – очень хороший врач. Об этом говорят и ее коллеги, и, главным образом, те, кому пришлось встретиться с ней в силу необходимости. Знакомые и близкие знают, что и дома работа не отпускает ее: и больные звонят, и писанины разной так много, что приходится оставлять ее на послерабочее время, потому что Марина Гургеновна считает своим долгом беседовать с пациентом столько, сколько того требует ситуация, зачастую беря на себя и функции психотерапевта.
– Специфика данного заболевания такова, что эти пациенты особенно нуждаются в психотерапевтической помощи. С ними нужно беседовать, иногда – очень долго, и не один раз. Иначе человека бывает не вывести из состояния ступора. А без этого лечение не всегда может пойти на пользу. И я просто не имею права оставить больного сразу же после осмотра. Кто, если не врач, в руках которого, в сущности, сейчас жизнь человека, может понять, поддержать, вселить надежду? К сожалению, время на осмотр сокращено до такой степени, что процедура превращается чисто в технический профессиональный акт и, фактически, собственно на человека времени уже не остается. Это – большая проблема. Так сейчас, к сожалению, везде, но у нас все же – случай особый. Поэтому я со своими подопечными стараюсь общаться неформально, времени на разговоры не жалею, выслушиваю их, говорю сама. А уж карточки приходится писать после работы.
И награда – теплые отзывы тех людей, кому довелось лечиться у врача Саркисовой, а это – дорогого стоит. Что еще не оставляет Марину Гургеновну равнодушной, так это недофинансирование, в частности, онкологических клиник.
– Люди, уже обреченные своим заболеванием, не имеют возможности получить то, что необходимо по их лечению просто потому, что не в состоянии себе это лечение обеспечить. Это – страшно на самом деле, – говорит доктор Саркисова. – И еще страшнее то, что мы, врачи, совершенно бессильны. Я часто слышу от больных, что «болеть – удел богатых», или еще страшнее фраза «дешевле, доктор, умереть». Общество виновно в том, что такие разговоры имеют место. Эта такая несправедливость, о которой нельзя ни молчать, ни делать вид, что ничего не происходит. Мы, врачи, вынуждены менять схемы лечения в пользу более слабых, но дешевых, потому что больной не может купить то, что ему жизненно необходимо. Не преступление ли это? Думается, что когда мы с высоких трибун говорим о национальной политике, то не следует забывать и о том проценте людей, нуждающемся в качественном лечении, ибо здоровье нации – тоже должно войти в поле зрения национальной политики. Рак – болезнь страшная, но рак души – страшнее. А его метастазы расползаются слишком быстро.
У Марины Гургеновны удивительный дом, куда хочется приходить, потому что все пронизано любовью хозяйки, ее безупречным вкусом. Старинная, постройки конца XVIII века изба «утонула» среди безликих высоток Рязани. Но попадаешь на территорию дома и оказываешься в маленьком оазисе, сравнимым с раем. Ухоженный старый, тенистый сад, роскошные клумбы с цветущими до глубокой осени растениями, отсутствие грядок, что само по себе уже удивительно. Среди цветущей зелени небрежно лежат на земле большие керамические вазы, напоминающие греческие амфоры. Кресло-качалка с брошенной на нее шалью и забытым томиком любимого Лермонтова, который хозяйке всегда был ближе Пушкина. Аромат сирени по весне.
Вдруг домашний любимец – большущий рыжеватый лабрадор Торик срывается с места, учуяв соседскую кошку, и громко лает, спугнув почти ручных воробьев с ветки абрикоса. Тут тихо и спокойно вопреки тому сумасшедшему уличному ритму, который нервно пульсирует где-то рядом, но до которого здесь, в этом саду, нет никакого дела.
Иногда в гости заходит известная в городе пианистка, и тогда из дома доносятся звуки фортепиано, и последняя щемящая нота на мгновение повисает в воздухе, словно не желая прерывать свой восхитительный полет, а потом тихой тайной растворяется где-то в саду.
На стенах дома – коллекция гобеленов. Хозяйка и здесь отдает предпочтение цветам. Портрет Бетховена, страстно любимого с раннего детства, рядом – не менее почитаемый Шопен. Любит Мусоргского, считая его Достоевским музыкальной мысли. И книги, книги, книги… Их много: классика, мемуаристика, книги по искусству. Фотография красивой молодой женщины в погонах и военной форме. Это мама – Тамара Васильевна, память о которой бережно хранит старинный дом. Фотографии сына – артиста драмтеатра Григория Саркисова, о котором писала «Новая газета» в 2008 году. Статья называлась «Кавказский князь Григорий Саркисов».
Вообще отношения Марины Гургеновны с сыном – совершенно особые, сохранившие в сути своей что-то давно забытое, почти исчезнувшее, тот пиетет и доверительность, которые были неотъемлемой частью отношений старых дворянских семей.
И много цветов. Они – везде: на окнах, на полках, на полу, на старинном, уже ставшем антикварным, буфете. Сюда любят приходить те, с кем хозяйка провела послевоенное детство. И это тоже большая редкость – суметь сохранить друзей детства до сегодняшнего времени, столь циничного на человеческие отношения. Дом маленький, но невероятно уютный, потому что во всем чувствуется забота хозяйки. И никому здесь не тесно.
Видимо, отсюда, где бережно хранится родовая память семьи Саркисовых, откуда вытекают ручейки и реки домашних традиций, где атмосфера дома пронизана теплом и покоем, куда приятно возвращаться снова и снова, потому что радушие и гостеприимство хозяев подкупают и притягивают, – и берут свое начало те нравственные ростки, сформировавшие доброго человека и хорошего врача.