Арбенин превращается в Канта

20 октября Рязань пережила форменное нашествие питерских рокеров: они ангажировали чуть ли не все основные концертные площадки города. Площадь Победы оказалась захвачена почти целиком. В подвале клуба «Deep» толпы поклонников собрались на танцполе, чтобы в очередной раз послушать «Сплин». А в МКЦ по соседству, в куда более камерном «Фонтане» с чинными столиками и спокойной атмосферой, гостили питерцы, заезжающие к нам реже – совместный проект «Двое в городе» презентовали экс-басист «ДДТ» Вадим Курылев и недавно возродивший свою группу «Зимовье зверей» Константин Арбенин. Как и следовало ожидать, самым ярким тут оказалось последнее отделение концерта, где Вадим и Константин объединили усилия – получился синергетический эффект, мало кого оставивший равнодушным. Незадолго до концерта мы сделали интервью с Константином – первое за десять с лишним лет, прошедшие с выхода нашей совместной книжки «Беседы с Арбениным».

– Константин, недавно ты вернулся из длинной гастрольной поездки в Германию. Как часто в Европе сейчас выступаешь?

– Это была уже третья поездка, но первые две были менее значительны. Первый раз я вообще всего в двух городах побывал, затем в четырех, а в этот раз – уже одиннадцать. И квартирники, и зальные концерты. В таких масштабах выезжаю первый раз.

– Ментальность публики за рубежом отличается?

– Я бы не сказал, что сильно отличается. Конечно, на концерты приходят либо россияне, либо иностранцы, активно изучающие русский язык. В основном, люди того же жизненного склада, что и в России. У меня вообще своеобразная публика, она везде примерно одинакова. Важен, скорее, не географический фактор, а интеллектуальный, воспитательный, исторический.

– А бывшие россияне, живущие теперь в Германии, – они довольны жизнью? Перед интервью ты рассказывал феерическую историю о том, как безобразна железная дорога в Германии. Судя по рассказу, транспорт работает там как в стране «третьего мира», а Россия – наоборот, цивилизованная европейская страна.

– Транспорт – не главное, это частная история. Мне кажется, они в целом довольны. Сейчас мир настолько общепроникающ и глобален вследствие интернета и свободы передвижения, что такой вопрос как-то не встает, общение не на этом уровне происходит. Нет ни у кого ностальгии, потому что, если захотел человек, – поехал в Россию на неделю. В основном на концерты приходят люди, которые себя нашли. Они там давно и у них есть приличная работа, которая их устраивает – людей неблагополучных и не довольных судьбой я на своих концертах не встречал. В основном, люди прижившиеся. И при этом сохранившие русскую культуру в себе. Их единственная обеспокоенность – то, что дети, несмотря на все старания, растут немецкими детьми, потому что и в детском саду, и в школе, и на улице все по-немецки. Родители настаивают, чтобы дома они говорили на русском, а дети, естественно, часто об этом забывают.

– Интересно, а свои песни на других языках когда-нибудь слышал?

– Один раз слышал песню «Романс» на польском – ее можно найти на Ютубе. У меня есть хорошая знакомая, переводчица Моника Краевска, которая переводила мои сказки на польский язык. Она преподает польский в Гданьском университете, а вся ее компания увлекается русской рок-музыкой. Они поют Цоя, Земфиру и так далее – мои песни тоже перепевали, вот и появился «Романс» в переводе на польский.

– Сначала у тебя была группа «Зимовье зверей», распавшаяся десять лет назад, потом группа «Сердолик». Сегодня играешь с Вадимом Курылевым – совместный проект называется «Двое в городе». Это разовое сотрудничество или нечто большее?

– Это проект, который возник как «Двое в городе», а потом уже пришла идея восстановить «Зимовье зверей» именно с Вадиком в качестве саунд-продюсера и аранжировщика. Можно сказать, что «Двое в городе» плавно перетекло в новое «Зимовье». А можно так не говорить, потому что «Двое в городе» остался самостоятельным проектом, и мы думаем эту линию продолжить – у нас в планах записать совместно еще несколько песен друг друга. Ну, а «Зимовье» – это отдельная история.

Тут надо, наверное, издалека начать. Я всегда с большим вниманием относился к тому, что делает Вадим Курылев. Еще когда он играл в «ДДТ», смотрел и думал: «Вот хороший музыкант, мне бы такого». Потом увидел то, что он делает сольно, послушал его ранние альбомы, понял, что Вадим еще и автор интересный. Даже хотел пригласить его на «Могучую кучку», фестиваль, который «Зимовье» когда-то устраивало, но что-то там не срослось…

Шли годы и, как теперь выясняется, Вадик тоже слушал «Зимовье зверей» и ему оно тоже нравилось. Мы оказались симпатичны друг другу на расстоянии, даже знакомы не были. А лет пять назад пересеклись на каком-то фестивале. Я увидел, как Вадик работает один на сцене со своей 12-струнной гитарой, и меня это поразило, в хорошем смысле. Это то, что принято называть «русским роком» в каком-то сохранившемся исконном виде, и в то же время это именно сегодняшний «русский рок». Соединение традиций и чего-то нового, настоящего. Меня больше поразила даже не форма, а то, как искренне он все делает, в отличие от многих наших коллег, – это не имидж, не имитация панк-рока, а действительно его мысли, его душа, которые он передает через музыку. Мне очень понравилось, я к нему подошел, сказал, как это здорово. А он говорит: «Если тебе понадобится подыграть в студии или еще что-то – зови, не стесняйся».

Прошло еще несколько лет, и его директор Настя Мурзич предложила мне принять участие в трибьюте Вадика – мы с «Сердоликом» записали для него песню «Судьбы и стены». Потом снова встретились и поговорили на тему «не сделать ли нам совместно программу» – так же, как я выступаю с Кириллом Комаровым или Пашей Фахртдиновым, например. И родился проект «Двое в городе». Сначала я несколько комплексовал, потому что Вадик, с моей точки зрения, один из лучших гитаристов и вообще музыкантов и аранжировщиков, которые есть в нашем современном роке. И тут рядом с ним – я, который едва умеет играть на гитаре, зная лишь простейшие аккорды. Но когда стали вместе работать, оказалось, что получается неожиданно свежо, из сочетания профессионала и дилетанта что-то стало вырисовываться. Мы сделали совместную программу из трех частей – сначала сольные части, потом большой блок, где вместе играем и поем и мои песни, и Вадика.

И когда дали один или два таких концерта, началась новая глава в этой истории. У меня появился продюсер – Сергей Котырев из продюсерского центра «Редкие рыбы», который поднял вопрос о том, не возродить ли «Зимовье зверей» и не записать ли именно «зимовский» альбом. Я понял, что мне эта идея нравится, и подумал, что надо осуществить давнюю мечту – сделать альбом вместе с Вадиком. Я предложил ему стать саундпродюсером этой работы, и он согласился. Через год появился альбом «Новейшая хронология» группы «Зимовье зверей».

– «Зимовье зверей» возрождается, новый альбом, мне кажется, прекрасен, а что с твоей группой последних лет «Сердолик»? И еще был замечательный проект «АрБаКом», где вы оказывались на сцене втроем, вместе с Михаилом Башаковым и Кириллом Комаровым, дополняя и поддерживая друг друга.

– Поскольку началась история с «Зимовьем», «Сердолик» плавно ушел в тень. Но это не значит, что он не существует и никогда снова не появится. Просто разные периоды в жизни. Сейчас мне хочется электричества, чувствуется потребность в рок-высказывании. А через какое-то время, может, захочется вернуться к «Сердолику». Не было никакого «закрытия» группы, мы даже пробовали альбом «Новейшая хронология» записывать сначала с «Сердоликом». А потом я понял, что акустическое мягкое звучание все-таки не для этой программы, не для этих песен. Почему все и встало на свои места, когда вернулось название «Зимовье зверей», тогда снова появился Толик Смирнов, барабанщик еще старого состава группы – материал требовал изменений в линии творчества. Поэтому «Сердолик» пока не у дел, но как бы стоит «на запасном пути».

Что касается «АрБаКома», то мы давно уже не играли, года с 2009-го. Никаких неразрешимых преград, чтобы не возобновить этот проект, нет. Просто не складывается – все заняты. Миша Башаков не переставая ездит по всему миру, поэтому мы с Кириллом вдвоем иногда играем – стараемся хотя бы раз-два в год давать совместные концерты. А втроем никак сейчас не собраться. Однако у меня есть уверенность, что однажды настанет момент, когда мы все-таки соберемся и что-нибудь представим публике. Но хочется не только старый материал представить, но и что-то новое сделать, а на это тоже нужны силы и время. Я говорил с Мишей и Кириллом по этому поводу – они тоже считают, что надо придумать новую идею, чтобы затея вышла на другой уровень, а не просто собраться и как пенсионеры повторить то, что играли десять-пятнадцать лет назад.

– Недавно вышел трибьют не только у Вадима Курылева, но и у Константина Арбенина. Доволен результатом?

– Это подарок, поэтому я не могу быть недовольным. Больше всего меня удивило, сколько, оказывается, людей знакомо с моим творчеством и относится к нему с достаточным пиететом, чтобы записать кавер для юбилейного трибьюта. Конечно, там есть вещи, которые мне не близки – я «не слышу» свои песни в таком виде, «не узнаю» их. А есть вещи, которые «не узнаю» в хорошем смысле. Мне всегда казалось, что многие мои песни могут звучать гораздо лучше, чем звучали, и на трибьюте я как раз услышал и такие варианты. То есть разные реакции у меня были на разные треки. А в целом я очень доволен, потому что даже не ожидал, что такое огромное количество моих песен – сразу 50! – запишут другие музыканты.

– Не думал над концертной презентацией этого проекта?

– Было два моих юбилейных концерта – один в Питере, другой в Москве. И, естественно, не по 50, а по три-четыре человека поучаствовали в них – кто смог. В Москве выступали Саша Щербина, Паша Пиковский и Василий К. Вадик Курылев был и там, и там.

– Ты человек не только рок-н-ролльный, но и литературный. Каковы ближайшие книжные планы?

– Идет все помаленьку. Сейчас новая книжка готовится в нашем питерском издательстве, которое долго было «Детгизом», а сейчас – «Дом детской книги». Она называется «Как я подружился с летом». Маленькие лирические зарисовки с подзаголовком: «Из дневника сказочника». Эта книжка не придуманная, она появилась самым естественным образом. Дело в том, что я восемь лет на летние месяцы выезжаю в деревню – в Псковскую область, где мы купили домик. Очень люблю это место. В позапрошлом году я приехал туда с намерением дописать кое-что из своих давних замыслов, планы были такие: вот приеду и буду писать целый день. Естественно, ничего не получилось.

Но я стал записывать то, что со мной происходило в этой деревенской реальности – в лесу, у колодца, в доме, на поле и так далее. Причем записывал я не реалистично, как Пришвин, скажем, а именно с точки зрения сказочника. Вот я вижу какое-то событие и понимаю, что можно посмотреть на него как реалист, а можно увидеть в нем сказочную подоплеку. Этих коротких историй получилось довольно много, сложилась целая книжка, фрагменты которой «Дом детской книги» сначала напечатал в своем сборнике «Выпускной», а сейчас уже готовим отдельное издание полного текста, ищем художника.

Я книжкой очень доволен, потому что – еще раз повторю – это не акт искусственного создания чего-то, все родилось само по себе, естественным путем, а это ценнее того, что придумано «из головы». Правда, те вещи, которые я задумывал тогда дописать, так и лежат недописанными, но, значит, еще не пришло их время.

– Довольно много ездишь по стране, даже по странам. Есть какие-то места, куда пока не доехал, но очень хочется на них посмотреть?

– Поездив по России и Европе, я понял, что я не путешественник. У меня любознательность, свойственная путешественникам, отсутствует – я не человек перемещений. Скорее, домосед. Если бы не обстоятельства, я бы, наверное, как Кант – извините за такое сравнение – сидел бы дома и никуда не выходил. Поэтому даже когда я попадаю в интересные с точки зрения туриста места – Париж, например, или маленькие немецкие города – да, мне все это нравится, все это очень красиво. Но такое ощущение, что все это не идет ни в какое сравнение с городами, которые я вижу во сне или которые присутствуют во мне в качестве каких-то глубинных воспоминаний. Я там, в принципе, везде уже был – об этом песня «Города, которых не стало». И когда я там оказываюсь и вижу все это своими глазами, я понимаю, насколько ускользающая эта реальность – ничуть не реальнее снов. Надо в этом жить, чтобы сильно и глубоко прочувствовать смысл места, а так вот туристически скользить, чисто визуально их рассматривать – видимо, это просто не моя природа.

Многие люди напитываются в путешествиях впечатлений и создают потом песни. Например, Кирилл Комаров или Зоя Ященко, у которой сейчас серия песен про Францию, Грузию, Индию. А меня это на творчество не вдохновляет – меня больше люди вдохновляют, природа. Деревня в Псковской области – это, наверное, идеальное для меня место, куда всегда хочу вернуться. И там мне хорошо пишется. А путешествия в другие города и страны – все-таки не главное для меня.

– У нас есть рубрика «Лучше хором», где печатается текст какой-то одной песни автора, у которого берут интервью – обычно это песня, что является «визитной карточкой», если таковая есть. Какую из своих песен выберешь для этой рубрики?

– Сейчас бы я выбрал песню «Дети-блюз» с последнего альбома, хотя до этого выходила и как сингл группы «Сердолик» – она для меня сейчас главная с точки зрения публикации текста. А если иметь в виду то, что мне интереснее всего петь – есть песня «Если бы не бесконечность», которая завершает альбом «Новейшая хронология», она самая желанная в плане исполнения. С ней, кстати, связана целая история. Когда мы с Вадиком Курылевым и Толиком Смирновым стали записывать альбом «Зимовья зверей», то у меня было в плане девять песен, и я понимал, что это не случайный набор. Вообще так получилось, что альбом сам себя собирал. И то, что он притянул старое название группы, собрал вместе этих музыкантов – это метафизические действия альбома по созданию самого себя.

Восемь из девяти песен написаны в последние годы и хорошо друг с другом сочетались, а девятой была песня «На меня смотрит Завтра». Она написана в начале 2000-х и выходила только на концертном альбоме «Шишки» – пришло время записать ее в студии, она отлично вписывалась в альбом по тематике, дополняла его композиционное решение. Уже записали барабаны для всех этих песен, и тут Вадик Курылев мне говорит: «Мне кажется, на твоем альбоме должна быть акустическая песня. Мы ее быстро запишем – акустика же, без барабанов… Подумай, что это может быть».

У меня в голове всегда есть какие-то замыслы незаконченные: я с одной песней поработал – чувствую, что она не для этого альбома, с другой – тоже не оттуда. Получается, все замыслы не подходят. И вдруг написалась песня «с нуля», опять-таки естественным путем. Вчерне записал, отослал Вадику, уехал в деревню и даже подзабыл про нее, пока Вадик делал аранжировку. А когда в конце лета мы продолжили запись – оказалось, что с ней надо дольше всего возиться, она так всем понравилась, что хотелось сделать ее как можно лучше.

Звукорежиссер наш Володя Носырев говорит: «Вот здесь нужно струнный квартет приглашать». Мы говорим: «Давай просто рок-скрипача позовем – он все, что нужно, сыграет». А Володя ни в какую – он тоже за материал переживает: «Нет, я сам найду и приглашу музыкантов, которые все сделают, как надо». И действительно взял на себя аранжировку струнных на этой песне, расписал все по нотам, позвал классических музыкантов. Еще трубача позвали – Ваню Васильева, который играл когда-то в «ДДТ» вместе с Вадиком Курылевым. В общем, много чего придумали, и получилось, что это – самая трудоемкая песня на альбоме. Но я ею очень доволен, она поставила нужную точку в композиции, ею все скрепилось, альбом получился без перекосов. Появился стержень, точка опоры, из-за которой он не опускается ни в лирическую, ни в публицистическую сторону, а находится посередине – в точке философии, скажем так.

Лучше хором

ДЕТИ-БЛЮЗ

Когда умерла моя мать, дети,

Нейлон превратился в медь.

Я стал кое-что понимать, дети,

Но мне стало некому петь.

Теперь он за вас в ответе –

Мой осиротевший блюз.

И я пою его вам, дети,

Потому что за вас боюсь.

Крысолов не придет, дети,

Его флейту втоптали в грязь.

Крысы стали главнее людей, дети,

И уже не выходят на связь.

А вчера утащили сети

Последнего мокреца.

Бесполезно писать Ланцелоту, дети,

Бессмысленно звать отца.

Так уже было в Виши, дети,

Так уже начиналось в Виши –

Серые люди с сигарами, дети,

Светофоры, полные лжи.

Они уже точат ножи, дети,

Они уже точат ножи…

Держите меня за живое, дети,

Мама, меня держи!

Все началось с турникетов, дети,

С заборов, с решеток, с оград.

Время долго топталось на месте, дети,

А потом потекло назад.

Дракон воскрес на рассвете,

Обналичив себя в пивных.

Его молочные зубы пали, дети,

Но пришла пора коренных.

Когда придется бежать, дети,

Бегите на голос души –

За дикой собакой Индиго, дети,

Мимо выжженной в прах межи.

Если каждый возьмет колосок, дети,

Снова будет поле из ржи.

А мы уже в пропасти, дети,

Мы уже не избежим…

Чтобы жить с этим дальше, дети,

Надо выбрать одно из двух –

Либо быть гадким лебедем, дети,

Либо стать повелителем мух.

И пока существует на свете

Мой осиротевший блюз,

Да поможет он вам,

Крестоносцы двенадцать плюс.

Они уже здесь, дети,

И их матрицы-миражи.

Они чертовски успешны, дети,

И дьявольски хороши.

Они уже точат ножи, дети,

Они уже точат ножи…

Держите меня за живое, дети,

Мама, меня держи!

Анатолий Обыдёнкин

читать весь номер