Последние лет двадцать Дибров застыл, как муха в янтаре, в шоу «Кто хочет стать миллионером?». Проект вместе с ведущим давно пережил свои лучшие годы. Но как только Дмитрия Александровича внезапно, без объяснения причин уволили, народ страшно разволновался.

Дибров пришел на ТВ в начале восьмидесятых. В массовке топтался недолго, быстро был замечен и призван в солисты.

Дмитрий Дибров. Фото: Сергей Бобылев / ТАСС

…Карьера ДД неотделима от канона мировой классики. Вхождение в кастовое столичное телесообщество требовало от молодого человека из Ростова-на-Дону не только недюжинных талантов, но и духовной близости к бальзаковскому Растиньяку. Он учился, думал, копил силы для главного дела жизни – «Антропологии». Тут он мастер: виртуозный интервьюер из тех, кто ажурность речи и дар импровизации подкрепляет основательной подготовкой. Все лучшее, что было в культуре – от Вознесенского с Аксеновым до Гребенщикова с Макаревичем*, запечатлено «Антропологией». Посмотрела выпуск с юной Земфирой* – эта программа и сегодня составила бы честь ее создателям. Первая фраза ведущего, узревшего родственную душу: «Да вы уфимский Растиньяк в юбке». Пауза. Земфира долго наблюдает за собеседником поверх очков: «Нет, это не я». Аскетичный черно-белый кадр, интерактив настоящего, а не срежиссированного прямого эфира, минимализм во всем, кроме мысли, – восторг!

Кадр из программы «Антропология» с участием Земфиры. 1999 год

«Антропология» просуществовала недолго. Когда разгоняли НТВ, именно в этой программе случился важный разговор о профессии между Дибровым и Парфеновым.

На глазах у зрителей разыгралась драма – личные представления о долге и чести схлестнулись с корпоративными соображениями. Два рыцаря эфира на разрыв связок выясняли тайные мотивы перемены участи.

Парфенов подал заявление об уходе: мы потеряли смысл и цель. Дибров: Леня, ты предатель свободы слова в России. А надо всем, вы не поверите, откуда-то из поднебесья, из аппаратной плыл направляющий голос Норкина, главного (тогда) стража свободы слова. (Сеть хранит всё.) Пикантность ситуации в том, что сам ДД чудом не стал «предателем» еще раньше: намеревался переметнуться к Эрнсту, с которым они просто не сошлись в цене.

Вскоре наш герой, умница, шармер, шалун, борец за светлые идеалы, исчез с экрана вместе с пресловутой свободой.

…А потом начался спуск с горы. На скользкой тропе было много остановок: «Доброе утро», «Народ против», «О, счастливчик!», «Дибров-party» и даже «Вести. Подробности». Программы разные, суть одна: нечто милое, необременительное, легковесное. И тогда мэтр запел. По каналам цунами пронесся его рок-н-ролльный марш-бросок: располневший глянцевый Дибров исполняет песни трагически надрывного, несовместимого с жизнью Майка Науменко. От прежней душевной тонкости главного антрополога страны не осталось и следа.

Последний эксперимент ДД, о котором есть смысл говорить, – «Ночная смена». Зрители, допущенные к изнанке кадра, становятся как бы соучастниками программы. Сам Дибров намеревался сделать нечто величественное – «синкретическое телевизионное варево».

Менялось время. На смену радикальности пришла аполитичность. Обладая редким филологическим чутьем, ДД назвал новый проект «Апологией». Звездных гостей, от Гурченко с Вертинской до Полунина с Гришковцом, автор хвалил со всем пылом своей лексической разнузданности. И снова крах. Из Диброва словно воздух выкачали, он уже пуст – приклеенная улыбка, тусклые глаза, велеречивая услужливость. Хотя после тотальной зачистки эфира только и оставалось, что купать в восклицательных знаках «лепрозорий замечательных людей» (Ширвиндт).

Дибров и не заметил, как из человека, облайканного судьбой, превратился в того, кто вызывает смех. Он продолжает рисовать автопортрет, только теперь уже, в подражание Рембрандту, с Саскией на коленях. Саский было много – то ли пять, то ли шесть штук, все они молоды и прекрасны.

Последняя, ростовчанка Полина, задержалась дольше других. Сам ДД переместился с олимпа в светскую хронику. Воспевает свое рублевское хозяйство, утварь, еду, дам. Тычет пальцем в юную жену, захлебываясь от восторга: когда люди приедут в мой родной Ростов-на-Дону и увидят «вот это»… «Вот это» смущенно улыбается.

Смущение Полины, впрочем, длилось недолго, ныне она тоже дама публичная. Недавно обсуждала в сети, как ей лучше подкорректировать грудь. Только подкорректировала до четвертого размера, только выложила ролики с обновленным бюстом, как пришла беда – мужа уволили. У Полины от ужаса, цитирую ее, даже чашка из рук выпала. Чем кормить троих детей, как содержать дом о двадцати комнатах? Она не может скрыть негодования: я выходила замуж за ведущего программы «Кто хочет стать миллионером», а что мне теперь делать? Нет ответа.

Кадр из программы «Кто хочет стать миллионером»

…У любой медали есть две стороны. Это я об увольнении Диброва. Кому он мешал в своей «миллионерской» резервации – непонятно.

В отсутствие объяснений ходят разные слухи, вплоть до такого: ДД не высказался о СВО, а молчание – знак осуждения. Впрочем, тут эмблематичнее не хамское отношение к долгожителю эфира, а замена его на певицу Юлию Караулову. Это человек без свойств, что, видимо, станет новым трендом ТВ.

Но ведь и сам ДД приложил усилия для столь бесславного финала. Вариантов нет – либо ты становишься рабом формата, либо исчезаешь из поля зрения. Если не хочешь ни первого, ни второго, получается Дибров. Душа Дмитрия жаждала, выражаясь его цветистым языком, «щипать корпию в госпиталях новой эстетики», но сам он вполне удовлетворялся подножным телекормом вкупе с японским унитазом.

Означенный унитаз – отдельная услада бывшего культурного оракула, ныне рублевского помещика. Если ему поклониться, интимничает на миллионную аудиторию помещик, он тотчас откроется. А открывшись, заиграет Шопена. Масса достоинств и лишь одно неудобство. При звуках Шопена Диброва, по его признанию, начинает мучить жестокий энурез. Теперь, после отставки, у Дмитрия Александровича будет много времени, чтобы справиться с любой хворью, включая недержание мочи.

*Внесены властями РФ в реестр иноагентов.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Вечер в хату, мужики