Блокадные рифмы

Актеры всенародно любимого в советские времена питерского БДТ им. Товстоногова редко заезжают в Рязань, разве что в составе рассчитанных на провинциальную публику антрепризных спектаклей, афишами которых часто пестрят фасады местных филармонии и драмтеатра. Впрочем, навскидку даже такого не вспоминается. Тем более трудно представить, что актеры БДТ готовы будут выступать в нашем городе бесплатно, для всех желающих.

Но чудеса, хоть и редко, встречаются. В один из последних весенних дней в «горьковской» библиотеке можно было наблюдать «товстоноговку» Александру Куликову – вместе с коллегой Борисом Драгилевым они представили литературно-драматический проект «Россия, не бойся, мы с тобой!», где звучат стихи поэтов двух блокад – ленинградской, времен Великой Отечественной, и современной блокады Донбасса. О которой уже не говорят активно с телеэкрана, как раньше, хотя она от этого никуда не делась.

В силу понедельника и специфики программы аншлага в главном зале библиотеки не наблюдалось. Зато те, кто дошел, вели себя на удивление тихо. Хлопали мало. Не потому что не нравилось – просто эмоции от услышанного возникали такие, что шумное проявление восторга выглядело неуместным. Читали питерцы хорошо, лично у меня это вызвало ассоциации с такими мастерами исполнения поэзии со сцены, как Сергей Юрский и Алла Демидова. А качество текстов современных поэтов Донбасса вполне выдерживало сопоставление с проверенной временем советской военной классикой.

После выступления Александра Куликова и Борис Драгилев не без опасений согласились дать интервью рязанскому выпуску «Новой газеты».

– Саша, вы были номинантом «Золотого Орла» за роль в фильме «Апрель» и театральной премии «Золотая маска» за спектакль БДТ «Дама с собачкой». Как вам самой кажется, эти работы действительно отличаются от прочих?

Александра Куликова: Работы эти очень разные. «Апрель» – это первая моя роль в кино, я очень нежно к ней отношусь именно как к первой, но говорить о каких-то творческих достижениях в ней не приходится. «Дама с собачкой» – горячо любимый мною спектакль, временем проверен, зритель ходит на него уже десять лет, билеты купить непросто. Ну, а что касается номинаций и премий, то здесь не всегда работает прямая логика. И я не оцениваю ни свои, ни чужие работы с точки зрения премий.

– А если говорить о внутреннем рейтинге? Что, на ваш собственный взгляд, кажется наиболее значимым из сделанного? Это, наверное, сразу к вам обоим вопрос.

Борис Драгилев: Прежде всего, текущая наша работа, с которой мы сегодня выступали, программа «Россия, не бойся, мы с тобой!» Потому что проживаем ее именно сейчас, она актуальна. Еще из всего того, что я делаю, для меня наиболее значимая работа – спектакль «Кругом возможно ОХ» по Введенскому, где я разговариваю на тему взаимоотношений человека и его смерти, человек ведь единственное из живых существ, кто сознает, что когда-нибудь умрет. А самая популярная – «Сказки про глупых взрослых», где я рассказываю про детство, про то, как хорошо быть ребенком и как важно сохранять детство в душе.

А.К.: Я отчасти совпадаю с Борей: сегодняшняя работа для меня главная. Но не только потому, что она свежая, актуализирована во времени. А потому что по моему внутреннему ощущению именно здесь произошла встреча меня с собой. В ней я могу, наконец, в большей полноте высказать свои чувства, свою гражданскую позицию, если хотите, свое отношение к человеку и к жизни вообще. Мой довольно большой классический репертуар в БДТ часто позволял говорить о важном, но в рамках режиссерского высказывания, которое не всегда может совпадать с твоим взглядом. А это полностью самостоятельная работа – возможность «чистым голосом» говорить о том, что является сущностным именно для тебя.

– Как родился проект «Россия, не бойся, мы с тобой!», и на какой стадии он находится сейчас? Сколько городов уже с ним проехали, какие планы на ближайшее будущее?

А.К.: Проект созревал очень долго, начиная с 2014 года происходило накопление эмоционального и фактического материала. И в какой-то момент оно достигло критической точки, за которой нужно было высказаться, отдать это людям, тем более, произошла наша встреча с Борей. Когда эмоции копились, я общалась с жителями Донбасса в соцсетях, и в моем кругу общения оказались потрясающие донбасские поэты. Одна из задач проекта – открытие этих текстов для широкой публики, движение к людям хороших донбасских поэтов. Мне кажется, Россия должна знать этих людей.

Проект, собственно, еще рождается. Только в марте у нас был первый спектакль в «Арт-салоне Невский, 24» и потом, буквально через несколько дней, мы поехали на Донбасс. Я собиралась ехать туда давно, но работы, уместной для этой поездки, не было, и вот она, наконец, появилась.

Мы не понимали, адекватно ли воспринимаем проблемы Донбасса из Петербурга, было страшно ехать туда с нашим петербургским благополучным «зеркалом». Мы отражали Донбасс и не знали, примет ли он свое отражение или скажет: «Нет, все не так». Мы хотели получить от него «добро», чтобы иметь право говорить на эту тему в России.

Б.Д.: Мы сыграли там шесть спектаклей за три дня, хотя планировали сыграть только два. И, мне кажется, за эти шесть спектаклей сдали некий экзамен. Нас благословили, если так можно сказать. «Давайте, ребята, вы все правильно делаете», – читалось в глазах зрителей. И я часто слышал там: «Мы Россия. Вы там как хотите, так и думайте, а мы Россия». Мне было стыдно, что оказались чуть ли не первыми артистами, приехавшими туда из Петербурга.

А.К.: Писатели, рок-музыканты приезжали. Но, как нам сказали, из актеров мы оказались одними из первых. Сразу после нас произошел небольшой «прорыв блокады» – туда съездили еще актеры, вдохновившись нашим опытом. Например, Евгения Павлова со спектаклем «Теркин жив!» Сейчас готовятся еще поездки, Питер стал думать в этом направлении.

За три года и у России, и у Донбасса накопилась огромная усталость. Эти две усталости несопоставимы, конечно. Одна – это висящая дамокловым мечом неопределенность при непрекращающейся гибели людей и простом бытовом выживании. Другая – это либо усталость от непродуктивного сопереживания, либо изначальная психологическая, а у кого-то идеологическая установка на некомфортность подключения к этой теме. Но уставать от Донбасса нельзя. Это живые люди, у нас общее прошлое, наши предки вместе защищали нашу землю, у нас общие культурные и человеческие коды. Это мы. И, что бы там ни изобретали политики, на уровне человек-человек мы не вправе отворачиваться от этих людей. Именно там, на Донбассе, стало отчетливо понятно, как это важно для них. И для нас.

Б.Д.: То, что мы делаем, это не шоу, не развлечение, и продавать это как шоу в современном медиапространстве нельзя. Мы считаем, что должны быть какие-то другие способы. Например, как раньше делали, когда актеры приезжали в какие-то школы, институты, давали там концерты. То есть надо приходить в сообщества людей и там играть. А вот так, как сейчас принято, – давайте афиши повесим! – это же не концерт. Мы ищем людей, готовых нас привезти в каждый из городов, где есть аудитория. Нам не нужен гонорар – нам нужна возможность поговорить с людьми на эту тему.

А.К.: Дончане и горловчане подтвердили, что эту работу можно и нужно показывать в России, людей разворачивать, пелену с глаз снимать. Другое дело, по афише придут люди, которые и так включены в проблематику. А вот как задеть этой темой других «уставших» – не совсем понятно. Я должна на днях читать Ахмадуллину на Красной площади в рамках книжной ярмарки. И я бы мечтала когда-нибудь прочесть на Красной площади донбасских поэтов – они этого достойны.

– Вы сказали, что были одними из первых питерских актеров, доехавших до Донбасса. Как думаете, откуда взялась вся эта ангажированность нашего творческого сообщества вообще и актерского в частности, когда люди с гораздо большей охотой едут в Киев, чем в Донецк, да еще безумные письма сочиняют и подписывают?.. Есть у вас ответ на вопрос, почему таких оказалось больше?

А.К.: Мы не знаем, как выбраться из этих мыслей – лично я думаю об этом постоянно, просто в этом живу. А почему это происходит – можно, наверное, монографию написать.

Б.Д.: Столько написано об этом, и мы тоже постоянно об этом высказываемся, но у нас нет четких определений, мы находимся в процессе оценки ситуации. Россия сосредотачивается, смотрит на себя, осознает себя. Эта работа идет большими темпами. Каждый примеривает на себя в этой ситуации: кто я? кто мы? где свои? где чужие? стоит ли ненавидеть кого-то за его выбор?

А.К.: Спрашиваю всяких мудрых людей, пожилых уже, мне напоминают про славянофилов и западников, и начинается долгая история на тему этого давнишнего раскола интеллигенции и не только интеллигенции. Я не знаю.

– А как ко всей этой ситуации относятся, например, в ваших театрах?

А.К.: В БДТ значительная часть людей, как кажется, занимает нейтральную позицию. Кто-то, наверное, объясняет это для себя тем, что не готов разобраться во всех этих политических, исторических и социальных хитросплетениях, у каждого свои причины…

Б.Д.: …Часть людей в БДТ занимает нейтральную позицию, а часть – либеральную. В «Молодежном театре на Фонтанке», где я работаю, тоже многие занимают нейтральную позицию, но в целом дискурс патриотический. И когда я приехал с Донбасса, Даша Юргенс, одна из наших актрис, тут же среагировала: «О! Борька-то – на Донбасс съездил! Посмотрите все! Он на Донбассе был, представляете?! Только что приехал…» Все меня обступили, и я почувствовал себя сыном полка, который пришел в школу после войны.

А.К.: Когда Боря такое рассказывает, я внутренне радуюсь. Потому что меня никто не обступал и даже никто не спрашивал. Профессия актерская – это же, как говорил когда-то Смоктуновский Демидовой, человековедение. И с точки зрения этого самого человековедения, какую бы позицию ты ни занимал, можно ведь просто спросить: «Как там люди живут?» Почти никто не спросил. Может быть, люди просто боялись услышать не то, что хотели бы. Не знаю. Но я все равно не понимаю, почему не на идеологическом или политическом, а на человеческом уровне люди этого не спрашивают. Не обвиняю, но не понимаю.

– Помню, как еще в детстве смотрел по телевизору спектакли БДТ и даже был фанатом этого театра, который тогда по праву считался одним из ведущих в стране. Интересно, вы застали кого-то из легендарной «товстоноговской гвардии», появлялись на сцене вместе с этими людьми?

А.К.: Да, конечно. Сейчас, к примеру, мы играем «Войну и мир» с Алисой Бруновной Фрейндлих. В свое время играла «Таланты и поклонники» с Валерием Михайловичем Ивченко, «Маскарад» с Андреем Юрьевичем Толубеевым.

А мой первый же спектакль был с Кириллом Юрьевичем Лавровым. Это было счастье. Я только закончила ВГИК, институт кинематографии, после которого неохотно берут в театры. А тут меня взяли в БДТ, да еще сразу на главную роль в дуэте с Лавровым. Спектакль «Перед заходом солнца» по Гауптману – история любви старика и молодой девушки. И это очень красивая и важная для меня история. Неожиданно, что Кирилл Юрьевич, который был для меня, конечно, чем-то совершенно недосягаемым, настоящей советской «звездой», человеком из другого мира, оказался вдруг простым и легким в общении, мы прекрасно работали и с радостью общались за пределами сцены. Конечно, мой дебют в БДТ – это кусок счастья. Мы играли вместе четыре года, объездили много городов, и наши самые первые гастроли случились как раз в Киеве. Помню, ко мне однажды подошла женщина на сцене Театра Леси Украинки, подарила цветы и с трепетом сказала: «Це ж вереск…» И вот она вручила мне этот вереск, было полное ощущение, что Киев и Украина – такое родное место… Сейчас, увы, про Киев я не могу так сказать, тем более, теперь я туда невъездная.

– Интересно послушать о ваших отношениях с поэзией, не только с творчеством Ольги Берггольц, Вадима Шефнера и поэтов Донбасса. Расскажите, пожалуйста, о любимых поэтах. Число их ведь не исчерпывается теми людьми, чьи стихи прозвучали сегодня?

Б.Д.: Для меня любимый – именно как поэт – Егор Летов. Я знаю все его стихи наизусть, воспринимаю его песни именно как стихи. Если «отматывать назад», то мой любимый поэт Введенский. Совершенно, по-моему, недооцененный. Мог стать в какой-то момент передовым, но получилось так, как получилось.

Говоря о поэзии, я всегда имею в виду поэта – его судьба неотрывна от того, что он пишет, они должны быть связаны. Поэзия «сама по себе» никак не применима – это прикладной жанр. Поэтическую ценность представляет не сам текст – то, как ты красиво пишешь – а события, время, которые проходят через твои тексты. Если происходит большое событие, и ты становишься его участником – твой долг отразить это событие в преданиях, текстах, поэзии. И передать дальше. Вот что имеет ценность – событие, а не сам текст. Потому что тексты – много кто хорошо пишет.

А.К.: Ну, конечно, сейчас это вся сегодняшняя донбасская подборка – люди, с которыми мы недавно познакомились. Я связывалась почти со всеми поэтами, чьи тексты звучат в программе, и приглашала их почитать свои стихи после нашего выступления в Донецке. Туда пришел любимый мой донбасский поэт Дмитрий Трибушный, пришли прекрасные Саша Хайруллина и Егор Воронов, Анна Ревякина, сама замечательный поэт, читала стихи Анны Долгаревой, которая ненадолго нас посетила, но должна была уехать, Александр Савенков читал свои короткие стихи, от которых ком мгновенно вставал в горле. Поэт Владимир Скобцов – человек колоссальной энергии, взявший на себя всю организацию наших выступлений. И они все оказались фантастическими совершенно людьми.

Вот то, о чем сказал Боря, эта взаимосвязь, в которой жизнь и творчество слились воедино – конечно, это мало с чем сравнимая вещь. То, с каким достоинством и человеческой красотой они все это выносят… Саша Хайруллина, Егор Воронов, Александр Савенков живут в Горловке с 2014 года, не уезжая, а это была практически передовая… Дмитрий Трибушный – поэт, филолог, священнослужитель – тоже мог уехать, но человек остался, приняв во всей полноте судьбу своего города. Анна Долгарева – харьковчанка, живущая в Петербурге, сама приехала на Донбасс и стала корреспондентом на передовой. И эти рассказы о поэтах Донбасса можно продолжать и продолжать.

Это красивые люди и Донецк – такой же красивый город, как они. Кстати, и там, и в Макеевке чище, чем у нас в культурной столице даже. Я спрашиваю: «Почему так чисто?» А мне говорят через улыбку: «Это у нас обострилось от войны, стали больше придавать этому значение». Были случаи, когда коммунальщики прямо во время обстрелов розы на улице высаживали, и когда бабушка-дворник еще теплые осколки от мин метлой подметала. А вообще люди там много шутят и улыбаются. И есть у них какое-то особенное достоинство, которое трудно передать словами. Дмитрий Трибушный рассказал мне, что люди стали внимательнее относиться к тому, как они одеваются. В том смысле, что попадет в тебя осколок или пуля, а ты в чистом. И вот этот контекст нам отсюда ни понять, ни почувствовать невозможно.

***

Звони, Донбасс обетованный,

На самый верх.

Пророки обещали манну,

А выпал снег.

Мужайся, город непорочный,

Где каждый дом

Проверен «Градами» на прочность,

Крещён огнём.

На час открыли херувимы

Ворота в рай.

Гори, Донецк неопалимый,

И не сгорай.

Дмитрий Трибушный

***

Завернувшись в чехол от дождя,

спит боевая машина пехоты,

посапывает дулом

крупнокалиберного пулемета,

выдыхает запах пороха, дыма – и что-то

ласковое еще, практически как конфета.

Спит она, спрятанная от света,

капля масла катится по железке:

снится ей, что она паровозик детский,

возит в парке детей по кругу,

и страшно ей, что смерть наступает с юга,

и скоро играть будет не с кем.

И холодный парк, и тепла все меньше.

Спит боевая машина,

многотонная усталая женщина,

и вокруг никаких детей, никакого парка,

никакой сладкой ваты и никаких подарков,

только степь и снег.

На смерть похожа дремота.

Спит боевая машина пехоты.

Анна Долгарёва

***

Донбасс не может быть красивым,

Как руки старого отца

И фронтовые негативы

На пыльной полке продавца.

Пропахший дымом и уставший

Донбасс всегда был некрасив.

Спокойный, честный и бесстрашный

На половину грек и скиф.

Он сотни раз в труде и быте

Сгорал дотла, минуя смерть.

Подобен сотне общежитий,

Готовый каждого согреть.

В шахтерской робе и косухе,

С разбитой в драке головой,

Немного зол, но не напуган,

С улыбкой грустной и живой

Донбасс идет к своей Голгофе,

Под крики сытых гордецов.

Да, некрасив мой край, панове,

Но я люблю его лицо.

Егор Воронов

Анатолий ОБЫДЁНКИН

читать весь номер