Умка-путешественница

Хэдлайнером рок-сцены недавней «Подбелки» была Аня Герасимова, известная как Умка, – Аня, кстати, это не фамильярность, сама просит, чтобы так называли. На мой взгляд, один из самых ярких авторов нашей песенной культуры, хотя в телеке или радиоэфирах бывает по большим праздникам – ее слава другая, передается от человека к человеку, без посредников. В том числе и в Рязани, с которой мы и начали разговор.

Лично мне Умка кажется «попаданцем» наоборот – словно перенесло ее к нам из 1960-х, только штатовских, с Вудстоком, группой «Doors» и массовым нашествием «детей цветов», это и по песням хорошо заметно. Она такая же яркая и противоречивая, как то далекое время. Строит концертную деятельность почти на коммунистических началах и при этом не любит СССР. С ходу возражает Прилепину, как Бродский когда-то Евтушенко, и тут же без малого повторяет его мысль. И слово «легенда» ей не нравится. Конечно, лет 25 назад, когда автор диссертации по обэриутам и переводчик Керуака только осваивала сцену, такой поворот событий мало кто мог предположить. Зато теперь чуть ли не каждый интересующийся неглупыми песнями на русском языке знает ее имя. Люди иногда приходят на концерты семьями – с детьми и даже внуками, поколениями Умкины песни слушают.

Рязань. Фестиваль «Подбелка». Умка (в центре) с поклонниками

– Давай о гастрольных поездках поспрашиваю и о концертах вообще. Например, с чем Рязань ассоциируется, кроме всяких банальностей про Есенина и «грибы с глазами»?

– Есенина я не люблю, несмотря на то, что он был талантливый поэт. Такого рода личности и их художественный выхлоп меня почему-то не интересуют. Про грибы с глазами тоже как-то зря ты вспомнил. Город красивый и народ в нем хороший, правда, какой-то больно тихий, специфика местности такая. В последнее время на моем горизонте появился главный человек из Рязани – Оля Чикина, и все здешнее как-то заново осветилось. Кто такая – объяснять не надо.

– Бывает такое, что город удивляет какой-то неожиданной деталью, как меня удивили музей военной техники в нижегородском кремле 1990-го или деревянная избушка с надписью «интернет-салон» во Владимире 2003-го? Много помнишь таких чудес, связанных с Рязанью?

– Навскидку – навороченное вегетарианское кафе, попавшееся по пути, когда я однажды зимой шла пешком от вокзала до концерта, – лучшая из моих рязанских прогулок. В этот раз несколько удивило, насколько шумно эти тихие люди справляют свой День города. Можно было бы обойтись десятой частью этого шума.

– Когда приезжаешь в новое место, что там интересует, помимо концерта и дел, с ним связанных? Часто хочется гулять, достопримечательности местные осматривать?

– Все интересует. Я же нарочно стала ездить с концертами, чтобы побольше повидать. Я путешественник гораздо больше, чем «артист». Гулять хочется всегда, но не в режиме «достопримечательностей», а свободно. Почему-то не люблю, когда показывают: вот это наша скотобойня, а тут институт благородных девиц. Лучше всего в одиночку забрести в какой-нибудь заброшенный парк или старый дворик и тихонько наблюдать себя в пейзаже.

– Возникало желание остаться там, где только что сыграла концерт? Не на день-два-неделю, а надолго?

– Неоднократно возникало. Я вообще люблю нестоличные города и не люблю слово «провинция», а тем более его уничижительные синонимы – не сочти за снобизм или за следование моде. Мне там уютно, напоминает детство и вообще прежнюю жизнь, хотя ничего особо хорошего в той жизни вроде бы не было. Но, увы, при моем графике, который я сама себе придумываю, это невозможно.

– Хотя бы примерно помнишь, по скольким уже городам и странам сыграны концерты? Можно топ-3 или топ-5 любимых «концертных» городов и почему именно они?

– Не просто помню, а подсчитываю, особенно раньше подсчитывала, когда с «Броневиком» мотались. По стране получается под двести, плюс за границей сотни полторы – Америка, Европа, Израиль, бывшие республики. Список любимых «концертных» городов, что характерно, не совпадает со списком просто любимых городов. Я сразу полюбила играть в Сибири, на русском юге и Украине. Раньше твердо называла Новосибирск, Киев, Севастополь. Сейчас все как-то съехало, перемешалось. Между прочим, замечательно играть в Риге, давеча за два месяца сыграла там три раза и все с аншлагом. Ну, какой у меня там аншлаг: пятьдесят человек в кафе на тридцать. Но все равно приятно.

– За то время, что ездишь с концертами, уровень организаторов «на местах» сильно вырос? Какие ошибки у них до сих пор наиболее характерны?

– Совершенно не вырос, скорее наоборот. Ушли на покой гиганты российского андеграундного промоушена, державшиеся еще некоторое время после наступления на всё железной пяты «Нашего радио». Раньше было ясно: в Новосибирске есть Мансур и Настя, в Барнауле – Раппопорт, в Харькове – Шумилин, в Самаре – Наташа Дымова и так далее. Сейчас все как-то съехало и перемешалось, и в лучших когда-то городах негде играть – то есть мне негде, кому-то, может, и есть где. А в каких-то, прежде провальных, внезапно выныривают вменяемые люди – вон как у вас Антон Свиркин. Я, что называется, оптимист, то есть правде в глаза смотреть избегаю, разве что в розовых очках. «Аппарат», например, сейчас можно выставить в любом городе, даже в деревне.

Что касается ошибок – у всех они разные, но самая распространенная была такая: называть меня в пресс-релизе «легендой», при этом зачастую перевирая название группы, и задирать цену на билеты, надеясь «отбиться». Что само по себе смешно, потому что затраты организаторов на нас – минимальные, и я всегда все всем «возвращаю». Ни разу в жизни еще никто на нас не «влетел». Правда, и не «нагрелся». Последние несколько лет я вернулась к свободному входу, как на рубеже 1990-х и 2000-х, – слишком серьезное имущественное расслоение, один кинет в пакет, с которым я хожу сама, распевая песню, пять рублей, а другой пять тысяч. В среднем и получается примерно по триста с носа. Зато насколько веселее, чем проверять билеты и чего-то там подсчитывать. Организаторы, с которыми я имею дело, против такой постановки вопроса не возражают, – или я с ними не имею дела. За аренду и так далее отдаем сами из собранного. Публика к этому привыкла и очень удивится, если я начну выставлять какую-то там фиксированную цену. В этом смысле «быть знаменитой» как раз даже очень красиво: никто не лезет спорить с моей схемой.

– Самый приятный и самый неприятный сюрпризы на концертах.

– На этот вопрос я отвечать не умею: моментально все забываю, даже если что-то и было. Навскидку могу вспомнить, как лет пятнадцать назад на «Ракушку», открытую площадку в центре Севастополя, где мы когда-то ежегодно устраивали бесплатные концерты для всех желающих, приехал Гарик из Запорожья, достал из кармана внушительную «котлету» и одним махом окупил все наши расходы. («Котлетой» называлась пачка денег, бумажных, а виртуальных тогда не было, – А.О.). Неприятнейшие сюрпризы связаны с внезапными капризами аппаратуры: например, вдруг отключается комбик. Был смешной случай: вдруг запахло чем-то химически жареным, как когда комбик горит. А звук нормальный, ничего не испортилось. В чем дело? Оказывается, возле раскаленных ламп рампы лежал мой гитарный чехол из кожзаменителя, и он-то как раз и погорел, прожгло там нехилую дырочку.

– Самая дурацкая история, случившаяся на гастролях.

– Не могу сейчас навскидку вспомнить, хотя их были сотни. Ну вот, например, смешная история с басистом Мишей, который проснулся в поезде, а ботинок нет, причем хорошие были ботинки, в Сан-Франциско на барахолке недавно купленные. Оказывается, сосед ночью выходил, в темноте перепутал и надел Мишкину обувь, а свою оставил, причем она была Мише категорически мала, и пришлось ему в тридцатиградусный мороз ехать домой в резиновых пляжных тапочках. Самое смешное, что этот дядька довольно скоро нашелся и ботинки вернул.

- Самое пафосное место и самая глухая дыра, куда добиралась с концертом. И, если «при прочих равных», то где приятней сыграть – в большом зале или на квартирнике?

– Очень дурацким пафосным местом был Дом художника в Киеве в 2001 году. Там был неприятный местный директор, который не понимал, что нам для концерта нужна настройка, что это не прихоть, а необходимый технический процесс. Интересно, что наша с ним беседа зафиксирована качественной видеокамерой, которая уже стояла в зале, – этот концерт, довольно неудачный, потом неоднократно показывали по киевскому телевидению, такие были времена. Там видно и даже слышно, как я ему объясняю, что нам нужно «три минуты», а он жирным затылком к камере произносит не терпящим возражений тоном: «Две минуты даю!» Эта прекрасная фраза сразу превратилась в наше семейное «мо», или, как сейчас говорят, «мем».

Что касается «глухих дыр», то не вполне понятно, что ими считать, могут ведь и обидеться. На самом деле, как правило, везде есть люди, для которых можно и нужно играть. Самым неуместным мое появление с гитарой было, наверное, в зале обсерватории поселка Научный в Крыму в 1996 году. Работники обсерватории вообще не поняли, что это перед ними и зачем. Сейчас бы я, наверное, уже знала, чем их цеплять, а тогда у меня такого «общечеловеческого» репертуара еще не было.

Бывают, кстати, «пафосные квартирники». Это сейчас модно и тоже не очень приятно.

– Главное человеческое качество, которым должен обладать музыкант, чтобы играть в одном коллективе с Умкой.

– Смешной вопрос. Во-первых, это должен быть музыкант. А во-вторых, конечно, как всегда – чувство юмора. Причем немузыкант с чувством юмора так же не годится, как музыкант без оного.

– Какие названия песен чаще всего выкрикивают из зала?

– «Раскольников», «По любви», «Голос мой дом». Еще «Четыре километра».

– Есть надоевшие песни, которые петь давно не хочется, а люди все требуют?

– А не надо таких песен писать, которые потом самому противно петь.

– А от времени написания любовь к собственным песням зависит? Если прикинуть годы написания, то в обычной концертной программе каких песен больше – написанных в XXI веке или еще в XX?

– Любовь – не зависит. Но в двадцать первом банально больше написано было. Поэтому он, конечно, перекрывает. Иногда охота попеть старенького. Не люблю, когда меня пытаются свернуть с дорожки, которую я сама себе в голове вслепую прокладываю, каждый раз заново: давно уже не пишу сет-лист – особенно когда одна. Эта слепая дорожка – страшно интересная вещь, в ней есть внутренняя логика, она как книжка читается подряд, а какой-нибудь дурак/дура, особенно если пьяный/ая, заладит свое: «Пропади ты, сука!» или «Стеклянная рыбка!» Иногда приходится грубить. Иногда я говорю: ребята, концерт по заявкам будет во втором отделении. Или: ребята, это не концерт по заявкам. Или: это концерт по заявкам меня.

– Помимо гастролей еще и по разным фестивалям часто ездишь. Помню, как в 2002 году Диана Арбенина на полном серьезе заявляла, что ныне покойный «Максидром» в «Олимпийском» – это новый Вудсток. Тебе какие из фестивалей, где играла, больше всех нравятся? Хоть один похож на твое представление о Вудстоке?

– Да уж, много надо знать о Вудстоке, чтобы сравнить с ним покойный «Максидром». «Пустые холмы», конечно. Еще и лучше.

– У людей, заставших СССР, все чаще вижу ностальгию по тому времени, она просто массово проявляется: чуть ли не главный сюжет в книгах о «попаданцах» – то, как взрослый мужик попал в тело себя-подростка из 1960–70–80-х и хочет изменить историю, чтоб не допустить развал страны. У тебя эта ностальгия есть?

– Нет. Я не любила СССР живым и не люблю его дохлым. Разговоры о «развале страны», и кто ее развалил, вызывают у меня мрачную ухмылку. Когда мой внук Платон был маленький, он где-то услышал про «развал Союза» и некоторое время увлеченно и не без юмора (особенно заметив мою реакцию) играл в этот «развал» с помощью выстраивания и обрушения доминошных башен, очень смешно свои действия комментируя. Другое дело – собственно страна, а вовсе не государство, которое, кстати, никуда не делось. Она, конечно, несколько изменилась, как и весь мир, причем не в лучшую сторону. Например, я очень не люблю цифровую революцию. Терпеть не могу химическую жратву. Сейчас как-то уже все до этого доходят, как до моей вот этой истории со свободным входом на концерты, а раньше смотрели на меня как на дурочку. Прежде чем менять историю, вспомните очереди за колбасой и заштопанные колготки. Да и разгоны подпольных концертов, кстати. Я вот очень хорошо это помню.

– Мне кажется, в СССР не умели ценить то, что есть – в той же музыке, например, где были «наши Битлз», может, даже лучше, только мы этого не понимали. Я про киномузыку 1970–80-х годов, когда в расцвете были Артемьев, Гладков, Зацепин, Крылатов, Петров, Рыбников, Таривердиев, еще куча потрясающих композиторов. Вот почему так получилось, что никто из них, а некоторые и сейчас живы, так и не повторил взлета того времени?

– Ни одного из перечисленных не считаю великим. Высказывание «наши Битлз, даже лучше» оставляю на твоей совести – это категорическая чушь. Чем это они лучше? «Битлз» – лучшие даже там, чего уж говорить о наших недопесках.

– В последнее время не только новые пластинки, но и новые книжки все чаще выходят – песни, стихи, переводы. Можно хотя бы коротко об этом рассказать?

– Если ты о моих, то это долго. Новых пластинок у меня нет. Песен новых нет с начала украинской войны, как отрезало. Остается писать и переводить стишки и не только. Вернулась к литовцам после двадцатилетнего перерыва и на белом практически коне.

– Русские группы, которые мне сильно понравились из услышанных за последние несколько лет, – «Аффинаж», «Дайте танк!» и группа Николая Гринько. То есть всего три навскидку. У тебя таких больше?

– У меня таких практически нет. Есть два открытия: Дима Вагин и Оля Чикина. Я, по своей зашоренности, совсем недавно узнала о них. И еще несколько человек из вагинской, что называется, «обоймы» – не люблю это слово.

– А рэп воспринимаешь? Прилепин недавно сказал, что «средней руки рэпер заруливает любого русского рокера» или что-то в этом роде. Согласна?

– Рэп не слушаю, хотя, возможно, там что-то и есть. Соглашаться с Прилепиным не стала бы ни в каком случае. Если Евтушенко против колхозов, то я за – помнишь, кто сказал? Кстати, что такое «заруливает»? Если уж употребляешь сленг, употребляй правильно. Кроме того, «русские рокеры» действительно, наверное, даже хуже русских рэперов. Я бы, кстати, писала их с двумя «п» на всякий случай.

– Когда теперь в Рязань вернешься поиграть?

– Четвертого сентября. Оля Чикина пригласила в «ФотоДом», приходите все.

ПРОБЛЕМА СМЕШНОГО

Без толку пенять на мир и моду

Без толку валить на чернь и славу

Если ты не нравишься народу,

На тебя трудней найти управу

Тесно под пятой у Ахиллеса

У Христа за пазухою жарко

Много лучше на опушке леса

Или даже на аллее парка

Разживись деньгой, купи примочку

Сам себе учитель и начальник

Чем смешней артисту в одиночку,

Тем для современника печальней

Больше счастья я люблю свободу

Или, скажем так, покой и волю

Чем слабей принадлежишь народу,

Тем ты меньше подлежишь контролю

Прыгай, как дурак, придумав строчку

Сам себе учитель и начальник

Чем смешней поэту в одиночку

Тем для современника печальней

Анатолий Обыдёнкин

читать весь номер