В мире чистого творчества, далекого от официальной номенклатуры, любое звание так и останется на бумаге, если не получит реального признания. И, как доказывает история, крепко держится только та «корона», которую вручили коллеги по цеху. Поэтому Эдварда Кеннеди Эллингтона, например, мы знаем под именем Дюк, а Джозеф Оливер вписан в музыкальный пантеон как Кинг. Герцог, Король – эти титулы стали именами собственными. Герой этого материала – Денис МАЖУКОВ – также был «коронован»: западные музыканты и журналисты присвоили российскому певцу и пианисту звание Russian King of Rock’n’Roll. 4 марта русский король рок-н-ролла поздравил с днем рождения Рязанскую филармонию и выдал такой заряд музыкальной энергии, что, надеюсь, хватит до следующего царственного визита.

Праздничный вечер оказался отмечен присутствием еще одной августейший особы: в дуэте с Денисом Мажуковым выступил мэтр джазовой сцены народный артист России Даниил Крамер. Два легендарных пианиста (при поддержке Александра Тимофеева (ударные) и Владимира Чиркина (бас)) представили в Рязани уникальную программу Jazz’n’Roll.

Коктейль джаза и рок-н-ролла оказался настолько гремучим, что зрители – буквально! – отбили ладони в непрекращающихся аплодисментах. Rock Around the Clock, Johnny B. Goode, Tutti Frutti – хиты взрывались один за другим. Композиции Рэя Чарльза, Чака Берри, Элвиса Пресли, Джерри Ли Льюиса сменялись джазовыми импровизациями и авторскими аранжировками музыкантов. Бешеный темперамент Дениса Мажукова, мощный вокал, экспрессивная манера игры, когда стремительные движения рук сливаются в один поток, – все это погружало зрителей в какой-то рок-н-ролльный транс!

Рок-н-ролл называют гениальным ребенком джаза. И, кажется, идея объединить эти два жанра лежит на поверхности. Однако совместный проект Даниила Крамера и Дениса Мажукова оказался единственным в своем роде.

– Не могу сказать, есть ли аналоги такой программы в мире, – рассказывает Денис Мажуков, – по крайней мере, я не слышал ни о чем подобном. Так что, полагаю, впервые произошло такое соединение джаза, рок-н-ролла и буги-вуги. И синтез оказался на удивление удачным: мы это чувствуем по реакции зрителей.

– Российская публика познакомилась с программой Jazz’n’Roll в 2016 году. В нынешнем сезоне, как сказано в пресс-релизе, вы представили обновленную версию – Vol.2. Есть ли какие-то принципиальные отличия?

– С проектом мы выступаем уже несколько лет и, поверьте, одинаковых концертов не бывает. Эта музыка – сплошная импровизация! По такой логике каждое выступление можно называть новой версией. Действительно, первый мощный тур у нас прошел в 2016 году: мы объехали 14 городов России. Были выступления в концертном зале «Филармония-2» Московской государственной филармонии. С тех пор мы, конечно, что-то изменили, какие-то композиции остались, но это не имеет существенного значения. Каждый выход на сцену уникален! Я бы сказал так: неважно, что играется, важно как.

– Денис, как зритель, признаюсь, у вас просто сокрушительная энергетика! Был ли такой зал, который вы не смогли раскачать?

– Нет, ни разу. Ни на нашем совместном проекте, ни на сольных концертах. Зал всегда откликается с первых же нот.

– Откуда такое увлечение рок-н-роллом?

– Все началось, когда мне было шесть лет. У моего папы, известного советского композитора Алексея Мажукова, была подборка виниловых пластинок. Я услышал альбом тридцатых годов Boogie Woogie Boys в исполнении «отцов» буги-вуги Пита Джонсона, Альберта Аммонса и Мида Люкса Льюиса. Услышал и сошел с ума, в хорошем смысле слова. А дальше мне в руки попала пластинка королевы госпел Махалии Джексон. Я был потрясен до слез! Лет до девяти я слушал эти пластинки без перерыва. И когда попросил отца дать послушать еще нечто подобное, то он поставил мне Элвиса Пресли. Вот тут меня словно унесло в другой мир. С тех пор я погрузился в эту музыку, доставал пластинки, искал возможности послушать новые записи. Надо сказать, в эпоху «до интернета» это была не такая простая задача.

– Как сегодня предпочитаете слушать: в цифре или ламповую музыку?

– Сейчас, пожалуй, я слушаю уже не в таких количествах. Конечно, выбираю интернет. Я не могу назвать себя страстным меломаном. Да, мне нужен качественный звук, но способ его извлечения не особо важен. Я воспринимаю запись, прежде всего, как музыкант, а не как коллекционер. Послушать, сесть за рояль и пропустить через себя – кайф в этом.

– Получается, всю жизнь и творчество вы посвятили одной теме: рок-н-ролльная классика пятидесятых годов. Эта тема исчерпаема? Находятся ли еще записи, которые вам не известны, которые удивляют?

– Скорее это альтернативные записи легендарных музыкантов. Например, того же Элвиса Пресли, Джерри Ли Льюиса. Когда идет студийный процесс, то зачастую делается несколько версий композиции. Но издается только одна и именно ее знает потом весь мир. Спустя годы пролежавшие на полке записи начинают всплывать. И вот это по-настоящему интересно: понять, как мыслил музыкант, как он пробовал, искал, пока не пришел к тому варианту, который в итоге стал классикой жанра.

– Раз уж мы вспомнили Элвиса Пресли, не могу не упомянуть еще один знаменательный факт вашей биографии. Вы единственный музыкант из России, записывавшийся на легендарной студии Sun Records в Мемфисе, где в свое время выходили альбомы того же Элвиса Пресли, Джерри Ли Льюиса и других королей рок-н-ролла. Как это было?

– Удивления большого не было, все произошло довольно естественно. Наверное, для меня гораздо волнительней было первое выступление в Америке. Это было в 2001 году в зале «Миллениум» в Нью-Йорке. Я очень переживал: кого и чем я могу там удивить!? Но после первого концерта понял, что я на своем месте. Мне говорили: ты – наш, у тебя нет акцента, ты чувствуешь музыку. И главное, сами музыканты признавали, что я играю в классической манере. Энергетика, темперамент – так играли мэтры рок-н-ролла в пятидесятых. Такое признание дорогого стоит. Значит, я не зря посвятил этой музыке всю жизнь. Вопреки традициям.

– Отец не пытался переломить в пользу классической музыки?

– Отец с самого начала видел меня классическим пианистом! Когда он понял, чем я решил заниматься, для него это в какой-то степени стало разочарованием. И только годы спустя, после сольного концерта в Доме музыки, видя мои успехи, он все-таки признал, что выбор был правильным.

– Это было важно для вас?

– Очень важно. Я понимал, что он видел меня в другой ипостаси. И мне хотелось, чтобы он понял и принял мой путь. Так и произошло.

– А как вы работаете над произношением? Берете специальные уроки?

– «Иняз» я не заканчивал, но учителя у меня были, и языком, разумеется, занимался. Что касается произношения, то тут заслуга абсолютного слуха. Он позволяет интонировать один в один.

– В начале концерта Борис Крамер произнес замечательные слова о том, что музыкантов надо делить не по месту жительства и национальности, а по уровню исполнительского мастерства. Бытует мнение, что настоящий джаз или рок-н-ролл можно услышать только в Америке. Сегодня это уже стереотип?

– Для меня настоящий рок-н-ролл – это классика. Такая же, как «Лунная соната», например. Если это рок-н-ролл, то его надо исполнять в первозданном виде, так же, как он звучал в пятидесятых-шестидесятых годах. С тем же духом, техникой, подачей и энергетикой. А для этого надо прежде всего быть профессионалом. Да, корни рок-н-ролла в Америке. И на самом деле есть стереотип, что рок-н-ролл лучше всех играют американцы. Но, по-моему, у меня получилось его сломать. Отзывы самих музыкантов и, главное, реакция публики позволяют сказать, что в любом правиле есть исключения.

Фото: Андрей ПАВЛУШИН

Подписывайтесь на телегу «Новой», чтобы наши новости сами находили вас