Вхолостую

В Рязанском театре кукол премьера – «Женитьба» Николая Гоголя в постановке белорусского режиссера Олега Жюгжды. Спектакль, ожидание и просмотр которого заставили испытать состояние когнитивного диссонанса. Пастельная афиша с одинокой женской фигуркой в свадебном платье, трепещущем на ветру, навевала мелодраматические настроения. Пиар-кампания заманивала жанром «легкая комедия». На пресс-конференции, предшествующей показу, саркастический Олег Жюгжда предупредил, что «комедия получается нелегкая» и пообещал «тяжелую ржаку». Благо, к премьере жанр определился окончательно: «петербургская историйка». Так – двумя словами и одним суффиксом – обозначилось всё: место действия, масштабы происходящего и степень притязаний героев.

Петербург – город-исполин. Идеальный фон для терзаний маленького одинокого человека. Гоголевский Петербург – в деталях. Актеры щеголяют в черных цилиндрах и чиновничьих сюртуках с изумрудными лацканами. Один из горемычных женихов настойчиво поправляет ударение в своей фамилии: Анучкин, не АнУчкин. Точно так же, как препираются сами питерцы: Аничков мост или АнИчков. С мраморной строгостью взирают музейные лики. И тот же Анучкин, входя в образ эстетствующего жителя культурной столицы, читает Бродского: «В эту зиму с ума я опять не сошел…»

Наконец, главный и безошибочно узнаваемый символ – питерские атланты. Однако художник спектакля Анастасия Уставщикова-Кардаш располовинивает титанов Эрмитажа. Мужественные торсы, лишенные опоры, крутятся и так и сяк, опрокидываются и поворачиваются. Телодвижения нижних частей статуй, обнажающие округлости «пятой точки», веселят публику, внося нотку юмора в эту довольно беспросветную историю о сбежавшем женихе. Сами по себе гиганты становятся молчаливыми соучастниками: «Да, батюшка, уж как ты там себе ни переворачивай, а надворный советник тот же полковник», – обращается Подколесин (Егор Чудинов) к атланту, стоящему на голове. Расставленные по сцене они уже не «держат небо на каменных руках», а выносят на себе спектакль, превращаясь во все необходимые элементы интерьера. И становясь постаментами для кукол.

В драматическом театре «Женитьба» зачастую превращается в парад бенефисных номеров. В театре кукол хрестоматийные гоголевские характеры сгущаются до карикатурности и воплощаются в кукольных образах. Художник создает типажи, словно следуя словам самого Гоголя, которые тот вкладывает в уста Кочкарева: «Господи Ты Боже мой, что это за человек!.. Не человек, насмешка над человеком, сатира на человека!» Характер каждого персонажа в куклах шаржирован и доведен до гротескной яркости артистами-кукловодами.

Сваха Фекла Ивановна (Светлана Кострикина) вся: от ножек, перетянутых чулками, до пучка на голове – списана с типичных работников ЗАГСа. Именно с «акта торжественной регистрации брака» и начинается спектакль: вся эта свадебная кутерьма является Подколесину как страшный сон. Но даже во сне он в панике отмахивается от женитьбы и… просыпается. Испуганно озирается, кутается в свой гамак-кокон.

В сравнении с безупречными атлантами несуразная куколка Подколесина выглядит особенно ничтожно. В этих всклоченных волосах, длинном (гоголевском!) носе, в этих тоненьких ручках-ножках вся человеческая неуверенность, все страхи и комплексы. И ответ на главный вопрос спектакля: «А что, собственно говоря, мешает двум милым людям быть вместе?»

Куклы остальной тройки женихов выполнены как тантамарески: руки артистов служат руками и для кукол. Яйцеголовый и комически скрупулезный Яичница (Валерий Скиданов), бравый морской волк Жевакин (Сергей Захарчев), благоговеющий перед французским языком, но похожий больше на парижского клошара Анучкин (Александр Григорьев) – все куклы нарочито большеголовы. Внизу беспомощно болтаются крохотные ножки. Однако это не мешает им лихо оседлать «бесхозные» ноги атлантов в погоне за невестой.

Женский мирок «Женитьбы» уютен и притягателен. Тетушка Арина Пантелеймоновна (засл. арт. России Ольга Ковалева) круглолица и мягкотела. Горничная Дуняша сексапильна. Исполнительница роли Светлана Гусева работает без куклы, в живом плане, превращая каждый свой выход в провокацию. Любопытно, что без куклы «остается» и Степан, слуга Подколесина (Юрий Матвейцев).

Наконец сама невеста Агафья Тихоновна (Антонина Григорьева) – зефир, майская роза. Бровки домиком, губки бантиком. Перед женихами она появляется в виде свадебного торта. И каждый из них, не стыдясь, норовит оторвать кусок послаще. Оголяя невесту «до неприличия»!

Все эти ритуальные пляски препарируются Жюгждой с мрачной иронией. Если всем верховодит мелкий бес Кочкарев (Василий Уточкин), озлобленный на собственный брак, то и здесь ничего хорошего ждать не приходится. Отталкивающая и одновременно обаятельная кукла Кочкарева оплетает сладкую парочку как паук. Парит над ними как антикупидон. И своей подловатой деловитостью гасит искру взаимной симпатии.

Самоигральная пьеса Гоголя допускает массу интонаций и настроений. И режиссер пробует их на вкус. Разыгрывает свидание Подколесина и Агафьи Тихоновны с нежном трепетом, на полувздохе. Но тут же запускает второй дубль и превращает все в грубую болтовню. Смакует выразительный язык Гоголя, играя словами и доводя текст до хармсовского абсурда. Кружит действие в старомодном вальсе и включает кислотные клубные миксы (музыка – Альбина Шестакова, хореография – Алексей Ищук).

«Женитьба» – история вневременная. И она будет повторяться, пока человек будет пасовать перед лицом перемен.

…Глядя на расчлененных атлантов, в памяти всплывает известный тост, без которого не обходится ни одна свадьба: об идеальных существах, которым боги позавидовали и разделили надвое, создав мужчину и женщину. «Так и ходят по земле одинокие мужчины и женщины, и каждый пытается найти свою половинку. Некоторым это удается. И это называется Любовью…», – финалом тоста опытный тамада способен вызвать пятиминутные рыдания.

По ходу спектакля половинки атлантов прилаживаются друг к другу самым прихотливым образом. Как молекулы ДНК пытаются выстроиться в правильную цепочку искренних человеческих отношений. И когда в финале они, казалось бы, застывают в нужной гармонии – все рушится окончательно и бесповоротно.

Открытое окно манит избавлением от страхов. Так что формулу «Ивашка + Агашка = ?» режиссер оставляет без ответа. Невеста рыдает на берегу. Женихи на утлом суденышке отправляются в плаванье по мутным водам Невы. И, судя по всему, этот корабль не вернется под алыми парусами.

Фото Андрея ПАВЛУШИНА

Вера НОВИКОВА

читать весь номер