Многие рязанские певцы хотели добиться участия в «Голосе», но «попасть в телевизор» мало кто смог – обычно их отсеивали на предварительном отборе. Исключений были единицы.

Первым до слепых прослушиваний набирающего популярность шоу добрался Никита Осин, но к нему никто из наставников так и не повернулся. Это случилось на «Голосе-3».

Затем последовал фееричный «Голос-4», где Элла Хрусталева, попавшая в команду Григория Лепса, уступила в дуэтах будущему победителю – иеромонаху Фотию. Тогда же мелькнула ее ученица Ксения Быстрова, но к ней, в отличие от педагога, наставники остались равнодушны.

А дальше – пятилетняя пауза. Пока на «Голосе-9» не появилась Ольга Дианова, выбранная Сергеем Шнуровым. Но, как и Хрусталева пятью годами раньше, она выбыла на этапе дуэтов.

Дальше интересующиеся этим телешоу рязанцы, конечно, продолжали внимательно следить за перипетиями главного вокального конкурса страны, искали и выбирали фаворитов, но земляков среди участников больше не встречалось.

Вплоть до 2024-го, когда «помощь» вдруг пришла с неожиданной стороны. В «Голосе-12» во всех смыслах громко проявил себя иностранный студент Рязанского медуниверситета Мажд Акрут – тунисец, несколько лет проживающий в нашем городе и раз за разом побеждающий на фестивале «Студенческая весна». Во время слепых прослушиваний к нему повернулись сразу все четыре наставника – кавер на песню Стинга 1999 года «Desert Rose», где Мажд спел и за Стинга, и за певшего вступление арабского певца Шеба Мами, никого из них не оставил равнодушным. Выбрав команду Юлии Зиверт, Мажд все так же легко прошел дуэты с Евой Авакян, исполняя песню сенегальца Юссу Н’Ндуру «7 sekonds», но затем срезался на этапе нокауты, где исполнил композицию Стиви Уандера «Part-Time Lover» – наставница предпочла ему Алексея Сулиму, перепевшего Талькова. Алину Калашникову спасла Полина Гагарина, забрав в свою команду (на этапе нокауты есть такая опция). А Мажду пришлось расстаться с проектом. Сегодня талантливый певец – собеседник обозревателя рязанской «Новой».

Мажд Акрут. Фото с личной страницы «ВКонтакте»

Выбирал между Россией и Францией

– Мажд, как молодой человек из далекого Туниса оказался в Рязани?

– Началось все очень просто. У нас в Тунисе такой же экзамен, как у вас ЕГЭ. И в университет берут по баллам, по рейтингу. Но в Тунисе четыре медицинских университета и в них только бюджетные места. Если сразу не смог поступить, то платно – нельзя. И у меня получилось так, что берут, допустим, тысячу студентов, а я по рейтингу оказываюсь 1001-м. Поэтому мне предложили стоматологию, но меня эта специальность не привлекла. Решил учиться платно на лечебном факультете: вопрос был – где? Выбирал между Францией и Россией. Зная, как сейчас учатся во Франции и какие там условия – часть семьи у меня как раз живет в этой стране – поехал в Россию.

Почему Рязань? Здесь жила моя подруга, с которой я учился когда-то в музыкальной школе в Тунисе. Она старше меня, но в момент выбора мы долго общались, и она подробно рассказывала, как можно в Рязанском медицинском университете не только учиться и стать хорошим врачом, но и заниматься любимым делом, которым мы с ней увлекались многие годы, то есть музыкой.

Кстати, в университете развивается не только музыка: есть очень разные секции – спортивные, культурные, своя команда КВН, хореографы профессиональные и так далее. В Рязани, как я заметил, не во всех вузах есть руководители творческих направлений.

Мне очень повезло, потому что медицинский университет не только дал мне возможность заниматься любимым делом, но и помогает развиваться гармоничной личностью. Я был членом совета иностранных студентов, а теперь вхожу в совет всех обучающихся студентов.

– Вы хорошо говорите по-русски. Знаю, что владеете еще английским, французским и несколькими другими языками. Откуда появилась эта страсть к языкам? Они вам легко даются?

– У меня нет такого, чтобы я сидел и специально занимался языками. Это заслуга тунисской школы. В нашей школе мы учимся 13 лет, а не 11, как в России: я удивился этому, когда сюда приехал. И в эти 13 лет школы мы сначала начинаем изучать арабский, через три года французский, а еще через три английский. У всех учащихся Туниса есть такая возможность.

В последний год обучения появляется новый выбор – еще один язык или какая-то специальность. Выбирал между немецким, итальянским, русским и музыкой. Выбрал музыку, чтобы получить в итоге хорошие баллы. Но осталось недовольство: почему друзья занимаются немецким и русским и будут их знать, а я – нет? Поэтому начал изучать немецкий, а когда приехал в Россию – стал изучать русский с нуля. Это было в Воронеже.

– Туда как занесло?

– Я не мог сначала поступать в Рязанский медуниверситет, потому что сроки не совпадали, к тому же хотел учиться на французском языке, чтобы не тратить время на изучение нового языка. Но, как выяснилось, мне повезло, что появились такие проблемы: в Воронеже начал изучать русский на подготовительном факультете для иностранных студентов. То есть сначала изучали чисто русский язык, потом добавляли математику на русском, химию на русском и так далее.

– Один мой знакомый, тоже знающий много языков, любил говорить, что по-настоящему знать язык – это уметь сочинять на нем рифмованные строчки. Вы на русском или других языках, которые хорошо знаете, кроме родного, пробовали что-то рифмовать?

– Я иногда увлекаюсь этим и, может, умею сейчас рифмованные тексты песен писать, но это не те песни, которые хочу петь на концертах и выпускать на записях. Сочинять на другом языке очень сложно.

От фигни до Стинга

– Давайте о вашем главном увлечении. Насколько я понимаю, вы уже в Тунисе довольно активно проявили себя как певец?

– Да, я являюсь лауреатом всех конкурсов в Тунисе. Не было конкурса, где бы не выступал, и на всех выигрывал. Бывало, занимал сначала вторые-третьи места, но тогда возвращался за первым местом. Так что в Тунисе гештальт у меня закрыт. В 13 лет я стал солистом Национального оркестра Туниса. На телеканалах часто выступал. Но хотелось большего.

– Сольные концерты у вас были или только участие в сборных?

– Были сольники, в том числе в очень больших залах – в театрах, например. Самый большой сольный концерт с Национальным оркестром прошел в зале на 13 тысяч мест – это у нас в городе Бизерта, где амфитеатр, как в Италии.

– Приехав в Россию, вы будто спустились с Эвереста на обычную землю?

– Нет, если бы я занимался только музыкой, было бы очень тяжело. Когда первый год в России учился в Воронеже, у меня почти не было возможности петь. Очень удивился, когда узнал, что тут есть такое место – караоке. Начал учить и петь песни на русском. Сначала пел, извините, какую-то фигню – что-то современное, что молодые люди поют в Тик-Токе и Инстаграме*. Думал, что слушатели будут хорошо реагировать. Но нет. И я бросил.

Поэтому и говорю, что мне повезло с Рязанью. Когда приехал сюда, еще учеба не началась, а мой педагог Ирина Константиновна Жимуляева уже пригласила меня петь. Я исполнил что-то на арабском на фестивале уличных музыкантов на улице Почтовой.

Как раз тогда я начал понимать, какой стиль у меня должен быть, чтобы и здесь привлечь внимание людей. Потому что в Тунисе пел на арабском, а здесь «работают» песни на английском и русском. И не в арабском стиле, а что-то более ярко минорное или ярко мажорное.

Недавно наш проректор по воспитательной работе Мария Викторовна Гордова после выступления на «Голосе» отправила мне фотографию, из-за которой я был в слезах. Это мое второе выступление в Рязани – Дворец молодежи, вечер посвящения в студенты для первокурсников, хотя присутствуют и студенты других курсов. Меня тогда никто не знал – я просто вышел и пел на арабском языке. И рядом – мое выступление на Первом канале. Мне это сравнение очень понравилось: уже тогда студенты бурно реагировали, и выбранная мной песня их тронула.

Второе выступление Акрута в Рязани – Дворец молодежи, вечер посвящения в студенты. И ниже – выступление на Первом канале

– Давайте перейдем к «Голосу». Такое редко бывает, чтобы к участнику повернулись все четыре наставника. Что вы чувствовали в тот момент, когда во время слепых прослушиваний закончили петь и поняли, что напротив четыре пары глаз? Именно этого ожидали?

– Я отсмотрел три-четыре сезона за неделю перед тем, как поехать на кастинг. Сейчас, когда люди сидят в телефонах, даже если находятся в ресторане и вокруг громкая музыка, у вокалиста очень сложная задача – заставить человека поднять голову и посмотреть, что происходит. То же самое было на «Голосе». Как я это делал? Технически – очень просто. Нужно, чтобы все интересно началось и постепенно развивалось. «Desert Rose» – песня очень колоритная, меня убедила спеть именно ее Ирина Константиновна, она настаивала на этом. Впервые я ее исполнил 26 или 27 августа прошлого года в Рязани – вместе с губернаторским симфоническим оркестром напротив цирка, где проходил большой фестиваль. И мы с другом пели ее дуэтом на закрытии. Вот тогда я тоже понял, что надо именно ее петь, что первая часть очень колоритна и мне подходит, значит, над ней надо работать, чтобы она стала такой, как я показал ее потом на Первом канале. Если бы Стинг мог спеть арабскую часть – он спел бы один, без арабского певца, никого не пригласил. Чтобы спеть и арабскую часть, и вторую часть на английском, нужно большое умение контролировать голос. Поэтому зная, какие на «Голосе» наставники, нужно было показать ее целиком, чтобы их тронуло, чтобы вызвало у них внутри эмоции. Все получилось.

«Ма» и «Батя»

– Почему выбрали именно Зиверт в качестве наставника? Причем без сомнений и колебаний – во всяком случае, так это выглядело со стороны.

– Наставники боролись: кто-то рассказывал про Тунис, кто-то начал ходить и говорить что-то на арабском, чтобы меня «зацепить». Почему Зиверт? Я не знал, как она работает – раньше ее на «Голосе» не было, но чувствовал, что именно она очень хочет, чтобы я стал частью ее команды, что для нее будет очень большая радость, если так получится. Все остальные, кроме Беляева, вели себя чуть высокомерно и при этом были уверены, что я могу к ним пойти. Поэтому предпочел Зиверт.

Потом, когда уже выбрал Юлю, понял, что сделал, возможно, самый правильный шаг в жизни. Когда мы смотрим «Голос», то видим только одного человека, который сидит в кресле. А там очень большая команда вокруг. Если зайти в соцсети и посмотреть ее посты, легко заметить, как часто встречается слово – «семья». У нее – не только со мной, а со всей командой – большая творческая семья. И все те, кто с нами работали – музыканты, аранжировщики, стилисты, продюсеры, пиар-директор, – прекрасные люди. Я рад и горжусь, что мы с ними познакомились.

– Что превалирует в душе участника на дуэтах – желание выиграть или сделать хороший совместный номер со своим соперником?

– Самое главное слово, которое часто звучало у главного продюсера – это «шоу». Важно, чтобы было шоу. Сначала мы договариваемся обо всех нюансах, потом записываем песню на студии и учимся петь, как на записи. Потом репетируем с оркестром и выступаем. И Юля, и главный в команде – продюсер Богдан Леонович хотели оставить сразу двоих, чтобы никто не ушел. Юля плакала, потом сказала, что приглашает Еву в свой новый проект, а Мажд идет дальше.

Задача стояла очень сложная, потому что надо не только показать себя. Нужно было выбрать те куски, где покажешь, что можешь, но когда выходишь с девушкой, которая очень нежно и мягко поет, надо и ей дать проявить себя – в этом смысл дуэта. Бывает, один орет так, что второго не слышно, а нужно гармонично все сделать. Из-за этого и прошел дальше: показал то, что нужно было показать, и дал девушке тоже проявить себя. Если бы я орал так, как умею, то оказался бы намного громче, мелизмы звучали иначе, и все выглядело по-другому.

– Когда вылетели на нокаутах, согласились с решением наставника? Надеялись, что кто-нибудь и вас спасет, как Алину Калашникову спасла Полина Гагарина?

– Концовка «Голоса» была для меня неожиданной. Всегда пишу в своих постах, что попал в сказку, и не ожидал, что она так быстро закончится. Конечно, надо быть реалистом: я не думал, что смогу победить в проекте, потому что есть коммерческая политика, есть голосование зрителей и так далее. И видел, как на другом проекте – «Ну-ка, все вместе», где дошли до финала два иностранца, – был огромный хейт, недовольство зрителей, хотя определенный вокальный уровень у этих людей имелся.

Я не смирился, но вскоре понял: то, что делала Юля – правильно. Потому что на сцене ты не понимаешь, как на эти три выступления будут реагировать люди. А больше всего они реагировали на песню «Руки вверх».

За Алексея Сулиму больше всего голосуют люди. Уже потом, когда он пел на «прямом эфире» песню Аллы Пугачевой, за него голосовали больше, чем за того парня, который претендует на победу. И рад, честно, что у меня все так закончилось с проектом. То, что хотел, я сделал. На сцене получил то тепло, которое хотел получить в этом шоу-бизнесе. Юля для нас как мама, мы про нее говорили «ма пришла», «ма ушла». Продюсер Богдан – это батя: «батя пришел», «батя сделал», «батя прислал аранжировку».

Мы все до сих пор общаемся, на «прямом эфире» я был на трибунах и там энергия – один за всех и все за одного. Это очень хорошо, что мы, хоть и вышли из проекта, остались в этой семье. Для меня закончился проект, но мы продолжаем дружить, сотрудничать, работать над новой музыкой, чтобы еще что-то показать.

Алина Калашникова отпала на «прямом эфире» из команды Гагариной – там условия были очень «не очень». Жаль, конечно, она может больше. Алексей Сулима и Полина Чусовитина, которые остались в команде Зиверт, показали очень хороший уровень. Хочу, чтобы кто-то из них победил.

– До вас участниками телешоу «Голос» были уже несколько рязанцев, в частности на «Голосе-4» появилась ученица Эллы Хрусталевой Ксения Быстрова, а сама Элла оказалась в команде Григория Лепса, но уступила в дуэтах будущему победителю шоу – иеромонаху Фотию. Тогда вы еще не следили за «Голосом»?

– Не следил, но знаю про Эллу Александровну – смотрел видео, как она выступила, а про Ксению не знаю.

«Петь – это лечить»

– Кто-то еще интересен здесь, в Рязани, из вокалистов? За кем-то следите?

– Знаю практически всех вокалистов, но, к сожалению, не вижу высокий уровень. Я раньше выступал на всероссийской «Студенческой весне» и думал, что это потолок: ездил на этот фестиваль каждый год и всякий раз занимал первое место. Но, когда поехал на кастинг «Голоса», то понял, что в России очень высокий уровень вокалистов – может, вообще лучший в мире. Там было десять тысяч человек, и все хорошо поют. Самое обидное, что почти всем говорят «нет». То, что увидел на кастинге, я никогда не видел в России за те пять лет, что здесь живу. И даже не ожидал увидеть.

– В сети видел информацию, что вы не только полиглот и певец, но еще серьезно занимаетесь тхэквондо.

– Я был дважды чемпионом Туниса в своей возрастной категории, еще ребенком, в 11-12 лет. У меня черный пояс третьего уровня, третьего дана. Когда заканчивал школу, параллельно готовился к юношескому чемпионату мира. И случилась неприятная травма, из-за которой мне сказали, что надо отдыхать пять месяцев. Значит, чемпионата мира нет и не будет. С тех пор у меня к спорту очень плохое отношение – это что-то моральное, психологическое, потому что не смог достичь того, что хотел получить от спорта. Может, это минус, но я такой человек: если что-то втемяшилось в голову – значит, через год или двадцать лет это получу. Поэтому уже тогда подумал, что со спортом всё: у меня ЕГЭ, мне надо учиться. И перестал им заниматься совсем.

– Чего вам больше хочется: лечить или петь?

– Петь – это лечить. Разницы вообще нет – петь или лечить. Я получаю мурашки, если кто-то красиво поет. Вот эти мурашки и адреналин заставляют что-то правильное делать, когда злюсь или у меня портится настроение. И то же самое, когда болею и включаю музыку – у меня есть даже специальный репертуар, который в таких случаях слушаю. И становится получше. Может, у меня когда-нибудь получится написать про музыку в медицине. Потому что там есть очень интересные вещи: например, однажды видел ролик, где нейрохирург просит девушку-скрипачку играть во время операции, чтобы в это время работал определенный центр в головном мозге – это что-то невероятное! Мне очень хочется когда-нибудь это изучить. И это тоже творчество.

«Жду хороших предложений»

– Где видите свое будущее: в России, Тунисе, Европе, еще где-то?

– В России. Хочу поступать в ординатуру и продолжить свое обучение именно в Рязани. Горжусь, что здесь учусь. Расскажу анекдот. Когда пришел на кастинг «Голоса», я говорил: «Меня зовут Мажд, мне 24 года, я из Туниса». И вообще не было вопросов. Все нормально, никого не удивляло, что меня зовут Мажд и я из Туниса. Но когда сказал, что приехал из Рязани, все люди вокруг, которые до этого сидели в своих телефонах, сразу встрепенулись: «Что?! Из Рязани?!» И после слепых прослушиваний многие спрашивали: «Как получилось, что ты попал именно в Рязань?» Сейчас я знаю очень хорошо этот город, знаю в нем много людей и люблю в них доброту. Ее вообще мало, но здесь она есть, как во многих маленьких городах. В Тунисе я тоже жил в маленьком городе, у самого моря, он называется Келибия. У нас считается третье лучшее море в мире после Мальдив и Таиланда. Там очень красиво. Но и здесь, хотя зимой бывает минус 25, мне тоже часто бывает тепло.

– Русские песни часто поете?

– Они есть, но в проекте мы двигали это на потом. Может, получится на других платформах. Мне нравятся определенные вокалисты. Я обожаю Юлию Началову. Когда слушаю песню «Герой не моего романа» – она меня трогает, «Я не твоя» тоже нравится. Еще нравится человек из команды Зиверт, который пишет очень красивые песни – Кирилл Liriq. Еще Магомаев нравится. И творчество Тины Кузнецовой.

– Когда в Рязани можно будет увидеть Мажда Акрута на сцене?

– Нет пока хороших предложений. Может, кого-то смущает, что я студент, да еще иностранец. Иногда выступаю в Москве, есть предложения в других городах. Жду, что в Рязани тоже случится концерт, здесь много близких, хочу спеть для них. Но есть гордость, не буду же кричать: «Помогите, я мечтаю дать концерт!». Так не хочу. Пока учусь, я студент, затем будет ординатура, а потом – до свидания. А со стороны предложений пока нет.

*Социальная сеть принадлежит компании «Mеtа», признанной экстремистской.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Сергей Маврин: «Я – философ наоборот»

Наши страницы в соцсетях