Рязанский выпуск
№19 от 19 мая 2016 г.
Свежие новости
В Рязани выявили очередное превышение сероводорода
(06.07.2024)
Тайны Малковского двора
(06.07.2024)
Племянник не выжил
(06.07.2024)
Одной проблемой меньше
(06.07.2024)
«Трубадур» из раздробленной Руси
(05.07.2024)
В Рязани задержан участник парада на Красной площади
(04.07.2024)
Мэр-гидрометцентр
(04.07.2024)
Власти услышали «Новую газету»
(03.07.2024)
Переполох в администрации города
(03.07.2024)
В салоне +41
(03.07.2024)
Латание дыр в режиме многозадачности
(03.07.2024)
Военные пенсионеры не получили пенсию за июнь
(02.07.2024)
«Брать кровью»
Денис МАЦУЕВ рассказал, почему Рязань является его талисманом
.jpg)
Фото Андрея ПАВЛУШИНА
Фото Андрея ПАВЛУШИНА
Для знаменитого пианиста Дениса МАЦУЕВА приезжать в Рязань стало доброй традицией. Причем обязательно в мае. «Это уже как закон», – признался он в интервью. Таким же законом стали неизменные аншлаги, нескончаемые овации и «бисы», автографы и фото на память. И, главное правило – вдохновенное, мощное, виртуозное исполнение! Стоит ли говорить, что очередной визит прославленного музыканта прошел по всем статьям закона. 11 мая переполненный зал Рязанской филармонии рукоплескал народному артисту РФ, Лауреату Государственной премии РФ Денису Мацуеву.
В программе вечера прозвучали 12 пьес фортепианного цикла Чайковского «Времена года», «Крейслериана» Шумана и соната №2 Рахманинова. Каждое из этих названий – не случайно, и о причинах, побудивших к их исполнению, Денис Мацуев рассказал после концерта в беседе с рязанскими журналистами. Однако началось интервью, конечно же, с I Международного конкурса молодых пианистов «Grand Piano». Состязание, в котором приняли участие исполнители в возрасте до 16 лет, было инициировано Мацуевым. Конкурс состоялся в Москве с 30 апреля по 5 мая и вызвал огромный резонанс в культурной сфере.
– Прогремели очень мощно, на весь мир. Максимально слаженно отработала вся команда, начиная от Ольги Юрьевны Голодец, Аркадия Владимировича Дворковича, Владимира Ростиславовича Мединского и заканчивая водителями и администраторами. Для меня вклад каждого – это общий успех команды. Основной задачей конкурса было показать уникальное, беспрецедентное поколение молодых пианистов. Юные артисты выходили на сцену Большого зала Консерватории, играли с Государственным академическим симфоническим оркестром России им. Светланова под управлением Александра Сладковского. Все прошло без сучка и задоринки, без единого сбоя. Каждый из музыкантов – уникальный самородок! Игра – зрелая не по годам! В 12–13 лет ребята играют концерты Прокофьева, Чайковского, Рахманинова, Листа, Шопена, Шумана!
Возникает и резонный вопрос: если так гениально играют в столь юном возрасте, существует опасность, чтобы не перегореть, чтобы эта высота не стала кульминацией их карьеры. Иногда так случается. По разным причинам: родительским, педагогическим или просто по стечению обстоятельств. Но я верю в это поколение. Они рациональные, они твердо знают, что им нужно. Они виртуозно скрывали свои нервы! Это же огромное испытание – выходить на сцену, зная, что тебя увидят сотни тысяч человек (конкурс шел в прямой трансляции). Техническим совершенством уже мало кого удивишь, но проникновение вглубь музыкального произведения, образность мышления – вот что поражало. Это были удивительно свежие интерпретации! Я смотрел на них и заряжался! После окончания каждого тура бежал домой к инструменту и сам занимался. Их игра меня вдохновляла.
Я не люблю слово «элита», но здесь оно применимо. Они избранные. Таких в мире единицы. И при этом они остаются нормальными детьми, со своими радостями, заботами. Да, сегодня у них триумф. Но завтра они снова учат уроки. И кроме этого ходят в театры, кино, занимаются спортом, изучают иностранные языки. Это уникальные ребята!
– Как же в этом случае оценивать этих «самородков»?
– Знаете, я придумал, на мой взгляд, беспроигрышный формат: все, кто прошел, – уже победители. За 10 дней мы собрали 108 заявок из 18 стран мира. И конкурс, по сути, заканчивался на стадии прохождения отборочного тура. Все 15 отобранных пианистов приняли участие и в первом (сольном), и во втором (оркестровом) турах и участвовали в заключительном гала-концерте. Не было отсева и деления на призовые места. В итоге есть пять лауреатов, восемь дипломантов и два гран-при (в последнем я нарушил регламент). Каждый получил массу призов, приглашения от наших мэтров на фестивали и концерты, договора на записи дисков. Это отличный старт для карьеры.
– Программа конкурса также включала исполнение собственных сочинений. О чем музыка, которую пишут современные юные пианисты?
– Да, это тоже мое изобретение: практически свободная программа на конкурсе. Многие играли свои произведения. Обладатель Гран-При грузинский пианист Сандро Небиеридзе представил в первом туре свою сонату. Потрясающая музыка! На уровне Прокофьева. Уникальная глубина, свой, ни на что не похожий язык. Не исключено, что я включу ее в свой репертуар: она запала мне в душу. Мало того, через полгода на знаменитом фестивале в Аугсбурге в Германии будет представлена опера Сандро.
– На открытии конкурса вы дебютировали в качестве дирижера. Как впечатления?
– Это была шутка от Дмитрия Бертмана, замечательного режиссера, которого я попросил освежить официоз, неизменный на подобных форумах. И он придумал, что я вместо вступительного слова поворачиваюсь, взмахиваю палочкой, и звучит марш из оперы Прокофьева «Любовь к трем апельсинам», под который выходят участники конкурса. Действительно, получилось очень эффектно! А на закрытии призы вручали великие композиторы, сошедшие с картин, после чего все конкурсанты делали с ними селфи. И это очень точно отражало атмосферу фестиваля, где все подружились и стали единой музыкальной семьей.
– В своем блоге вы писали, что апрель прошел под знаком трех «И»»: Израиль, Индия, Испания. Причем в Индию попали впервые.
– Да, Индия – это было потрясение.
– Остались ли еще страны, где вы не были, но куда стремитесь?
– На моей «карте» 73 страны, которые я посетил, причем неоднократно. Никогда не был в Непале, но он мне интересен. Не во всех африканских странах бывал. Было бы любопытно съездить в Колумбию, Венесуэлу. Венесуэла сейчас уникальна тем, что государство там активно вкладывает деньги в детские симфонические оркестры. Их уже создано несколько десятков! Причем туда попадают дети-беспризорники, которые чуть ли не на улице воспитывались. Это фантастика!
– Как складывается ваш репертуар?
– Репертуар пианиста громаден, сыграть его весь невозможно просто физически. Есть масса произведений, которые я играю исключительно для себя, зная, что на сцену с ними не выйду. С каждым произведением, с которым ты «начинаешь роман», должен быть любовный контакт. К каждому – особый подход. Я их вынашиваю, ухаживаю, как за девушкой. Если искра не вспыхнула, играть не буду. Но с каждым годом я все больше и больше «убеждаю» музыку, появляются новые откровения. Поэтому ежегодно в репертуар включаются несколько новых концертов с оркестром и сольных программ. Бывает так, что выучу и отложу. Но потом возвращаюсь, и отношения разгораются. Объяснить это словами невозможно. Все происходит на метафизическом уровне.
– За музыкой, которая сегодня прозвучала, долго «ухаживали»?
– Мне было очень важно сыграть в Рязани «Крейслериану». Специально поставил ее в программу. Я играл ее здесь два года назад. Тогда я выучил ее за неделю и практически сразу вынес на сцену. Это был дебют. С тех пор минуло два года, за которые я переиграл «Крейслериану» в 30 странах мира. Она стала моей визитной карточкой, самым любимым произведением. И я хотел показать рязанской публике, что произошло за это время. На мой взгляд, это одно из самых сложных, трагических, сумасшедших сочинений у Шумана. И в то же время, одно из самых гениальных.
– Что так привлекает в Шумане?
– Романтизм. Любое произведение нужно брать кровью. Если не переживаешь его внутренне, если не понимаешь его метафизику, весь творческий, жизненный путь композитора, то контакт с произведением не получится. Я переиграл массу музыки Шумана. Хватит на три сольных концерта. Под знаком Шумана нахожусь долгие годы. Играть романтическую музыку – это самое сложное. Ее надо «брать» и физически, и технически, и интеллектуально, и душевно. Старинную и модерновую музыку можно взять умом. Но с романтической – этого будет мало. Нужно, чтобы еще что-то было в душе и сердце.
– Подбирая программу вечера, ориентируетесь на специфику аудитории или на собственное настроение? Готовность сыграть то или иное произведение?
– Верно и то, и другое. Безусловно, мнение публики важно. Для меня она самый строгий критик. С другой стороны, если у меня не будет внутреннего контакта с произведением, то не получится передать переживания композитора. Поэтому влияют оба фактора. Конечно, бывает много просьб выучить то или другое название, но я откровенно говорю, что пока нет. Я могу сыграть ноты. Могу сыграть два концерта Шопена хоть завтра. Или его 24 прелюдии. Но это будет не то. С Шопеном у нас нет никаких контактов совершенно. Хотя я играл много его произведений. Может быть, пока я не нашел ключик к его гению.
– Как бы охарактеризовали рязанскую публику?
– Великолепная! Сегодня была такая тишина в зале, какую не добьешься в Вене, Лондоне или Нью-Йорке. «Времена года» Чайковского – сложнейший цикл, несмотря на свою кажущуюся простоту и «заезженность». На самом деле, циклом эта музыка звучит редко. Сыграть целиком 12 пьес очень сложно: смена настроения, времен года, смена красок и палитры русской природы. Я играл его много раз, в самых престижных залах. Но сегодняшний прием для меня – очередное откровение. С рязанской публикой мы вместе уже долгие годы. С ней меня связывают теплые юношеские воспоминания, я выступал здесь еще до конкурса Чайковского. В Рязани у меня есть любимые места, хорошие друзья. И приезжать сюда стало доброй традицией. Причем обязательно в мае – это уже как закон. Обожаю здесь играть. Рязань – мой талисман.