Военные действия высвечивают в людях худшее. Упрощенная картина мира в стиле «разберемся потом, главное победить», «время выбрать сторону» – захватывает сознания быстрее, чем вирусная инфекция. Но если со «своим» родным военным конфликтом мы уже обучились кое-как работать – и как-то справляться с его описанием – то как только конфликт вспыхивает в другом месте, прошлые уроки (причем собственные) будто забываются. Ожесточение и злость, с которой наши соотечественники встретили начало новой войны на Ближнем востоке, понятны. Но правильными они от этого не становятся. Количество горя и ужаса в голосе никак не коррелирует с его сокращением в будущем. Варварские теракты вдруг напомнили, насколько коротка дистанция, за которой варварами становимся мы сами.

Иллюстрация: Петр Саруханов / «Новая»

Переубеждать кого-либо сейчас бессмысленно. Никакой полемической задачи я не ставлю. Но процессы, происходящее в русскоязычной (около)интеллектуальной среде – заслуживают того, чтобы их зафиксировали.

Скажу честно: я поражен публичной реакцией нашего сообщества. Потому что сразу за шоком и (часто формальным) выражением сочувствия жертвам первой атаки, – молниеносно, без паузы, без такта, без осмысления или попытки самоопределения, – последовали моментальные пожелания расправы, крови и мести.

Еще раз: я прекрасно понимаю, что с 24 февраля 2022 прошло полтора года. Конца-края кошмару не видно. Все устали и все озлобились: ярость чередуется с депрессией. Чудовищные теракты ХАМАСа, конечно, не могут и не должны восприниматься «хладнокровно».

Но все же. Вот есть русскоязычные интеллектуалы, которые последние полтора года провели в рассуждениях о коллективной ответственности. Кое-как выяснили, что режим не равняется стране, а граждане – не пособники, а заложники автократии (великая мысль). Однако вот похожая ситуация, только нас самих она не касается, а касается арабов в Палестине… и этот выстраданный урок мгновенно оказывается забыт.

Просыпается, облизывается внутренний расист: мир снова делится на «цивилизацию» и «варваров», все просто и ясно! И врагом «цивилизованного мира» оказываются не террористы, а все населяющие Сектор Газа люди – потому что «они тоже ненавидят Израиль».

Совет Федерации России. Выставка «Невыученные уроки истории. Связь времен. Пропаганда ненависти». Фото: Дмитрий Духанин / «Коммерсантъ»

Когда социологи заявляют, что вряд ли все россияне поддерживают СВО, и проводить опросы внутри автократий – сомнительное занятие – мы это радостно принимаем (ведь это наша индульгенция). Но когда речь заходит про жителей Газы и их отношение к Израилю, то, конечно, тут никаких сложностей нет. Варвары и есть варвары, что с них взять.

Вот один, без шуток, выдающийся интеллектуал утверждает, что детей в Палестине «учат ненавидеть евреев и Израиль со школьной скамьи». Пусть так. Значит ли это, что они больше не люди, и их права и свободы, включая право на жизнь, «чуть менее» важны?

Вот знаменитая преподавательница истории, посвятившая последние полтора года разоблачению исторических мифов, требует немедленного «мощного удара» по Палестине. Тут же она проводит историческую аналогию – дескать переговоры и избегание войны сейчас – это «умиротворение агрессора». Не абстрактное, а конкретное – то есть политика западных демократий в отношении Германии, Италии и Японии в 1930-х. Она утверждает, что эта политика провалилась, и с этим трудно спорить.

Но я по образованию тоже историк. Мой диплом как раз посвящен критике «умиротворения» со стороны одного из современников, публичного интеллектуала и лауреата Нобелевской премии 1933 года Нормана Энджелла. И потому я хочу отметить, что аналогия не выдерживает критики.

Логика сравнения берется из реплики Черчилля, что выбирать надо между «позором» (переговорами) и «войной», а если выбрать первое, то все равно в итоге получишь и второе. Эту реплику любят повторять «ястребы». Но если подумать, то она утрачивает свою мудрость. Те, кто критиковал умиротворение в 1930-х, вовсе не требовали «разбомбить Германию немедленно». Они утверждали, что войны хочет именно Гитлер. Если идти на уступки, то война будет… но вместо уступок надо не нападать на него превентивно (повторять Первую мировую никто не хотел), а вернуться к институтам международного права, к Уставу Лиги Наций, использовать правовые инструменты, принуждать Германию к переговорному процессу на условиях международного сообщества. Война рассматривалась как крайний и самый глупый способ решения проблемы.

Политика – не выбор между «войной» и «миром». Это широкий спектр, в котором значение всегда имеет и внутренняя, и внешняя ситуация. А также, открою тайну, противоречие интересов политических элит с интересами граждан собственных стран.

Фото: Дмитрий Духанин / «Коммерсантъ»

Некоторым политикам выгоднее вести войну, чем решать проблемы иными способами. Легче эксплуатировать ярость и желание отомстить. Легче свою «эффективность» измерить масштабом военного ответа и количеством убитых врагов, а не предотвращением их появления в будущем (о чем отлично написал Валерий Ширяев).

Отказ мыслить чуть более сложными конструкциями, чем кровавое спортивное состязание, где нужно выбрать сторону и «болеть» за нее до конца, поражает. Поражает неспособность помыслить войну как структурную проблему, где сторон больше, чем две.

Поражает, как легко интеллектуалы отказываются от всех рассуждений о деколонизации и об этике, как быстро расчеловечивают «других»: одни походя записывают жителей Газы в «побочный ущерб», а другие проецируют «сами-виноваты» на израильтян, которые когда-то там строили какие-то поселения, а сейчас якобы не протестуют достаточно активно против своего правительства (что не правда – чего стоит одна колонка Харари), и потому их можно убивать, ведь это «право на сопротивление».

Но право на сопротивление – это не право на терроризм. Уж кому как не гражданам России, пережившим «Норд-Ост» и Беслан, это понимать.

Виктор Вахштайн*. Фото: соцсети

Год назад социолог Виктор Вахштайн* написал колонку под названием «Профессор, ненавидьте помедленнее». Приведу обширную цитату: «У меня долгие годы сохранялась абсурдная иллюзия, что представители академического мира каким-то магическим образом вакцинированы от оскотинивания. <…> Ну не может доктор философии годами разбирать со студентами эволюцию этических доктрин от Аристотеля до эпохи Просвещения, а потом требовать показательного расстрела военнопленных… <…>

Да может, конечно.

Работая на Балканах, я с удивлением обнаружил, что процент людей с научными степенями в списках военных преступников сильно выше, чем в среднем по стране. <…> Тогда объяснение Хобсбаума показалась мне работающим: университеты всегда находились в авангарде национализма. Но нет, видимо, дело вовсе не в национализме.

<…>

За этой логикой стоит старая юридическая идея провокации. <…> Провокация – это событие, после которого любой нормальный человек перестает быть разумным, то есть теряет контроль над своими словами и поступками. А значит, ему нельзя ничего вменить – он временно невменяем. Так что я не могу сказать коллеге, только что вычеркнувшему из списка представителей рода человеческого всех обладателей российского паспорта, «Начни с себя». Потому что он уже буквально начал с себя».

Тогда текст Вахштайна репостнул Глеб Павловский, непросто переживавший обстрелы родного города – Одессы. Его, как человека, который большую часть жизни провел в роли политического практика, а не теоретика, беспокоила не столько ситуация «как она есть», сколько упорное отсутствие желания у интеллектуалов искать из нее выход. В постоянных упреках друг другу, поисках и обличениях «коллективной вины», в публичных декларациях, наконец, в формуле «все решится на поле боя», и «нам остается только ждать», в посыпании головы пеплом, – Павловский видел старательное избегание реальной интеллектуальной работы.

И когда ему говорили: как вы можете требовать сложной концептуализации от людей, на которых падают бомбы, он отвечал – «ну, от них, допустим, не могу, но мы-то с вами пока не под бомбами».

*Внесен властями РФ в реестр иноагентов.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

11 сентября на иврите

Наши страницы в соцсетях