Рязанский художник, педагог и подвижник Александр Бабий – о «черством эгоизме», побеждающем подлинную любовь
Тема настоящей статьи скомпоновалась из бесед с одним рязанским историком. Следом состоялся разговор с его приятелем, который отважился написать роман о великом князе Олеге Ивановиче Рязанском. И, признаюсь, вскипели чувства старого учителя, заставив меня пообещать своим собеседникам опубликовать статью-размышление о том, что мешает возродить в наших сердцах радость подлинной любви. Желания обидеть или посмеяться, надругаться или оскорбить кого-либо у меня нет. Есть только попытка, задав вопросы, получить на них исторически верные ответы и высказать свое мнение.
Чудесный старик
Начну, пожалуй, с неожиданного примера. Весна 1954 года. Обильное половодье в Солотче подступило к подножью Лысой горы. Нас пятеро мальчишек, задыхаясь от восторгов и, конечно же, от природного страха, плаваем вдоль берега на льдинах. Благо в этом месте из-за мелководья и нагромождения ледяной шуги образовался небольшой залив. Течение в нем было намного спокойнее, чем на стремнине. Неожиданно шугу снесло огромной льдиной. Ворвавшийся поток потащил моих приятелей на стремнину. Семиклассник Михаил Шорин, упав на колени, начал молиться, прося у Господа спасения. Льдина, на которой он молился, развернувшись под прямым углом, уткнулась в песчаный берег. На соседней льдине Николай Кошелев, закатываясь от смеха, принялся передразнивать приятеля, при этом творил левой рукой крестное знамение.
«Ой!.. О… Ой!» – истошно заорал Николай. Под ним льдина лопнула пополам. Бедолага вцепился в ледяной край, но тотчас лопнула и эта половина… Я помчался к рыбакам, неподалеку от нас ловивших рыбу. Из троих мужчин только один молча посмотрел на меня, но на крик о помощи не среагировал. В отчаянии повернул голову в сторону попавшего в беду приятеля и замер, сквозь слезы увидел старика, который длинным шестом наметки выволакивал из ледяной воды нашего друга. До сих пор не могу объяснить появление на открытом берегу того старика-спасителя. Почему мы его не видели? Разве это не чудо? Самое настоящее чудо!
Уже слышу насмешливые возражения ярых атеистов. Однако в свои восемь десятков лет не забыл ни одного примера, связанного с явленными чудесами. Причем многие из них происходили в присутствии моих родных или друзей.
Читатель вправе задать вопрос: «А к чему это всё»?
К тому, что еще в детстве пережитой ужас от возможной гибели друзей и их чудесное спасение меня научили многому. Откровенное равнодушие трех взрослых, у которых были веревочные снасти, и неожиданное появление старика – яркая иллюстрация поведения бессердечных людей и чудесного явления «неслучайной случайности».
Фантазии Тарковского
Невольно вспомнились размышления Ивана Александровича Ильина о природе «вырождения человеческого Духа». Русский философ прямо указывал на то, что по причине «…пошлого эгоизма вырождаются люди и гибнут общества. Черствый эгоизм не просто “нравственно-предосудителен” и жизненно скуден; он духовно разрушителен».
Время, в котором мы живем, имеет трехсотлетнюю традицию «черствого эгоизма» и патологического эгоцентризма. Многих из нас уже не раздражают ни пошлость, ни массовое легкомыслие. Мысли инфузорий высокими дюнами засыпают пространства ума. Нас уже давно приучили жить в пустынях здравого смысла и исторического беспамятства. Приведу классический пример, с помощью которого определяется интеллектуальный уровень разновозрастного кинозрителя. Это фильм Андрея Тарковского «Андрей Рублев».
Чего только не писали и кто только не оценивал шедевр отечественного кино. Действительно, виртуозная работа оператора Вадима Юсова, композитора Вячеслава Овчинникова, всего талантливого коллектива, бесспорно, создавшего киношедевр. Но при чем тут русский монах-иконописец (в 1988 году он был канонизирован в лике преподобного) Андрей Рублев и его старший коллега-философ, великий Феофан Грек? Как же можно было сценаристам Андрею Тарковскому и Андрею Михалкову-Кончаловскому решиться вложить в уста гениев ХV века трафаретные мысли современного обывателя? Оба сценариста, безусловно, талантливы, но, судя по всему, из-за своего «черствого эгоизма» они так и не познали тех духовных радостей, которыми могли бы отеплить свой чрезмерно натуралистический, очень жестокий фильм. По своей форме лента кинематографически «стерильна». Все восемь новел безукоризненно скомпонованы в единый видеоряд. Но только это все о Руси «неправдашной», рожденной фантазиями умных и довольно дерзких представителей молодой творческой интеллигенции. Их взгляды формировались во времена начала «хрущевской оттепели», за время которой нам было обещано «показать последнего попа».
Время было такое, что православная церковь смогла «проглотить» кощунственные признания киношных иконописцев Феофана Грека и монаха Рублева. Однако как можно поверить в набожность Феофана, если с экрана с интонациями безразличия звучит: «Подумаешь, иконостас сожгли. Да меня, знаешь, сколько пожгли…»? Следом монах-иконописец истерично признается: «Знаешь, я писать больше не буду… Не нужно это никому. Вот и все… Я тебе самого главного не сказал. Человека я убил… русского… Как увидел я, что тащит он ее насиловать…»
Примитивнее диалога придумать невозможно, поскольку, во времена Феофана Грека и Андрея Рублева уничтожение святынь и безразличная оценка совершенного «подумаешь…» повергала бы в ужас любого православного. Ну, а на монаха-убийцу и пожелавшего отступиться от святого призвания иконописания была бы наложена суровевшая епитимия. Хотя, если и был факт той трагедии, то для монаха она была настолько серьезной, что озвучивать ее в форме вольного пересказа непозволительно. При этом не следует упускать из вида возможности сомневаться в безукоризненности исторической точности. Поэтому законен вопрос: в мире русской культуры, погрязшей в кошмаре бед и грехов, проживавшей в той примитивной и обесцвеченной речевой среде, что потоком льется с экрана в виде сочиненных во времена «хрущевской оттепели» сентенций, могло бы появиться величие русской иконописной культуры?
Эпоха вырождения
Кинематограф предполагает любое авторское прочтение истории и любые интерпретации образов. Но при чем же тут святые имена и извращенное представление о духовной жизни народа? Если бы во времена Рублева женщина с девочками-подростками появилась в корчме (в фильме эта сцена со скоморохом) и пялила бы глаза на разрисованный голый зад героя Ролана Быкова, то участь ее оказалась бы весьма печальной. Подобных «ляпов» у Тарковского предостаточно, но самый непростительный грех – это предельно извращенное представление о духовной жизни русских. После победы на Куликовом поле Русь, расправляя плечи, к концу ХV столетия превратилась в крепкую державу. Поэтому измышления сценаристов всего лишь изыски «духовной слепоты», «пошлости», «неспособности к любви». Любви не мнимой, но подлинной, истинно-спасительной.
В истории отечественной культуры уже забылся факт продажи фильма «Андрей Рублев» «Совэкспортфильмом» (середина шестидесятых годов) французскому бизнесмену Алексу Московичу. А это стало своеобразным рубежом наступления смуты. После многочисленных показов фильма на фестивалях и получения Международной премии критики ФИПРЕССИ в отечественной культуре были открыты шлюзы. Хлынувшие потоки пошлости и многоцветной вульгарности затопили сознание многих просвещенных обывателей.
Так случилось, что за полвека я прочитал, выслушал массу восторженных и критических отзывов о фильме, авторах сценария и многословную переписку Тарковского с председателем комиссии по делам кинематографии А.В. Романовым, мои увлечения природой творчества переросли в многолетнее сосредоточенное изучение отечественной истории. С того времени продираюсь сквозь густые заросли духовного чертополоха. Пришлось столкнуться с миром лживым и пошлым. К счастью, силы, спасающие от уныния, приходили от общения с умными, строгими и искренне любившими русскую историю и культуру православными педагогами: А.Н. Молчановым, Н.И. Лебедевой, Г.К. Вагнером, О.Н. Бадером, Б.В. Раушенбахом, Ю.Н. Холоповым и многолетней дружбы с окружением великого философа А.Ф. Лосева. Именно они учили различать во всех и во всем подлинность от изощренной мнимости. До сих пор живут в моей памяти мягкие интонации, какими окрашивались беседы уникальных личностей. Пережив от власти чудовищные страдания и унижения, они не изменили своей любви к родине и народу!
Жуткий приговор
Тут самое время сказать несколько слов о человеке, которого в семидесятых годах Госстрой СССР приглашал к себе на работу из Рязани в Москву. Его ответ был короток: «Рязань предать не могу. Слишком многим я ей обязан». Это был Анатолий Сергеевич Шукаев, под началом которого в нашем городе осуществлялось все капитальное строительство на протяжении нескольких десятилетий. Любовь Анатолия Сергеевича к родному городу была подлинной, но не мнимой.
Анатолий Шукаев
В Рязани, как и на пространствах Отечества, заросли духовного легкомыслия и снобизма заняли огромные площади. Юркие авантюристы, горланя о великих именах, пробивают только для себя дороги к «хлебным» местам. Но без махровой пошлости, зависти, беспощадного зла и лжи преодолеть все тупики на этой дороге невозможно.
Судите сами: с чего это имя Сергея Есенина было присвоено педагогическому институту? Хотя уроженец села Деревенское Спасского уезда физик Александр Пёрышкин, автор прекрасного учебника, по которому до сих пор учат в школах Европы и США, имеет больше оснований быть увековеченным в этом учебном заведении. Областная филармония тоже носит имя поэта. Хотя создатель государственного Рязанского народного хора Евгений Попов, автор музыки на стихи Есенина, намного ближе к филармонии. Зато от нашей «великой любви» к поэту с улицы Дзержинского бесследно исчез музей Есенина, экспозицию которого составляли несколько тысяч предметов, подаренных Рязани известным в нашей стране библиофилом Юрием Николаевичем Вобликовым и искренними почитателями поэта. Вот уж совсем неприглядная «история с географией».
Как мы любим родной город и его уникальную историю, при этом беспощадно истребляя всё и вся, что хранит хотя бы осколки прежнего благообразия!.. Нет, уважаемый читатель, уже невозможно уйти нам от жуткого приговора – многие годы носить имя «самоуверенных и агрессивных» людей, попирающих память и историю собственного города, края и Отечества. Нужна тяжелая работа по перевоспитанию в себе нравственных начал.
Если после этой статьи хотя бы один человек изменится к лучшему, я буду ему благодарен и свою цель сочту достигнутой.