Девятнадцатый Международный фестиваль театров кукол «Рязанские смотрины – 2023» – как золотой, девятнадцатый, век русской культуры. Изящество форм и разнообразие жанров, красота чувств и глубина мысли… Но золото – металл коварный. За его чарующим блеском – безмерная, порой неподъемная, тяжесть. Выдержать ее одной лишь силой духа? Увы. Без крепости тела не обойтись. Поэтому, как бы ни был остёр, языкаст и ловок шустрый Петрушка – неизменный символ «Смотрин» – на этот раз он взял себе помощника. На фестивальном дипломе-офорте (автор – засл. художник РФ Михаил Шелковенко) золотое кукольное небо держит мускулистый и надежный атлант. Но даже его плечи не справляются в одиночку! На помощь атланту приходит… кариатида. Женская энергия – случайным, а может, вполне закономерным образом – становится движущим импульсом фестиваля.

Сцена из спектакля «Так и не написанная история»

Реальность или отражение?

Солнце и луна – древнейшие символы театра кукол. Мужское и женское, день и ночь, инь и ян. Эпоха Водолея расставляет акценты и задает направление мысли. Неочевидно и даже совсем необязательно. Но взгляд цепляется. Прежде всего, за афишу. Среди спектаклей (а их было 18!), показанных на «Рязанских смотринах – 2023», пожалуй, как никогда оказалось много постановок, принадлежащих «перу» женщин-режиссеров. Причем некоторые представляли даже по две работы, что само по себе большая редкость и удача при отборе на фестиваль такого уровня.

Однако найти какой-либо общий знаменатель к этой тенденции оказалось практически невозможно. Что еще раз убедительно доказывает правило: «…обычно он, настоящий Талант, открещивается от любого сообщества, ибо всегда индивидуален, замкнут на себе, на своих идеях, своих переживаниях» ((с) Дина Рубина «Одинокий пишущий человек»). Так и женские миры, представленные на площадках фестиваля, оказались уникальными и неповторимыми.

Мир Ларисы Волковой (спектакль «Так и не написанная история», Московский детский театр теней) – трепетный, неуловимый, неосязаемый, как поток световых лучей. Куклы – плоские и статичные, однако образы, рожденные ими, многомерные и многогранные. Тени – безжизненны, а герои – обретают «плоть и кровь». Нарядные дворцы и бедные коморки, теплые окна домов и холодные улицы, праздная публика и замерзший ребенок… Петербург Достоевского, заключенный в его детских рассказах, вырастает прямо на глазах! Чтобы в одну секунду рассыпаться снежной пылью, раствориться в свете... Все на полутонах и в полутенях. Только чувства – истинного добра и милосердия – в полную силу, без полумер.

Сцена из спектакля «Сказка ночи. История одной матери»

Также на стыке света и тени, жизни и смерти создает свою вселенную Аглая Жюгжда (спектакль «Сказка ночи. История одной матери», Гродненский театр кукол). Уходит, покидает этот мир родной человек. Бьется на тысячу осколков сердце. Что дальше? Жить, как бы это ни было больно... Горе и смирение, утрата и надежда сплетаются в единое полотно бытия. И душа обнажается навстречу самым мучительным переживаниям.

Сцена из спектакля «Минотавр»

Но женская рука не всегда мягкая и ласковая. Безжалостно и грубо она может выдернуть из привычного мира, обвинить во всех грехах и обречь на вечное заточение. Брутальная, жесткая постановка Натальи Пахомовой (спектакль «Минотавр», Московский театр кукол) впечатывается в зрительское сознание тяжелой поступью железных копыт минотавров. Бум-бум-бум! Сцена ходит ходуном, дрожит деревянный пол, колеблется воздух, зеркальные стены множатся сотнями копий и увлекают в закоулки собственных страстей. В лабиринте – все не то, чем кажется. Наказание может обернуться наградой. Одиночество откроет дверь в самопознание. Еще шаг! И, кажется, за поворотом поджидает родственная душа, братское сердце или даже любовь. Но отражение (как и самого себя) не обмануть. Чудовище навсегда останется чудовищем.

Удивляться или грустить?

Когда визуальные впечатления переполняют, их всегда хочется разбавить вербальными. Первым собеседником «Новой» стала Елена ЕВСТРОПОВА, главный режиссер Ханты-Мансийского театра кукол.

Елена Евстропова

В «Рязанских смотринах» Елена участвовала впервые, но сразу с двумя работами. Помимо спектакля своего театра – «Удивительная лошадь» – также представляла постановку «Жил-был Леша» театра актера и куклы «Петрушка» (Сургут). Обе работы сразу стали хитами фестиваля, очаровав не только детскую, но и взрослую аудиторию.

Удивительный мальчик Леша, который может превращаться, во что угодно. Удивительная Лошадь, которая умеет радоваться каждой мелочи. Даже хмурая Собака, которая, наоборот, ворчит по любому поводу, тоже удивительна – своим редкостным занудством.

Но, главное, что удивляет, – это искренний и по-настоящему детский взгляд на мир, который объединяет обе постановки. Секретом такого мироощущения делится режиссер:

– Наверное, это особенность всех творческих людей, которые работают в жанре театра кукол. И не потому, что куклы. Просто такое мировосприятие, умение в любом возрасте посмотреть на мир детскими глазами. Наверное, скажу банальность, но хочется во всем видеть сказку и перенести ее на сцену. Еще для меня очень важно, чтобы постановка захватывала, увлекала. Как у любого режиссера, у меня не всегда есть свобода в выборе материала. Но я в любом случае стараюсь найти то, за что можно уцепиться. И дальше уже, как бусы, нанизать, создать свою историю.

Сцена из спектакля «Удивительная лошадь»

– «Удивительная Лошадь» – постановка непростая и по форме («черный кабинет», сложная анимация), и по содержанию. Как она рождалась?

– Несмотря на небольшой формат, эта работа меня просто «измучила». Прежде всего тем, что надо было свести воедино много авторов: художник, композитор, автор стихов, наконец, писатель Андрей Кутерницкий, который придумал саму историю. И, конечно, артисты, у каждого из которых есть свой взгляд на происходящее. Все это надо было соединить, сплести и создать цельный мир, в котором бы все дышало и чувствовалось биение общего сердца.

– Кому, прежде всего, адресуете спектакль?

– Знаете, сейчас ко мне подошли мама с дочкой, делились впечатлениями. И мама сказала, что для нее этот спектакль оказался спектаклем для взрослых. У меня такое же ощущение. Наверное, поэтому я и взяла этот материал: он меня лично сильно зацепил. Я знаю в себе и эту угрюмую Собаку, которой скучно и неинтересно жить. И эта чудная Лошадь, которая удивляется миру, – я тоже с ней живу. Еще замечаю, когда я – Лошадь, мир добр ко мне. А когда Собака, мир становится холоднее и не посылает мне подарки. Эти самоощущения, как жизненные периоды, сменяют друг друга. Когда мы работали над этим спектаклем, я была Лошадью. Сейчас, по-моему, ко мне пришла Собака…

– Различаете ли понятие женской и мужской режиссуры?

– Да. Меня всегда восхищают мужчины-режиссеры – своей рациональностью, логичностью, строгим мышлением. У женщин логика, безусловно, присутствует. Однако работы, как правило, более чувственны, эмоциональны, поэтичны. Впрочем, если смотреть спектакль без программки, то вряд ли можно с точностью угадать, мужчина – режиссер или женщина. Мир театра – сложный и непредсказуемый.

Сцена из спектакля «Жил-был Леша»

В футляре или под Луной?

И еще одну кариатиду «Рязанских смотрин» мы пригласили к разговору по итогам фестиваля. Анна КООНЕН в прошлом сезоне стала штатным режиссером Рязанского театра кукол. Однако нынешний фестиваль она встречала не только на правах хозяйки, но и как гость: в афишу «Смотрин» вошел спектакль «Человек в футляре» Московского областного театра кукол в ее постановке. Еще одна постановка Анны Коонен на этом фестивале вышла в рамках Международной школы-лаборатории для молодых артистов-кукольников «Луна для всех одна».

Сцена из спектакля «Луна для всех одна»

В качестве «лунной» основы был выбран фильм Питера Богдановича «Бумажная луна». Классическая черно-белая американская лента 1973 года, роуд-муви, где парочка авантюристов в поисках легких денег колесит из города в город. Две героя: не слишком удачливый мошенник Мозес и девятилетняя девочка-беспризорница Эдди. Две непростые судьбы, две израненные личности, два сердца, которые становятся почти родными…

Будучи перенесенной с экрана на сцену театра кукол, эта история обретает еще большую глубину и метафоричность. Сохраняя юмор, скорость и динамику «дорожного» кино, спектакль мчится по автострадам зрительских эмоций. Чтобы в финале вдруг замереть на самой верхней точке: когда в обнявшихся, переплетенных клубком и уснувших Мозесе и Эдди перестаешь различать артиста-человека и артиста-куклу…

Анна Коонен

С идеи создания такого кинематографического спектакля мы начали наш разговор с Анной Коонен:

– В этом году фильму Питера Богдановича исполняется 50 лет. И когда надо было определяться с темой лаборатории, то именно он возник в памяти. Предыдущие две «Луны» были довольно лиричные. И я подумала, что было бы здорово сделать что-то авантюрное, смешное и немножко дерзкое. В результате получилось такое смешение театра кукол, пластического, драматического театра и кинематографа. Если говорить в целом о лаборатории, то я очень люблю подобные проекты. Это большое удовольствие наблюдать, как люди из разных стран и говорящие на разных языках объединяются в творчестве. Всегда завязываются какие-то знакомства, намечаются дальнейшие проекты. Основная сложность конкретно этой лаборатории оказалась в том, что она была очень сжатой по срокам. Трудности перевода никто не отменял, а на это уходит довольно много времени. Но, на мой взгляд, мы все успешно преодолели. Нам повезло с артистами: ребята, которые приехали, четко вписались в канву уже задуманного спектакля и попали в свои роли. Не пришлось ничего перекраивать и искать какие-то выходы.

– На фестивале был представлен еще один ваш спектакль – «Человек в футляре». Постановка интересная, сложная по пластике, вокалу, со множеством находок. Чего стоит одна только марионетка, резвящаяся в бокале-аквариуме! Как это все придумывалось? И насколько, на ваш взгляд, человеку в наше время необходим футляр?

– Я очень люблю Чехова. И в процессе подготовки этой постановки перечитала все 22 тома полного собрания его сочинений. В результате спектакль сложился как коллаж, компиляция из очень многих его рассказов: буквально по фразе отовсюду. Что касается художественного решения постановки, то она основывается на взглядах самого главного героя – гимназического учителя Беликова. Поскольку он преподает греческий язык, то все герои повествования как бы проецируются на этот древнегреческий мир. Варвара становится Афродитой, а значит, ей нужна водная стихия – марионетка погружается в воду и плещется в «аквариуме». В своем слуге Афанасии Беликов видит Харона, в директоре гимназии – Зевса. И такие параллели складываются со всеми персонажами. Что касается темы «футляра», то мы трактовали ее несколько иначе, не хрестоматийно. Моя дочь – аутист. И когда сейчас, во взрослом возрасте, я перечитывала это произведение, мне показалось, что у Беликова есть некие аутичные черты. Этот мир слишком тяжелый для него: чересчур громкий, шумный, тесный. Во всем этом аффективном раздражении, которое на него сваливается, он не может быть собой. Ему становится больно жить. Обязательно нужен панцирь. Но точно такой же футляр нужен и остальным героям этой истории. В жизни они словно балансируют на шаткой дощечке, хрупком мостике. Они давным-давно утратили навык общения, потеряли связь друг с другом. Смерть Беликова их неожиданным образом сближает. Провожая его, они заново обретают друг друга.

Сцена из спектакля «Человек в футляре»

– В рамках этого фестиваля есть повод порассуждать о понятиях женской и мужской режиссуры. Как к этому относитесь? И, к слову, как относитесь к феминитивам, например, «режиссерка»?

– Режиссер – это профессия. Работа. У нее есть название. И все. Как профессия, она не имеет никакой гендерной окраски. Что касается феминитивов, это дело вкуса. На самом деле, правильный феминитив будет звучать как режиссиресса. Если кому-то нравится быть режиссирессой, то пожалуйста. А я очень люблю и уважаю свою профессию, и считаю, что она называется «режиссер». В этой профессии очень много женщин, сильных, интересных. Дело вовсе не в принадлежности полу, а в личности человека, в его послании этому миру.

Фото: Елена и Петр Чирковы / Рязанский театр кукол

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Растаять под аплодисменты