ONE и она

Рифм к слову «любовь» не так много, «вновь» – чуть ли не самая популярная. Четвертый год это подтверждает Рязанский театр драмы. 15 ноября здесь вновь открылся Международный фестиваль спектаклей о любви «Свидания на Театральной». Вновь с аншлагами и вновь с богатой афишей: в течение десяти дней перед зрителями разворачиваются любовные истории в спектаклях из Рязани, Омска, Великих Лук, Мытищ, Кинешмы, Владикавказа, Уфы, Санкт-Петербурга, Москвы и Мюнстера. Последнее свидание назначено на 24 ноября, после чего жюри из авторитетных критиков подведет итоги. Ну, а пока фестиваль только-только перешел экватор, еще есть возможность присоединиться к заключительным показам.

Организованный и стартовавший в 2016 году фестиваль «Свидания на Театральной» уже успел накопить солидную статистику: за эти годы в театр драмы поступила 281 заявка на участие (222 из России и 59 от зарубежных театров). Гости нынешнего форума отбирались из 80 претендентов.

Интерес вполне оправдан: вряд ли найдется театр, в репертуаре которого не было бы постановки на заданную тему. Но в «широте охвата» и главная сложность: как сделать выбор в условиях такого изобилия?.. И здесь организаторы «Свиданий» делают ставку на разнообразие, стремясь привозить в Рязань незнакомые коллективы, новые названия и постановки не только классические, но и экспериментальные.

Вне жанров и типологий

Меняется и формат «Свиданий». Особенность нынешнего фестиваля – серьезная образовательная программа. Свои выступления (абсолютно бесплатно и для всех желающих) представили театральные критики из Москвы и Санкт-Петербурга Алексей Киселев, Юлия Клейман и Татьяна Джурова, а также драматург и сценарист Валерий Печейкин (Москва).

Отправной точкой образовательного цикла стала лекция Алексея Киселева «Типология современного театра». Обозначив такую глобальную тему, Алексей, впрочем, тут же предупредил, что «разочарует» публику:

– Эта лекция – поражение структурализма, пытающегося восстать против чего-то неуловимого. Обуздать нечто, не поддающееся структуре. Поскольку я теоретик театра, то передо мной стоит задача понять, чем я занимаюсь. Определить каждый отдельный вид театрального искусства, с которым сталкиваюсь. И ни одна из этих задач невыполнима. Главное свойство театра – это ускользание: вы пытаетесь что-то определить, но проходит мгновение и все, о чем вы только что говорили, уже не существует.

Встав на такой «тонкий лед», автор предложил слушателям свое видение форм, целей и тенденций того, что «мы по привычке, вынужденно или торжественно соглашаемся сегодня именовать театром».

Приняв тот факт, что театр – это порождение человека и создан по его образу и подобию, лектор выделил две опоры, две «ноги» театрального искусства: комедию и трагедию. Для того чтобы вызвать у зрителя чувственные переживания веселья или грусти, «человек-театр» использует базовые выразительные средства: голос (опера), тело (балет) и слово (драма). А уже на таком прочном фундаменте можно выстроить огромное многообразие форм и видов.

«Жанров больше нет», – убежден Алексей Киселев. Однако есть бесконечные попытки их определить. «Футуристическая мультимедийная многосерийная опера», «документальная спектакулярная инсталляция», «импровизационный уличный site-specific пранк-променад»... Вслед за лектором слушатели погружались в мир современного театра. А разнообразные варианты категоризации преподносили все новые и новые виды…

И, к слову, у фестиваля «Свидания на Театральной» есть все возможности внести свою лепту в этот перечень. «История любви в двух действиях» – так обозначен жанр спектакля, который открыл фестиваль: на правах хозяина этим шансом воспользовался Рязанский театр драмы, представив 15 ноября премьеру «Валентин и Валентина».

А на второй день публику ожидал «Blues с одним антрактом».

«Онегин, добрый мой приятель»

Отдавая дань «русской хандре» (а возможно, и африканским предкам Пушкина), режиссер Юрий Печенежский ставит в Омском ТЮЗе спектакль «ONEГИН» в стиле blues. И, как оказалось, «Евгений Онегин» прекрасно ложится на блюзовые ритмы!

Текст Пушкина сохраняется и звучит без изменений (хотя частично, конечно, купируется). Но музыка наполняет его новым дыханием, ритмами XXI века: текст пропевается, декламируется, произносится с разными интонациями. Не пытаясь ничего искусственно осовременить, режиссер, тем не менее, создает атмосферу нынешнего времени. Даже костюмы, стилизованные под XIX век, молодые артисты носят с современной небрежностью: «надменный бес» Онегин набрасывает на плечи мохнатую шубу на манер рэп-звезды и презрительно смотрит поверх черных очков.

Да и весь актерский состав играет с энергией и азартом современных подростков. «Да-да-да!» – подначивают друг друга (например, на трагическую дуэль, которая здесь выглядит совсем уж нелепой и бессмысленной). Или, вооружившись инструментами, начинают живые блюзовые импровизации.

Онегин (Александр Галимов) за фортепиано, Ленский (Дмитрий Керн) на саксофоне, Татьяна (Мария Овчинникова) на гитаре… Нежно приобняв девушку за плечи, Онегин – «искуситель роковой» – показывает юной провинциалке несколько аккордов. Открывает и увлекает в новую удивительную мелодию любви, становясь для нее первым и единственным.

Латинская буква N в названии спектакля – не дань модным англицизмам. Режиссер (опять-таки по законам блюза) импровизирует с текстом, рождая новые ассоциации: ONEГИН, ONE Онегин, один, одинокий. «Заветный вензель О да Е» Татьяна пишет черной краской на огромном полотне крафтовой бумаги. И вписывает между буквами N, утверждая выбор своего сердца: один-единственный. Но получив на исповедальное письмо равнодушный ответ, яростно перечеркивает ONE красной краской.

Онегин вычитывает Татьяну бесстрастно, как нашкодившую девчонку, пренебрежительно поедая при этом яблоко. Его холодность действует как пощечина: Татьяна с яростью вгрызается в «яблоко познания», не желая отказываться от своих чувств. И истошно кричит в пустоту: «Теперь, я знаю, в вашей воле меня презреньем наказать!»

Поведение, реакции Татьяны – все выглядит как подростковый бунт. Словно прорывает плотину и выплескивается фонтан первой любви. Бархатный блюз сменяется жесткими гитарными рифами Led Zeppelin. Трепетная барышня в белом платье превращается в уличную девчонку-графитчицу, перемазанную черной краской. Но куда грустнее ее следующее преображение – в замужнюю даму: длинные волосы убраны в скучный пучок, изящная фигурка спрятана под унылым серым платьем. Как призрак прошлого выглядит и сам Онегин, усыпанный дорожной пылью и пеплом утраченных иллюзий.

Ни прежнего лоска, ни свежести чувств… Лишь черные обугленные страницы, среди которых одиноко белеет любовное письмо. И о юношеском блюзе напоминает лишь отчаянный крик Татьяны: «Я к вам пишу!»

прямая речь

Юрий ПЕЧЕНЕЖСКИЙ, режиссер спектакля «ONEГИН» (Омский ТЮЗ):

– Спектакль «ONEГИН» – это не «энциклопедия русской жизни», там нет бытоописания и перечисления всего-всего, что имел в виду Пушкин. Это косвенные ассоциации на события, которые происходят с героями романа. Не с русской жизнью, а именно с героями. И эти события мы актуализируем. Стараемся сделать так, чтобы современным зрителям (особенно молодым) эти темы были максимально понятны.

Одна из ведущих тем спектакля – это русская хандра. Сплин, если выражаться английским термином: «Подобно аглицкому сплину…» А сплин – это тот же блюз. И, кроме того, в спектакле звучит живая блюзовая музыка. Так что все очень гармонично выстроилось вокруг этого слова. В результате получился «Blues с одним антрактом». И если блюз – это когда хорошему человеку плохо, то этот спектакль про Татьяну.

Фото Сергея ГАЗЕТОВА

Вера НОВИКОВА

читать весь номер