Карты, деньги, три ствола в гродненском спектакле «Пиковая дама»



14 сентября завершился пятидневный марафон театров кукол «Рязанские смотрины». Тринадцать коллективов из России, Беларуси, Украины, Дании и Польши в тринадцатый раз принимал под своим кровом Рязанский театр кукол.

Из года в год «Смотрины» оправдывают свое название: из разных точек мира съезжаются деятели театров кукол себя показать и на других посмотреть. Благодаря чему у рязанцев появляется уникальная возможность увидеть все богатство и разнообразие искусства современного театра кукол.

Классические спектакли с очаровательными куклами, выполненными с ювелирным изяществом. Сказы, которые рождаются на глазах у зрителей из подручных материалов: соломки, клубков ниток и кухонной утвари. Авангардные постановки с привлечением мультимедийных средств. Музыкальные спектакли, где актеры поражают не только техникой владения куклой, но и голосами. Светящиеся истории, возникающие из полной темноты. Эффектные зрелища, созданные одними лишь пластичными руками артистов…

И хотя «Рязанские смотрины» – фестиваль не конкурсный, но свои зрительские симпатии публика не утаивает. В этом году безусловным фаворитом «Смотрин» оказался спектакль Гродненского театра кукол «Пиковая дама». Два показа, прошедшие в малом зале театра драмы при полном аншлаге, так и не смогли вместить всех поклонников белорусского театра. А режиссер Олег Жюгжда, отметивший 13 сентября в Рязани свое 50-летие, на закрытии фестиваля не успевал сходить со сцены, получая поздравления от коллег из разных театров.

Жизнь – игра. Театр – игра. Театр кукол – игра в квадрате. Зрители погружаются в игру еще у входа в зал, где банкомет объясняет правила и предлагает понтировать против него. Дальше действие переносится на сцену, где знаменитая повесть Пушкина разыгрывается за ломберным столиком. Три куклы-марионетки (Германн, графиня, Лизавета Ивановна) и четыре актера. И все они включены в непрекращающийся круговорот игры: актеры сдают карты, меняют роли, играют марионетками, держа их под прицелами револьверов. И, в конце концов, между реальной игрой и театральными иллюзиями стираются границы, люди и марионетки становятся одинаково подвластными и одинаково могущественными. Точно также как автор переносит мысли и обстоятельства на своих героев. Ведь и Пушкин во время написания «Пиковой дамы» был в проигрыше и долгах, и Чайковский мучился финансовыми вопросами в период создания одноименной оперы. Поэтому и Пушкин, и Чайковский также являются действующими персонажами спектакля.

«Кино я оставил сразу, потому что понял: лучше Тарковского – не сниму!»

О том, как родилась идея такой постановки, мы беседовали с главным режиссером Гродненского театра кукол Олегом ЖЮГЖДОЙ:

– «Пиковая дама» Пушкина и «Пиковая дама» Чайковского – это два авторских прочтения. Захотелось взять что-то из тех событий, которые происходили с каждым из авторов в тот момент. У Пушкина случился значительный проигрыш, и ощущалась нехватка финансов. Это исторический факт, что «Пиковую даму» он написал как игрецкий анекдот, и сам придавал ему немного значения. Поэтому был так сильно удивлен тому резонансу, который возымела «Пиковая дама». И Чайковский, который абсолютно не хотел браться за это произведение, но потянуло, и все сложилось иначе. Поэтому мы включили в спектакль нюансы, которые складывались в свое время вокруг произведений.

– «Господа, это была шутка!» – известная фраза старой графини. В вашем спектакле особенно ярко прозвучало сочетание драматической напряженности и шутки. Как это удалось?

– В спектакле работают два плана: актеры играют, что называется, вживую и, кроме того, действуют кукольные персонажи. Для игроков эти куколки – и есть шутка. Они ими забавляются. А для маленьких «людей» – все серьезно, настоящая драма, трагедия.

– «Пиковая дама» относится к тому ряду произведений, как например, «Вий» или «Мастер и Маргарита», к постановке которых относятся с опаской и рассказывают массу страшных историй. Толкала ли вас под руку пиковая дама?

– Когда-то я поставил трагедию о Макбете. Сейчас уже нет смысла считать какие-то казусы и неприятности. Я считаю, что договорился с силами, которые крутятся вокруг того спектакля. И насчет этого, мне кажется, тоже.

– Поражает высокий уровень актеров, которые продемонстрировали и хорошие вокальные данные. Были ли какие-то специальные тренинги?

– Естественно, тренинги были, и работали мы довольно долго. Здесь сказалась моя любовь и к опере, и к балету. У нас в театре есть несколько мюзиклов, где актеры поют вживую, без фонограмм. Есть опера «Красная Шапочка», специально написанная и достаточно сложная для пения. И в «Красной Шапочке» артисткам, дамам пенсионного возраста, даже пришлось стать на пуанты, чтобы исполнить какие-то балетные па.

– Не щадите!

– Знаете, я считаю, пока есть режим, пока кто-то заставляет что-то делать, актерам это идет только на пользу. Я сам актер в прошлом, и никогда не требую того, чего бы я не смог сделать сам.

– Как относитесь к тому, что в искусстве театра кукол все больше внимания уделяется спецэффектам, медиа-технологиям, а кукла словно уходит на второй план?

– Может быть все, что угодно, – не было бы скучно, и было бы умно и понятно! А если нет, то зачем деньги переводить и людской труд. Я люблю кукол, никогда не забываю, в каком театре я работаю. Что-то кукольное в театре кукол должно быть обязательно. И уж если появляется кукла, то она, естественно, должна жить.

– Какие впечатления от «Рязанских смотрин – 2011»?

– Порадовали новые лица, даже не столько на сцене, сколько в кулуарах, в общении. Хорошо, что приходят новые люди в профессию. Порадовал Рязанский театр кукол «Теремком». Уж казалось бы: ну что еще там можно сделать?! Но спектакль оказался настолько чистым, прозрачным, светлым! Смотреть его было очень приятно. Были приятные впечатления и от других спектаклей. Но, надо сказать, что последние годы меня очень раздражает бездумная погоня за а-ля модерном. Да, современный театр высоко технологичен: новые материалы, новые возможности. И иногда встречаются спектакли, где это выдвигается на передний план и работает лучше, чем актеры. Наш театр много ездит за рубеж, и там мы видим такие постановки. Но, другое дело, что в России всегда сильной стороной была актерская игра. Мой отец мне говорил: «Знаешь, мне кажется, что театр – это чисто славянское занятие». Поэтому так ценят в Америке, в Европе нашу актерскую школу. Театр это все-таки искусство сопереживания. Именно за этим сюда и приходят.

– Свою карьеру вы тоже начинали как актер. Как вообще связали свою судьбу с театром кукол?

– Одно время мне было все равно, чем заниматься. Я ходил и в драмкружок, и в кинокружок, сам вел кружок театра кукол. Поступать поехал в Ленинград, в ЛГИТМиК. Кино к тому времени я уже оставил, потому что понимал, что лучше Тарковского я не сниму. Поэтому поступал как режиссер драматического театра. «Куда тебе в драматический! – сказали мне. – Иди в кукольный!». Хорошо! Пошел в кукольный. «Куда тебе в кукольный! – опять накинулись на меня. – Какой из тебя вообще режиссер! Ты ж еще мальчишка, после школы. Иди в актеры!» Хорошо! Пошел в актеры. Но со второго тура я успешно пролетел. Работал год монтировщиком декораций в Русском драматическом театре в Вильнюсе (так что театр знаю «с низов»). На следующий год спокойно поступил в Минск на актера театра кукол. После распределения работал в Могилеве, поступил параллельно в ЛГИТМиК на режиссера театра кукол, заочно отучился и с тех пор так и существую.

– Ваш репертуар – это в основном классика.

– Очень люблю классику, потому что проверено временем, а я не очень хорошо разбираюсь в драматургии. Я знаю, как сделать спектакль. Но судить о качестве драматургии я не возьмусь. Есть вещи, которые я вижу, а есть вещи, которые не вижу. Если я прочитал пьесу и увидел картинку, значит, буду ставить. Если ничего не увидел, значит – не мое.

– Как живет сегодня белорусский театр?

– Пока все достаточно сложно и наблюдается некоторая апатия. Кризис дает себя знать. Государство, конечно, старается поддержать театры. Учреждена Национальная театральная премия вроде «Золотой маски» в России.  Мы, кстати, со своим спектаклем тоже выдвинуты на соискание. Должны были ее вручать в конце сезона, но из-за кризиса сроки сдвинулись на осень, и как это будет выглядеть в конечном итоге, неизвестно.

– В Рязани периодически бывают белорусские театры. И они зачастую играют спектакли на родном языке. Вы же играете на русском.

– В Западной Беларуси, наверное, больше в ходу польский язык, как ни странно. В основном мы играем на русском языке, хотя есть и белорусские постановки. Труппа в большинстве своем двуязычная. На выездах в Польшу мы играем на польском языке. Есть спектакли без слов. Главное, чтобы спектакль был хороший, а на каком он языке – не так важно.