Придя в музыку с самого детства, он получил классическое образование, окончив Российскую академию музыки им. Гнесиных. И параллельно – Московскую экспериментальную студию музыкальной импровизации. Много лет играл в оркестрах Большого театра, Московской филармонии. И параллельно – участвовал сразу в двух джазовых проектах. Что победит в итоге: классика или джаз – наверное, уже не имело смысла и гадать, потому что ясно было одно: от джаза не излечиться.

 

– Я всех пытался убедить в Большом театре: «Вы не понимаете! Джаз – это эмоции, энергия, порыв!» – рассказывает музыкант. – А мне говорили: «Джаз – это диагноз».

 

И, кажется, Аркадий Шилклопер счастлив жить с таким диагнозом. Его эмоциональное выступление, тонкое музыкальное чувство юмора оставили о нем впечатление, как об удивительно светлом и увлеченном человеке. И эта увлеченность ведет его по жизни, заставляя делать все новые и новые открытия для себя и окружающих.

 

Так, с 1998 года Шилклопер использует в концертах редчайший для импровизационной музыки инструмент – альпийский рог. За популяризацию этого фольклорного инструмента швейцарское правительство вручило Аркадию Фимовичу именной альпенхорн. Сейчас рог является его визитной карточкой, которую он с самого начала концерта предъявил и рязанским зрителям.

 

Не берусь точно сказать, сколько метров в этом инструменте, но своего хозяина он «перерос» раза в два точно. Однако покоряется ему легко и охотно, выдавая неописуемые звуки самой природы! Казалось, зал даже боялся пошевелиться, чтобы не пропустить ни одной вибрации, идущей со сцены. А ближе к финалу музыкант и вовсе решил проверить публику на прочность: взяв одну ноту и затянув ее настолько долго, что под этот плотный непрерывающийся звук успел выйти и рассесться по местам весь симфонический оркестр. И только когда маэстро Сергей Оселков проскользнул под рогом и занял свое место у дирижерского пульта, стало ясно: пора заканчивать.

 

– Да я просто владею циркулярным дыханием, – рассказал музыкант после концерта. – Как-то даже хотел установить рекорд по перманентному дыханию на альпийском роге для книги Гиннеса. Задача в том, чтобы набрать воздух за щеками, и в тот момент, когда носом делаешь вдох, этот воздух из-за щек выдувать. На моих мастер-классах студенты осваивают его с помощью стаканов с водой и трубочек для коктейлей.

 

Объясняя суть дыхания, музыкант взял в руки валторну. Ровный плавный звук заполнил небольшую гримерку, секунды на диктофоне отсчитывали время.

 

– Сколько же так может продолжаться? – не выдержала я.

 

– До Москвы можно доехать, – отшутился (а скорее всего, сказал на полном серьезе) музыкант.

 

 

Но не только альпийским рогом удивлял Аркадий Шилклопер в тот вечер рязанцев. «Вокруг Моцарта» – так называлась первая часть концерта. И положение «вокруг» означало, что прозвучит все, что угодно, но только не сам Моцарт. 

 

Впрочем, в первой пьесе при желании можно было услышать почти все хрестоматийные моцартовские темы. Но в совершенно нехрестоматийной обработке! 

 

– Поиздеваться над музыкой Моцарта, но так талантливо, с такой любовью и уважением! – так представил Шилклопер сочинение «Моцартино» Александра Розенблата, написанное специально для этой программы. Так же не узнать было Моцарта в «La ci darem la mano – Don Giovanni» в переработке Сузанны Пауль, где валторнист уже вдохновенно свинговал. Идея такой программы – «Вокруг Моцарта» – родилась у музыканта фактически из чувства обиды за великое имя:

 

– Имя Моцарта слишком затерто. В Зальцбурге все, что только можно, называется либо Моцарт, либо Амадеус, либо Вольфганг. Пицца, конфеты, даже (не поверите!) туалет. И я подумал, что надо как-то реабилитировать имя великого композитора.

 

Ситуация, согласитесь, до боли знакомая, особенно в Рязани, где то же самое происходит с именем Есенина.

 

– Но не кажется ли вам, если мы оставим Моцарта только филармоническим залам, то и знать его будет небольшой процент посещающих эти залы?

 

– Знаете, я недавно услышал такое мнение, и оно мне показалось весьма правильным: вовсе не должны все слушать Моцарта. Зачем?.. Он не должен быть массовым, как и Есенин. Почему в школе все должны читать Толстого, Достоевского?.. Эти книги написаны не для школьного уровня, им надо сопереживать, чего подросток еще сделать просто не в состоянии. Такая же ситуация часто складывается на конкурсе «Щелкунчик». Выходит тринадцатилетняя девочка и играет «Кармен». Но она же не Кармен! В результате получается имитация. Всему свое время. Пройдет 10–15 лет, и наступит время «Кармен». А сейчас надо играть себя такой, какая ты есть, рассказывать свою историю. Вот и я хочу рассказывать свою историю.

 

 

История Аркадия Шилклопера прозвучала во втором отделении. Написанный самим музыкантом трибьют английской арт-рок-группе «Yes» оказался его воплощенной детской мечтой. Музыка «Yes» в джазовом переложении для валторны с оркестром оказалась своеобразным экспериментом для оркестра, но в этом и была прелесть. Наслаждались не только зрители, но и сами музыканты оркестра откровенно вошли в азарт.  

 

– Последнее время меня очень интересует поиск общего языка между академическими, джазовыми, рок-музыкантами, – признался Аркадий Шилклопер. – По-моему, за этим будущее. Универсализм музыкантов – это актуальное направление развития музыкального творчества. Конечно, это миссионерский путь: разумеется, мне гораздо привычнее играть с джазовыми коллегами, которые понимают с полуслова. Так проще, но должен же кто-то идти и другим путем.

 

– Духовую музыку и духовную отделяет всего лишь одна буква «н», что рождает интересный ряд ассоциаций. Чувствуете ли вы какой-то сакральный смысл в том, что делаете?

 

– Может быть, последние годы я стал об этом задумываться, а раньше просто нравилось играть, и никаких сравнений я не делал. А что люди, играющие на струнах или фортепиано, менее духовные?.. Другое дело, что понятие «духовая музыка» происходит от слова дух, дышать. Пока дышим, мы мыслим, чувствуем, развиваемся и живем.