Трамплин на верхушке века

К девяностым годам прошлого столетия прочно приклеились эпитеты «лихие», «кошмарные» «криминальные». Но для меня и ровесников, родившихся в семидесятые, макушка минувшего века по-прежнему ассоциируется с молодостью: раскатистой, хмельной, сентиментальной и непредсказуемой.

Новые марши грянули без лишних церемоний, пылких обещаний коммунизма к 1980-му и квартиры для каждой семьи к 2000-му.

30 с лишним лет назад Рязань взяла в оборот быстротечная кооперативная эпоха. Благодаря ей уверенно прорастал новый зажиточный класс, а потрясенное общество пыталось определить свое отношение к скороспелым богачам.

Чудеса обходительности

Мой дядя бросил работу помощника машиниста с приличным окладом ради отделки чужих дач в Листвянке и казенных учреждений в Мервине. Новоявленные ремесленники зарабатывали быстро и много, но добраться до сладкой жизни при полупустых прилавках и худеющем рубле в одночасье не удавалось. За счет рынков и перекупщиков, конечно, можно было обеспечить себе завидный уровень достатка.

Но финансовый успех в то беспокойное время был зыбок, тем более что фирмы и фирмочки возникали и исчезали с поразительной скоростью. Зато у бравого кооператора сразу появлялось много новых знакомцев, готовых оказать кучу услуг за умеренную мзду. Когда дядя звонил по телефону, бронируя столик в одном из немногочисленных рязанских ресторанов, он нередко слышал подобострастное: «Вам, как всегда, бифштекс с кровью?» За регулярные чаевые сотрудники общепита почти в любые времена могли демонстрировать чудеса обходительности.

Духи и полпуда счастья

Между тем на дорогах дебютировали первые иномарки. Когда у кафе «Русский чай» на Московском шоссе я увидел совершенно не похожую на изделия отечественного автопрома машину, то спросил у водителя, что это за марка и где ее собирают? Мужчина с русой бородой и легким прибалтийским акцентом невозмутимо ответил: «Аudi 80. Хорошая машина. Западногерманская». То есть на дворе был еще сентябрь 1990-го. ФРГ пока не поглотила ГДР, а в скорый развал Союза никто не верил.

Спустя меньше двух лет кооперативный угар прошел, а городом и умами горожан овладел второй НЭП. Чуть ли не каждый десятый рязанец – от подростков до отставных офицеров – превратился в маленького дельца черного рынка. Обделенные коммерческой жилкой аборигены невольно становились клиентами этих коробейников.

– Можешь достать видеокассеты, майки с капюшоном или лекарства от депрессии?

– Нужны французские духи, черно-белые телевизоры и полпуда малоизвестного металла?

Общение людей напоминало диалоги маклеров на товарно-сырьевой бирже, коих в России тогда были сотни. А нам, подросткам, заставшим внешне нерушимый СССР, оставалось впитывать новые правила и вместе с родителями строить трамплин для прыжка во взрослую жизнь.

Денис ПУПКОВ

читать весь номер