Почти в каждом значительном европейском городе, от столичных Рима и Вены до провинциальных Оломоуца и Кошице, можно увидеть «чумные столбы» или «чумные колонны» – мемориалы в знак благодарности за окончание эпидемий прошлого. Где-то они посвящены Деве Марии, где-то Пресвятой Троице, где-то святым Роху или Франциску.
Смотрю на чумную колонну в Европе – в Любляне
Зловещие симптомы
370 лет назад, в конце мая 1654 года, едва началась война с Речью Посполитой и московское войско выступило в поход под Смоленск, в городах центральной России начали заболевать и умирать люди. 3 июня в Рыбинской слободе на Волге уже отслужили первый молебен об избавлении от чумы.
Чума на Руси была известна и раньше – в середине XIV века от нее умерло, например, больше половины князей, а среди городков были такие, в которых последние выжившие закрывали ворота, уходя в менее опасные места.
В летописях можно встретить описание легочной формы инфекции: «Немочь такова: прежде яко рогатиною ударит за лопатку или под груди, или меж крил, и тако разболевся, человек начнет кровью харкати, и огнь зажжет внутри, и потом пот, та же дрожь, и полежав един день, или два, а редко того, кои три дни, и тахо умираху…»
Бубонная форма чумы отличалась появлением гнойных фурункулов (на тогдашнем русском языке их звали «железа»): «А иные железою умираху. Железа же не у всякого бываше в едином месте, но овому на шее, а иному под скулою, а иному под пазухою, другому за лопаткою, прочим же на стегнех…»
Чума в России. Старинная гравюра
Грамоты в уксусе
Первые города, где появилась зараза, располагались вдоль Волги, поэтому некоторые медики-историки предполагают, что микробы-иерсинии завезли на русскую землю купцы из Астрахани, а туда возбудители попали из Персии или Средней Азии. Но точно ничего через 370 лет утверждать уже нельзя.
Известно, что в рязанский Михайлов и соседние Печерники чума пришла с «самовольно прибежавшими» из-под Москвы стрельцами.
Так или иначе, но несмотря на выставленные на дорогах заставы, в конце июня болеть начали даже в Москве. Началось все с «незапных смертей», то есть септической формы инфекции: только утром человек казался здоровым, а к вечеру его уже раздевали и заворачивали в саван. «Ходил ли кто, или стоял, или сидел, и тако забывся вмале, вскоре умираху…»
Уровень развития медицины не позволял лечить чуму, но уже предполагал, что она передается при контакте с больными. Смертность в столице была настолько высокой, что 24 июля из города уехала царица с детьми и другие царские родственники. Они направились сначала в Троице-Сергиеву лавру, а потом в город Калязин, который охранялся так, что в нем не заболел ни один житель.
Охрана представляла собой заставы из «военных людей», которые имели разрешение убивать любого, кто попытается проникнуть тайком на незараженные территории. Одежда заболевших сжигалась, здоровых окуривали дымом можжевеловых веток, грамоты (письма) и указы воевод, изложенные на пергаменте, вымачивали в уксусе, так что иногда даже чернила расползались, поэтому текст переписывали заново другие люди.
По одному из сообщений, когда дорогу карете с царицей перебежала крестьянка, оказавшаяся больной, транспорт остановили, сняли слой земли, по которой бежала инфицированная, увезли и высыпали в овраг, а на ее место доставили новый грунт. Только тогда царский экипаж продолжил путь.
Обыденный собор Спаса в Вологде, снесен в 1971 году
Крысы замерзли – смертность упала
Только в октябре 1654 года распространение чумы прекратилось. На юго-восточной дороге она достигла Шацка, но там болело уже намного меньше людей. В ноябре стало холодно, микробы смывались дождями, переносчики заразы – крысы – замерзали.
В декабре в Москву вернулся из зоны боевых действий царь Алексей Михайлович. Он приказал пересчитать умерших, но в документах появились три разных цифры, отличавшихся очень сильно. Где-то вместо умерших считали всех выбывших (а среди них было немало не похороненных, а уехавших), где-то записывали переболевших, не уточняя, умерли они или благодаря хорошему иммунитету остались живы.
В Переяславле-Рязанском был один из самых высоких уровней смертности по всей стране – наряду с Калугой и Переяславлем-Залесским. На 2583 скончавшиеся рязанские души (под «душами» понимали более-менее взрослых жителей мужского пола) приходилось только 483 выживших.
Если бы во время недавней пандемии коронавируса Рязань пострадала бы так же, то из 530 тысяч жителей в ней осталось бы 85 тысяч. Так что да здравствует медицина XXI века, а заодно позор тем, кто установил ее представителям оклады ниже средних зарплат по региону.
Чумные трупы велено было хоронить за пределами городов. Интересно, где в Рязани могли бы сейчас, спустя почти четыре века, оказаться эти кладбища…
Между тем царская армия продолжала наступление, взяв не только Смоленск, но и Полоцк, Минск, Могилев, Вильну. Правда, до воевод дошли слухи, что в тылу полное разорение, что с подкреплениями в ближайшие годы будет туго, да и сбор налогов ощутимо упадет.
Певческий корпус, построенный в Рязани после чумы
Построить храм за один день
Ну, а что же с благодарностью за избавление от эпидемии? На Руси воздвигать «столпы» было как-то не принято – их роль играли «обыденные церкви». Их строили «об един день», то есть начинали класть заранее пропиленные бревна в сруб утром, а к вечеру уже венчали его заранее подготовленным куполом с крестом. Например, в 1508 году такой храм Похвалы Богородицы появился в детинце Великого Новгорода, а как раз в 1655 году в Вологде возник храм в честь иконы Спаса Смоленского – в память об избавлении от чумы, свирепствовавшей предыдущими летом и осенью.
В Переяславле-Рязанском про обыденные церкви, датированные 1655 годом, когда закончилась та чума, ничего не известно. Зато именно в том году закончили строительство первой версии архиепископских палат (нынешнего «Дворца Олега»), а в 1658 году – Певческого корпуса, резиденции епархиального эконома.
Ну, а в XXI веке? Установлен же памятник педагогам с грудой книжек и тетенькой в очках перед управлением образования. Нет, памятника медикам перед региональным Минздравом нет. Как нет чумного столба или обыденной церкви.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ