– Кому надо было, вспомнили о моем юбилее, кому не хотелось этого делать, благополучно о нем забыли. А я себе о былых спортивных достижениях стараюсь не напоминать, поскольку сейчас тружусь в совершенно иной сфере. Вся моя жизнь была направлена на то, чтобы быть профессионально пригодным человеком. Надеюсь, что своей работой в футболе я уже всем всё доказал.

 

 

– Думаю, более уместно здесь будет начать все же с 1987 года, когда мы заняли четвертое место, на которое, кстати, поднялись с четырнадцатого. Впереди нас оказались только те команды, подвинуть которые по тем временам было просто невозможно. В следующем сезоне добиться успеха было несколько проще, поскольку состав был уже наигран, люди знали принципы ведения игры, с ними стало гораздо легче работать. И это при том, что у нас в Рязани безденежье было катастрофическое и ребята просто играли в свое удовольствие. Они тогда уже умели играть и ниже своего уровня не опускались. Конечно, случались досадные осечки, но это же футбол.

 

– Может, кто-то меня и осуждал за то, что я постоянно ставил перед собой и перед командой самые высокие цели, но по характеру я – победитель, поэтому всегда стремился только к первому месту. Другое дело, что руководство региона никогда передо мной никаких серьезных задач не ставило. Меня не вызывали, не приглашали, не обязывали к тому, чтобы ведомый мной коллектив занял место как можно выше. Вообще такого разговора на уровне главы администрации или того же спорткомитета со мной никто никогда не проводил. Играют, ну и ладно. Финансирование было настолько скудным, что вынашивать какие-то планы, а тем более ставить какие-то цели было просто невозможно. Тогда из года в год стоял лишь один вопрос – выживания и не более того. Именно поэтому самым серьезным образом мы могли спрашивать только сами с себя и с тех людей, которые окружали команду и несли полную ответственность за упорядоченную работу детско-спортивной школы. Порядок, дисциплина, величайшая мера ответственности – вот что отличало нас в каждом матче. Поэтому и народ такой подбирался аховый – с ним было легко работать и трудно одновременно. Однако выше головы, как известно, не прыгнешь.

 

 

– Конечно, ведь победить систему невозможно. В то время существовала разнарядка, и когда начинался год, все примерно уже знали, какие команды должны пойти на повышение. Тогда это решалось на уровне первых секретарей обкомов и потом уже обеспечивалось необходимым финансированием, материально-технической базой. А я в тренерском корпусе был еще человек новый, но, даже не имея ни средств, ни достойных условий для работы, своими  результатами умудрялся портить нервы всем и вся: начиная с тех людей, которые из Москвы курировали ту или иную команду, и до судейского корпуса. Помню, был день рождения у Кавазашвили, занимавшего ответственный пост в Федерации футбола РСФСР, и я оказался в числе приглашенных. Ехать надо было с чем-то, и я купил наш «Сапфир». Захожу в кабинет, а там народу не протолкнуться, и к имениннику: «Анзор Амберкович, так, мол, и так, подарок привез, но мне со своей рязанской скромностью неудобно его сюда нести». – «Ну, пошли». – Он-то думал, это какой-то огромный телевизор, посмотрел, а там малюсенькая коробка: «Да бросьте его в ту кучу. Вон мне из Челнов машину пригнали». А когда мы уже с ним по рюмочке выпили, он разоткровенничался: «И откуда ты такой хороший взялся? Они обыграть тебя никак не могут, вот постоянно нам и везут».

 

– Конечно, знал, но для себя решил биться до конца. Хотя незадолго до скандального матча с «Крыльями Советов» мне уже было ясно и понятно, что я просто участник этого процесса. Не более того. В глубине души я был на сто процентов уверен, что мне не позволят занять первое место. Все к этому шло. Потом тренер калужской «Зари» Игнатов в какой-то момент повел себя не очень красиво. Но это я сейчас так говорю, а по тем временам он был как раз частью системы, членом федерации. Когда мы приехали на игру в Калугу, он подходит ко мне, обнимает и говорит: «Ну что, сегодня цирк посмотрим с тобой». – «В чем дело?» – «Да, над тобой тут издеваться будут. Такое задание. Специально для этого инспектор приехал». Тогда я решил его проверить: «Ну, если ты все это точно знаешь, давай с тобой все решим. Отдай мне игру, и я займу первое место». Ответ меня не удивил: «Зачем тебе надо с ними бодаться? И меня еще подбиваешь, а что со мной потом в Москве сделают? Нас уже вызвали и все указания раздали». После разминки я собрал ребят и сказал: «Ничему не удивляйтесь и ни в коем случае на провокации не поддавайтесь, особенно это касается тех, кто «висит» на карточках». Однако еще до перерыва судья выгнал с поля Гарника Аваляна, который только рот успел открыть и сказать что-то на своем армянском. Потом «запланированные» предупреждения получили Юрий Маругин и Сергей Пономарев, в результате чего в Тулу мы отправились без трех ведущих игроков. А помешать судьям выполнить свою работу тогда было практически невозможно. Все рязанцы прекрасно видели, что происходило на матче с «Крыльями Советов», и отлично понимали, что это самый настоящий сплав.

 

 

– Все так и было. Но давайте попробуем взглянуть на эту ситуацию с другой стороны. Ну, допустим, мы занимаем первое место и выходим в первую лигу. С чем выходим? Других игроков нет и нет никакой возможности усилить состав, материально-техническая база отсутствует, денег тоже нет. Когда в 1987 году мы заняли четвертое место, к нам приехала комиссия. Проверив состояние дел, она только руками развела: «О, ребята, и с чем вы собираетесь выходить в первую лигу? У вас же ничего нет!» Я показал тогда два места, на которых команда проводила тренировки. Это клочок земли на «бугорке» и стадион завода «Красное знамя», где мы переодевались рядом с полем на скамеечках, а уже после занятия отправлялись на Центральный спорткомплекс принять душ. А главный стадион города был постоянно занят другими мероприятия и для нас практически недоступен. Знающим людям все это о многом говорило, поэтому к нам и отношение такое было, в том числе и со стороны судейской коллегии. Потому что все взаимосвязано. Футбол очень сложный механизм и болельщики, которые не знают его изнутри, этого просто не в состоянии понять. И что-то объяснить им бывает невозможно. 

 

 

– Мое тогдашнее состояние словами не передашь. Бывало, запрешься в комнате и сутки не выходишь: сидишь и смотришь в одну точку. Я рассчитывал на победу, минимум – на ничью, а в результате оказался ни с чем, при этом заведомо зная, что меня валят. После такого у людей бывают и инфаркты, и психологические срывы. Кто-то запивает, но я из другого теста, уходил в себя. Хотя был ряд тренеров, готовых мне помочь. Один из них примерно так говорил: «Давай, Иваныч, бейся до конца. В крайнем случае, останется несколько матчей, мы все соберемся и отдадим тебе игры». Но куйбышевцы тоже понимали, что до конца допускать нельзя…

 

 

– Действительно, в 1992 году у нас уже была настоящая команда: прекрасный подбор игроков, сбалансированный состав относительно той зоны, которая считалась одной из сильнейших в первой лиге. По дистанции турнира мы набрали хороший ход, и я видел, что нам многое по плечу. Но, к сожалению, не всё. Едва мы настигали «КамАЗ», шли с ним, что называется, ноздря в ноздрю, как сразу же за нами следовал куратор челнинцев (команды Набережных Челнов. – Ред.) и уже на месте «решал» вопросы с судьями. И это еще помимо указаний из Москвы…

 

 

– Да, но только на футбольном поле, а практически все тогда решалось за его пределами. С турнирной точки зрения очень важен был матч второго круга в Казани, где мы одержали победу над «Рубином» со счетом 2:1. И вот уже после игры вышел на воздух главный судья Андрей Бутенко, закурил. Потом увидел меня, а я в сторонке стоял, держал, так сказать, дистанцию, и вдруг подошел ко мне, обнял и говорит: «Запомни, Иваныч, ты гордиться должен своей командой. Поверь мне, я знаю, о чем говорю». И когда уже уходил, добавил: «Ты здесь свои очки взял, так что в Набережные Челны можешь не ездить. Пошли второго тренера». – Я в ответ: «Здесь взял и там еще зацеплю». – «Езжай лучше домой, чтобы нервы себе не трепать. Мы знаем тебя, смотри, врагов себе не наживи». Худшие опасения подтвердились уже перед матчем с «КамАЗом», когда ко мне подошел тренер хозяев, с которым я был в приятельских отношениях, и сказал: «Ты молодых лучше выставляй, судьи тебе здесь дышать все равно не дадут». Я понял: что-то изменить не в моих силах.

 

 

– Поверьте мне, Рязань не могла туда выйти. В этом случае надо иметь команду на голову выше всех, потому что по тем временам многое решали околофутбольные люди. Я работал честно, ответственно, и оптимизм во мне до сих пор присутствует. Но как реальный человек, оставаясь один на один с собой и с действительностью, которая нас окружает, я всегда знал, что на тот момент сумел выжать из команды все, что мог и даже больше.

 

 

– Ну нет, принимать скоропалительные решения, поддавшись эмоциям, не в моих правилах. К тому же я свою профессию любил и очень серьезно к ней готовился. Я же не просто так в 33 года пошел учиться очно, хотя все недоумевали: «Зачем тебе это нужно?» Такого случая в истории нашего пединститута, да еще на спортивном факультете, пожалуй, больше не было. Однако мне нужно было в совершенстве познать биологию, биохимию, физиологию, психологию. Потом я поехал в ВШТ, целый год был на стажировке у главного тренера московского «Динамо» Эдуарда Малофеева. Все это заложило во мне очень хорошую тренерскую базу, так что в своих силах и знаниях я никогда не сомневался. 

 

 

– Да, ведь я готовил себя к работе на самом высоком уровне, а порой приходилось заниматься поиском средств, чтобы достичь каких-то результатов. Бывало, приходил к главе администрации области Меркулову к восьми утра, чтобы решить какие-то вопросы, и порой просиживал в приемной по несколько часов. Был такой момент, когда не нашлось средств на очередной выезд. И только когда Недосекин съездил в Москву, поговорил с президентом РФС Колосковым, встретился с председателем Государственного комитета Российской Федерации по физкультуре и туризму Тарпищевым, прозвучал звонок мэру Рязани Рюмину и необходимые деньги были выделены. Это же просто мрак! А ведь помимо всего прочего, нужно было готовить команду, хотя практически все хозяйственные вопросы лежали на мне. 

 

– К сожалению, она мне так и не представилась. В 1994 году после обучения на Кипре лишь двум тренерам, мне и бывшему игроку столичного «Торпедо» Михайлову, была присвоена категория «А». На расширенном заседании по этому поводу высказался судья Хусаинов: «Недосекин зарекомендовал себя с самой лучшей стороны и во второй лиге, и в первой. И сделал это сам, без чьей-либо помощи. Мое предложение такое: давайте дадим ему команду первой или высшей лиги на три года и посмотрим, что получится». Рассматривался этот вопрос где-то две недели, после чего мне поступило предложение из Тулы. Но тут были приведены в действие другие силы, в результате чего выбор был сделан в пользу другого кандидата. Президент ПФЛ Толстых перезвонил и сказал: «Отбой». Впоследствии приглашали в Казань, более того, для переговоров с представителями «Рубина» я даже выезжал в Москву. Моими услугами также интересовались в краснодарской «Кубани», но в этом случае я уже сам ответил отказом.

 

– Когда я уже покинул рязанскую команду, поступило предложение из кемеровского «Кузбасса», потом в «Мордовию» настойчиво звали, приезжали, уговаривали. Но к тому времени я уже попробовал в Луховицах и посчитал, что нужно уходить. Тут же меня вызвал в Москву и пропесочил председатель Государственного комитета РФ по физической культуре и  туризму Тягачев: «Мы тебе присвоили звание «Заслуженный тренер России», мы возлагали на тебя определенные надежды, а ты… В чем дело?» Состоялся серьезный разговор, в ходе которого я все разложил по полочкам. Известно, какие условия для работы в Рязани. Чуть получше они тогда были в Саранске, примерно такие же были и в Кемерово. Чего мне себя снова испытывать? Футбол в таком формате стал мне неинтересен. Тогда я уже вполне созрел для работы в высшей лиге и прозябать на нижних этажах не имел никакого желания. Когда же понял, что моим мечтам уже не суждено сбыться, принял честное решение по отношению к самому себе и к горячо любимому мной футболу. Так что вот такая моя судьба.

 

 

– Думаю, да. Сейчас я генеральный директор завода, работаю по своему первому образованию. Без лишней скромности могу сказать, что в последнее время мы вышли на очень серьезный уровень в своей деятельности. Мы единственные в Рязани, кто изготавливает радиорелейные башни для «Ростелекома» и «Транснефти», а это заказ государственной важности. Недавно мы выиграли лоты, будем участвовать в установке в Рязани цифрового телевидения. Как только будет установлена наша первая вышка, я вас обязательно приглашу.