- Просто была устремлённость именно к этому и жизненная ситуация поддерживала стремления. Всегда фантастика была мне любопытна и интересна, всегда я её читал – и зарубежных авторов, и наших. Это литература, позволяющая тебе использовать все факторы, имеющие значение в мультипликации: изобразительные, режиссёрские, актёрские. И вытаскивать на свет те вещи, которые в обыденной жизни есть, но не всегда могут быть «выданы» на экран. А с помощью фантастики можно говорить о них достаточно интересно и смело.  

 

На меня в своё время произвела огромное впечатление история одного из американских фантастов-классиков о том, как на Земле произошла атомная война, и всё было уничтожено. Пришельцы с другой планеты спустились на эту опустошённую Землю, порылись в развалинах и обнаружили какие-то странные железные коробки c длинными целлулоидными лентами внутри. Долго их исследовали, потом изобрели аппарат, который мог проецировать содержимое, и на экране начали возникать удивительные картинки. Было какое-то движение, были какие-то реплики, какие-то события. И  пришельцы  подумали, что вот, наконец, мы смогли увидеть ту жизнь, что была когда-то на Земле. Но  никто  из  них  не  мог  прочесть  и  понять  затейливую  надпись, возникающую в конце каждой целлулоидной ленты: «Производство студии «Уолт Дисней». То есть, пришельцы решили, что жизнь на Земле состояла из странных существ вроде Микки-Мауса и ему подобных. Этот рассказ дал мне некий посыл на то, что именно фантастика – это поразительное совершенно явление. 

 

В  принципе,  вся  фантастика делится на две категории. Это science fiction, научная фантастика, где есть хоть какая-то обоснованность некой научной идеи. И фэнтези – просто вымысел, сказка, где возможны любые параметры и любые ситуации.  И  именно фэнтези, не имеющее под собой реальной научной основы, является  благоприятнейшим полем деятельности для любого художника, который желает выразить что-то странное и необычное. 

 

 

- Нет, это намного позже. В своё время я мальчишкой пришёл на киностудию «Союзмультфильм», которая была организована в 1936 году после Московского кинофестиваля 1935 года, когда советские люди впервые увидели работы Уолта Диснея и товарищ Сталин изъявил желание создать нашего, советского Микки-Мауса. И я на киностудии последовательно проходил все этапы. В мультипликации масса профессий, самых разных, и первоначальный этап – это профессия художник-фазовщик, которой занимались, как правило, молодые люди, пробующие свои силы в мультипликации. Они делали промежуточные рисунки между основными положениями, которые создавали художники-мультипликаторы. Эти основные положения назывались компоновками, а мы, молодые, делали в черновом варианте последовательные рисунки между рисунками мэтров. Важный момент в усвоении этой профессии – быть очень усидчивым. Правильно кто-то из великих сказал: «Основной элемент успеха в любом деле – это 10% таланта и 90%, извините, жопы». То есть, надо сидеть, вкалывать, и постепенно количество переходит в качество. 

 

После того, как пришёл работать мальчиком-фазовщиков в 17 лет, я проработал на «Союзмультфильме» почти 50 лет. И шаг за шагом осваивал профессии. Следующая за профессией «чернового» художника-фазовщика – художник-фазовщик «чистовой». Потом – художник-прорисовщик. Потом – художник-мультипликатор. Затем  художник-постановщик. И так далее. Мне повезло, у меня, видимо, были некие  способности, которые  и позволили  мне не только стать художником, но и режиссёром. 

 

Сделано определённое количество фильмов и приход к фантастике в мультипликации – это уже определённый этап, когда человек, освоив профессию, начинает искать, в каком направлении интересно себя применить. Мне показалось, что наиболее интересна в мультипликационном искусстве именно фантастика. Потому что, повторюсь, это удивительная сфера и литературной, и кинематографической деятельности, где можно себе позволить разгуляться и с точки зрения своей фантазии, и с точки зрения приспособления в эту фантазию необычного визуального ряда, и так далее. Мультипликация – это, в общем-то, абстрактное искусство, следовательно, искусство само по себе фантастическое, так же, как абстрактное фантастическое искусство музыка или абстрактное фантастическое искусство живопись. Совокупность всех этих моментов, всех этих пазлов и создаёт мультфильм.

 

 

- Это было «Зеркало времени», чистой воды научная фантастика. В основе сюжета лежала мысль, что время может взаимодействовать с пространством и образы, которые создаются во времени, уходят от поверхности Земли куда-то в пространство космоса. И если далеко-далеко в глубинах космоса поставить огромное зеркало, то все события, которые происходили на Земле, воткнувшись в это зеркало, смогут вернуться назад, и мы заново сможем увидеть то, что когда-то  давно происходило на Земле. Эта тема «исторических возвратов» меня всегда интересовала. Например, когда я прихожу в какие-то музеи и вижу старинные зеркала, то всегда размышляю, что зеркало – это субстанция, которая создана неким серебристым слоем, как и фотографическая пластинка. Вот представьте, что в этих старинных зеркалах могут быть зафиксированы образы тех людей, которые в них когда-то смотрелись. А что, если попытаться эти образы вернуть? И увидеть, кто смотрелся в зеркало? Может быть, Екатерина II или кто-то из её фаворитов? 

 

Я очень люблю историю, даже мечтал когда-то быть историком или археологом. Кстати, ситуация с поиском артефактов тоже сродни фантастике. Когда мы пытаемся вклиниться в то, что когда-то было на Земле и о чём мы почти ничего не знаем…

 

В мультипликации как фантастическом виде искусства очень неожиданные вещи происходят – она притягивает самых разных людей, самых разных категорий. Как-то я делал мультфильм «Перевал» по повести Кира Булычёва. Игорь Всеволодович Можейко, он же Кир Булычёв, мой большой друг был, невероятно красивый мужик и как раз историк по профессии, работал в институте Востоковедения. Кстати, никто не знал в институте, что он по вечерам фантастику сочиняет. И лишь когда Роман Качанов снял «Тайну третьей планеты» и Булычёву вручили за этот фильм Государственную премию, коллеги узнали о его увлечении. Когда я начал работу над «Перевалом», то столкнулся с ещё одним удивительным человеком, академиком Анатолием Тимофеевичем Фоменко. В те далёкие времена он был просто доктор физико-математических наук. То есть у меня на фильме работало два доктора наук: Кир – доктор исторических наук и Анатолий – физико-математических. 

 

Когда начинаешь мультфильм – важно придумать изобразительный ряд. Даже не придумать, а найти художника, который мог бы соответствовать в твоём понимании режиссёра тому произведению, которое собираешься делать. Мне совершенно случайно попался учебник по математике, где были иллюстрации математических формул. Выяснилось, что автор и учебника, и этих иллюстраций – Анатолий  Фоменко. Я с ним законтачил, начались какие-то отношения, и он стал работать над фильмом как художник-постановщик, Фоменко по вечерам, в  свободное  от  основной  работы  время, занимался странным делом. Я был у него дома и увидел странные большие полотнища вдоль стен, на которых были различные даты, имена, чертежи. Я спросил: «Толя, а что это такое?» И он начал рассказывать, что он как математик методом математического анализа вывел некую теорию: по его мнению, вся официальная историческая хронология, которая существует в нашей науке, – лабуда. 

 

Потом так случилось, что меня довольно долго не было в России – примерно десять лет я работал «за бугром», в Индии и Иране, воспитывал там учеников – и, когда я вернулся, то увидел в книжных магазинах массу фолиантов про новую хронологию. Это уже были труды Толи Фоменко, которые стали шлягерами, и читать их невероятно интересно. Очень странная произошла ситуация некоего диссонанса при работе над «Перевалом», потому что Игорь Можейко как историк категорически не воспринимал идеи Фоменко как человека, который попытался сделать новую историческую хронологию. По этому поводу, несмотря на то, что были у меня соавторами фильма, они друг друга не очень понимали. Но это к разговору о том, каких удивительных людей самых разных профессий притягивает к себе искусство мультипликации.

 

 

- Возможно, но я продолжаю считать Фоменко безумно интересным, он гениальный совершенно писатель-фантаст. Потому что закладывает в наши мозги некие постулаты, заставляющие нас мыслить. Не подходить к ситуации тупо: вот, как сказали, так и есть, сначала было одно, потом другое. Он моментально переворачивает наши представления о мире. И это, я считаю, высочайший класс, высочайшая фантастика, мне это любопытно, я к этому с огромным пиететом отношусь. И вот сейчас, кстати, в Москве, Центральном выставочном зале на Крымской  набережной проходит большая художественная выставка, которая называется «Гиперреализм», – там присутствует и мультипликация, в том числе и мои фильмы, в частности, «Перевал», который зиждется на эскизах Фоменко. Там и фильм мой крутится, и представлены эти эскизы. 

 

Повторюсь, мультипликация – это фантастическое искусство, оно может проецировать самые разные направления искусства, начиная от каких-то реалистических вещей, и включая в себе затем и сюрреализм, и гиперреализм, и много чего ещё. Я хочу в качестве примера привести ситуацию, когда гениальный человек по имени Сальвадор Дали и гениальный человек по имени Уолт Дисней перед войной делали совместный проект. Дисней, как человек умный и умеющий просчитывать будущие шаги в развитии искусства, вдруг решил привлечь к созданию мультфильмов творца сюрреализма, удивительного художника, по сути своей невероятно анимационного, создающего образы, которые абсолютно ложатся в плоскость восприятия материала с точки зрения мультипликатора. Потому что мультипликация – это не то, что есть, это то, что возникает в голове художника, это образы, которые нигде не существуют, и в момент, когда художник их рождает, он создаёт свой, особый мир. В этом и различие между кино, другим видом искусства, которое проецирует то, что есть, и мультипликацией, искусством, которое создаёт то, чего нет, чего быть не может и создаётся исключительно за счёт фантазии художника. И вот Уолт Дисней в 1938 году сделал проект, под названием «Судьба», где были созданы эскизы Сальвадором Дали. Началась Вторая мировая война, проект не состоялся. Но сейчас в интернете можно найти маленький ролик, по которому можно понять замысел. 

 

 

- С  творчеством  Стругацких я  соприкоснулся  опосредованно. Андрей  Тарковский  снял  по  мотивам  «Пикника  на  обочине» легендарный  «Сталкер» c Александром Кайдановским в главной  роли. Это был гениальный  актер, к сожалению, очень рано, в 49 лет, от нас ушедший. Мы с ним были хорошо знакомы, и я часто приглашал его в свои фильмы – записывал его несравненный голос  с удивительной интонационной амплитудой. А в моём фильме «Контракт» по рассказу известного американского фантаста Роберта Силверберга главный герой имеет портретное сходство с Сашей  Кайдановским.

 

- Для меня эталоном фантастического мультфильма является фильм 1968 года «Желтая подводная лодка» на музыку «Битлз». Режиссер –  англичанин  Джорж Даннинг. Там всё совершенно гениально сделано и с точки зрения изображения художником-немцем Максом Эйдельманом. Для меня это икона. 

 

- Как говорил про свои стихи наш замечательный поэт Михаил Светлов в одном из интервью: «У меня есть один маршал, пара генералов, а остальные просто офицеры». Маршалом он считал  «Гренаду». Наверное, «Контакт» тоже относится к категории маршалов, хотя для меня любой  фильм как ребёнок, я одинаково трепетно к ним отношусь. Но именно «Контакт» и на множество  других  людей, и на членов жюри различных киносмотров произвел  неизгладимое впечатление.

 

 

- Нет, ничего необычного не было. В один прекрасный момент появился симпатичный молодой человек из тогда еще нашего  Киева, Саша Костинский, привёз сценарий, и вскоре мы сделали кино. Для меня очень важная ситуация при начале работы – почувствовать звуковое решение, музыку, которая должна быть в данной ситуации. В «Контакте» я обнаглел и взял себе в соавторы гениального итальянского композитора Нино Рота, его мелодию из замечательного фильма «Крёстный отец». Она у меня чуть иначе была записана, чуть более мажорно, скажем так. И сочетание этой музыкальной темы и сюжета, придуманного Сашей Костинским, привело картину к успеху и массе призов. Мне особенно дорог – а это единственный такой приз за всю историю советского кинематографа – приз Жана Виго, знаменитого французского режиссёра, как было сформулировано, «за нахождение нового языка в кинематографе». Очень престижная премия с точки зрения всяких эстетских вещей. А  Саша  Костинский, уехав в 1990-е в Германию, сейчас имеет там  статус великого немецкого детского писателя. Есть контакт!

 

Но есть и другие фильмы, которые мне очень нравятся. «Перевал», например, или «Пуговица». В принципе, любой фильм – это ребёнок, а среди них не должно быть более любимых или менее любимых. 

 

 

- В 1990-е мне немножко повезло. Вот в каком плане: когда был полный развал и прекратилось финансирование киностудии (а в советское время мы делали ежегодно до 40 фильмов), когда всем стало наплевать и на страну и вообще на всё, маленький загорелый человечек в белых одеждах, гражданин Индии, пригласил меня к себе для работы. У него было и производство, и торговля рисом, и своя газета, и телеканал, и даже свой спутник. И вот он решил развивать в Индии мультипликацию. Индия вообще любопытная страна, с мощным технологически кинематографом, весьма специфическим, хотя многие индийские фильмы у нас становились хитами. Я, например, рос в Москве, и детство моё прошло на Тишинском рынке возле Белорусского вокзала. В этом районе  когда-то располагалось посольство одного из царей Грузии времен Георгия Саакадзе, и население вокруг было удивительным. Там жили грузины, армяне, татары, самый разный контингент. И нас, мальчишек, в те далёкие послевоенные времена объединил фильм «Бродяга» с Раджи Капуром, мы все любили петь его песню из этого фильма. Это был шлягер индийского кино. Потом уже, будучи в Индии, я познакомился со многими представителями семьи Капур, которая является там одной из самых авторитетных. Это удивительное, мощное кино, совсем не похожее на наше. И оно  работает, в основном, на внутренний рынок, пользуется на родине колоссальной популярностью. Актёры индийские – боги абсолютные в индийском обществе. На фильмы люди ходят семьями, с детьми, по три часа сидят и погружаются в этот придуманный мир, в эти сказки с песнями и трагедиями, забывая на время про свою нищету. 

 

И вот человек, который меня пригласил в Индию, решил делать мультипликационное кино, поскольку, в отличие от большинства индийцев, имел представление о том, что есть и такой вид искусства. Студию создали в городе Хайдарабаде – это огромный город в центре Индии, куда редко пускают иностранцев, поскольку в этом штате много секретного производства. 

 

Но меня допустили. Собрали ребят со всей Индии. Особенно мне запомнилась дочка одного высокопоставленного чиновника, маршала авиации, – она была невероятно талантлива. А у меня был такой тест, когда я принимал студентов, – я проверял, чтобы человек был ещё и музыкален. И эта девочка во время теста вдруг запела на русском языке знаменитый романс «Ехали на тройке с бубенцами...», после чего я совершенно растаял. Ребята эти отучились у меня пять лет, многие получали затем призы на различных фестивалях. 

 

Потом была Персия, Иран. Закрытая страна, которую все боятся, страна с фантастической историей. Одно время она была едина с Индией, знаменитые индийско-персидские миниатюры, которыми оформлялись многие фолианты, рождались как раз тогда. После светской власти, когда был свергнут шах и к власти пришли аятоллы, всё там крепко завязано на религию, но, несмотря на это, мультипликацию они воспринимали с огромным пониманием. Я пять лет преподавал в тегеранском университете, который, если переводить на наши понятия, назывался «Высшая партийная школа», вёл там курс анимации. 

 

Многое мне удалось тогда ещё и с точки зрения познания великой культуры Востока. Всё это происходило в те самые 1990-е годы, когда у нас был полный разгул бесхозяйственности, и никакой поддержки детского кино не наблюдалось. 

 

 

- Не сильно изменилась. Снимается 3-4 мультика, по-моему. Какие-то молодые ребята пришли, они пытаются что-то делать. Там одно время менялись директора, один за другим разбазаривая студию, и всё это плохо сказалось. Сейчас пришло новое руководство, которое пытается исправить ситуацию, и я хочу, чтобы у них получилось. Но пока всё плохо.

 

 

- Нет, у меня другие ситуации и другие студии. К тому же я преподаю, у меня есть кафедра мультипликации в Московском университете культуры и искусства. Поймите меня правильно, когда я вернулся в Россию и увидел, что случилось за десятилетие распродажи студии, когда узнал, что актёр-эмигрант Олег Видов при безалаберности не только студии, но и, как я думаю, Госкино, ухитрился скупить все работы «Союзмультфильма», то есть, стал владельцем всех фильмов и исходных материалов по фильмам, созданным с 1936 года… То есть, долбанули попросту всю нашу мультипликацию, как и всю нашу страну. Потом уже, после 2000 года, кто-то из наших олигархов – Усманов, кажется, – выкупил всю эту коллекцию у Видова обратно. 

 

- Да, есть. Регулярно проводится крупный фестиваль в Суздале, где собираются все созданные по стране мультфильмы. Региональные фестивали иногда проводятся – например, пару лет назад я был в Курске. Но основной фестиваль в Суздале, там уже система чётко отработана с показами, призами и прочим. 

 

- C cоздателем этого нашего легендарного сериала  Вячеславом  Котёночкиным мы были знакомы с первых моих лет на студии. В  те  годы Слава был ведущим художником-мультипликатором  «Союзмультфильма», невероятно веселым, обаятельным  человеком, душой студийного общества. Вскоре он стал пробовать себя в роли  режиссера и позвал меня работать с ним в качестве художника-постановщика. Первой нашей совместной работой еще в 1960-е годы  стали небольшие мультсюжеты в сатирический киножурнал  «Фитиль». Потом меня забрали в армию, где я честно оттрубил три года в стройбате, служил в Одессе, Виннице, Тирасполе. А Слава  уже начал создавать «Ну, погоди!»...  В начале 1990-х, когда со  здоровьем стало неважно, он позвал меня на заключительные его прижизненные 17-ю и 18-ю серии.  

 

 

- Был и есть некий большой проект, который был завязан с Украиной. Но там произошло то, что мы теперь все имеем.  

 

Справка «Новой»