Мы же встретились с ним уже позже, дома, а не в привычной обстановке рабочего кабинета. На вопрос: «Не тянет ли в театр?» – Аркадий Григорьевич признается, что ушел спокойно. С этой мыслью свыкся уже давно, да и место надо было освобождать: в театре работает талантливая ученица, а осенью, выйдя из декрета, семейную традицию в том же цехе продолжит дочь Анастасия.

 

Хотя, конечно, слабо верится, что Аркадий Григорьевич окончательно простился с Мельпоменой. Каждый день его жизни был связан с театром. За эти годы запах пудры и клея пропитал, наверное, каждую его клеточку. Любимое место на первом ярусе по-прежнему будет ждать его на премьерах. А супруга Людмила Ивановна, в прошлом актриса, а теперь секретарь Рязанского отделения Союза театральных деятелей, не оставит его без театральных новостей.

 

Да и специальность Аркадия Григорьевича слишком редкая, чтобы так просто отойти от дел. В театральном мире Трушников представляет профессию постижера – мастера по изготовлению париков, накладных усов, бород, бакенбард. Таких специалистов и раньше-то было мало, а уж теперь и вовсе – поискать! По всей России настоящих мастеров можно пересчитать по пальцам. К Трушникову обращаются со всей России. «Вот совсем недавно был заказ из Воркуты, сложные прически, на каркасах, фантазийные, в виде кораблей, корзин с цветами. Никто кроме нас не взялся», – рассказывает мастер.

 

Поэтому, не удивительно, что имя Аркадия Трушникова широко известно в мире театра. Познавая свою профессию на практике, изучая массу литературы, он никогда не упускал случая познакомиться с гримерами-постижерами других театров. И сам, принимая учеников на стажировку, воспитал целое поколение мастеров по гриму. 

 

 

Караганда, Нижний Тагил, Котлас, Пермь, Челябинск – с этими городами был связан творческий путь художника-постижера. А начиналось все в 1944 году в Лысьвенском городском театре Пермской области, куда он пришел 14-летним мальчишкой:

 

– В годы войны в небольшом уральском городе Лысьве решением правительства был открыт городской театр. Я проходил мимо и увидел щит с объявлением о наборе учеников по разным специальностям. И как-то совершенно случайно решил зайти. Мне повезло, в театре меня встретили замечательные люди, чуть ли не за руку провели по цехам, все показали, со всеми познакомили. Изначально мне пришелся по душе бутафорский цех: я очень любил мастерить своими руками. Но художник-гример Борис Иванович Кузнецов привел меня в свой цех. Признаюсь, с первого взгляда мне там не очень понравилось. Работа в основном была постижерная: усы, бороды, волосы… Но все артисты на меня навалились: «Даже и не раздумывай! Такая редкая специальность у тебя будет!» – и уговорили остаться. В школе я отучился 6 классов и, честно говоря, боялся, что заберут в ФЗО (школу фабрично-заводского обучения), а оттуда одна дорога – на завод. В Лысьве расположен крупный металлургический завод, его железо расходится по всему миру, даже Собор Парижской Богоматери крыт лысьвенским железом. Но я на завод не хотел. И стал потихоньку вникать в театральный мир, в работу гримера-постижера. Вот так все 69 лет и вникал.

 

 

– Совершенно наоборот! Работа постижера всегда была мужской профессией, завцехами всегда были исключительно мужчины. Только сейчас, когда наше поколение уже уходит, женщин в профессии становится все больше. Но хорошими постижерами женщины никогда не были. У них лучше получаются прически, макияж. А работа постижера требует определенных знаний и личных качеств, например, усидчивости, терпения.

 

 

Достав фотографии, Аркадий Григорьевич на примере показывает результаты работы постижера. На снимках – народный артист РФ В. Волков: без грима и в образах. В то, что это на самом деле один человек, верится с трудом: настолько преображают актера парик, усы, борода. Но только на первый взгляд. Приглядевшись, сразу отмечаешь, как тонко художник сумел подсмотреть и сохранить индивидуальность актера.

 

И особенно это важно, когда гримировать приходится исторических персонажей. Тот же Волков на одной из фотографий предстает в образе Ленина. Или можно вспомнить спектакль «Наполеон Первый», где любимец публики Александр Зайцев появляется французским императором. 

 

– Академик Павлов, генерал Скобелев, Салтыков-Щедрин, Циолковский, конечно, Есенин – в Рязани я перегримировал практически всех, – вспоминает Аркадий Григорьевич.

 

 

– Когда актера назначают на роль, я приглядываюсь, как можно выявить схожесть минимальными средствами. Можно ведь налепить, налепить, налепить, и получится маска, а не живое лицо. А надо, наоборот, максимально вытащить из актера его естество. Бывает, гримируешь несколько раз: первая проба, вторая, третья – у меня целые альбомы были собраны. Избавляешься от одной лишней детали, другой, и так пока, наконец, не сложится образ героя, воплощенный актером.

 

 

– Да, казусы случались. Особенно, если выступать приходилось в клубах, на выезде. Гримировались в театре и ехали уже в образах. Вот так однажды загримировали Дзержинского и поехали. И тут нас милиционер останавливает! Наш Дзержинский не растерялся: погрозил ему пальцем, а тот, опешивший, так нас и отпустил. А был случай, в одном автобусе ехали на спектакль Ленин и Дзержинский. И по дороге попросил подвезти случайный прохожий, осмотрелся и испуганно стал просить его высадить: лучше пешком!

 

 

Раскрывая суть постижерной профессии, мастер делится и профессиональными секретами. Бюджет театра скромный, и многое приходилось придумывать и делать самому. Тот же специальный театральный клей: «В лавке флакон будет стоить четыре сотни, а я его делаю за 15 рублей», – рассказывает Трушников. Рецепт простой: 96-процентный спирт и растолченная до порошка канифоль. «И как это для кожи артистов? Не жалуются?» – удивляюсь я. «Что вы! – машет руками Аркадий Григорьевич, – это же смола хвойных деревьев! Все натуральное и безвредное!»

 

Мастерить руками – это увлечение осталось у Аркадия Григорьевича с детства. И здесь его умелым руками подвластна не только постижерная работа. Стены его квартиры украшены потрясающими резными портретами: Глинка, Бетховен, Пушкин, Толстой, Есенин, Хемингуэй – целая галерея в дереве! «Едешь на гастроли на 2 месяца. Чем заниматься? Берешь чурочку и режешь», – так объясняет свое неожиданное хобби Аркадий Григорьевич.

 

Самая дорогая резная работа – черт Вася: память о гастролях в Каунасе, где находится уникальный Музей чертей. Впечатление от его посещения было настолько сильным, что руки сами потянулись за инструментами. И вот теперь улыбается забавный чертик и даже блестит глазами, куда ловкие руки мастера вставили крохотные лампочки!

 

 

Прожив вместе с театром целую жизнь, Аркадий Григорьевич, разумеется, не может не переживать о его теперешнем состоянии:

 

– Театр, конечно, с годами меняется. Новые подходы, новые веяния. У режиссеров современные представления, все норовят перекроить классику на новый лад. Я люблю классические спектакли, чтобы все было выдержано в духе эпохи: и костюм, и грим, и характеры.

 

– А каких новых навыков от гримера требует новое время? Или вообще сейчас ищут живое лицо без грима?

 

– Нет, все-таки без грима никто не выходит. Был в свое время такой эксперимент в «Современнике», когда со сцены убрали рампу: дескать, артисты и зрители должны видеть глаза друг друга. Гримироваться тоже почти перестали. И эта волна покатилась по всей России! Но, могу сказать точно, сколько к нам приезжало столичных артистов, они все гримируются. Надо только знать меру. Можно наложить пуд грима – и все без толка. Однажды я работал со Смоктуновским (он играл у нас царя Федора Иоанновича) и наблюдал, как он гримировался. Одной коричневой краской он вылепливал свое лицо. И на сцене было ощущение, что он не играет, а проживает этот образ.

 

Перед глазами Аркадия Трушникова прошла целая эпоха Рязанского театра драмы. Именно блестящие рязанские актеры покорили его в свое время, когда он с семьей приехал в наш город из Челябинска. И все воспоминания Аркадий Григорьевич собирает сейчас в книгу, готовясь писать мемуары. Так что эта страница жизни мастера еще только-только открывается.