Рязанский выпуск
№20 от 26 мая 2016 г.
Свежие новости
В Рязани выявили очередное превышение сероводорода
(06.07.2024)
Тайны Малковского двора
(06.07.2024)
Племянник не выжил
(06.07.2024)
Одной проблемой меньше
(06.07.2024)
«Трубадур» из раздробленной Руси
(05.07.2024)
В Рязани задержан участник парада на Красной площади
(04.07.2024)
Мэр-гидрометцентр
(04.07.2024)
Власти услышали «Новую газету»
(03.07.2024)
Переполох в администрации города
(03.07.2024)
В салоне +41
(03.07.2024)
Латание дыр в режиме многозадачности
(03.07.2024)
Военные пенсионеры не получили пенсию за июнь
(02.07.2024)
Ламзикова
Рязанская «Новая» продолжает цикл публикаций о незаслуженно забытых звездах литфака РГУ
.jpg)
Надежда Васильевна ЛАМЗИКОВА (1925–2005гг.) – кандидат филологических наук, одна из знаковых фигур кафедры русского языка рязанского университета. Минувший год был для ее памяти особым, потому что совпал с еще одной круглой датой – столетием университета, которому она отдала больше пятидесяти лет, выпустив в жизнь сотни и сотни талантливых учеников, среди которых и известные в городе учителя, и журналисты, и писатели, в каждом из них горит огонь, зажженный талантом выдающегося ученого и педагога.
Вспоминаются слова поэта Андрея Дементьева: «Учителями славится Россия, ученики приносят славу ей! Не смейте забывать Учителей!»
Ламзикова… Так, по обыкновению коротко, называли ее студенты. И не потому, что «экономили» на имени, нет. Имя ее – доцента Надежды Васильевны Ламзиковой – естественным образом ужалось до символа и отвечало не только на вопрос «Кто?», но и на вопрос «Что?» отвечало, превратившись из собственного имени в нарицательное, оставаясь при этом самой одушевленной единицей рязанского прославленного института и университета имени С.А.Есенина.
Хотелось бы вспомнить этот удивительный феномен – Надежду Васильевну Ламзикову, потому что нынешнее поколение студентов знает (если знает) о ней понаслышке, а между тем имя ее золотыми буквами вписано в историю кафедры, факультета и культуры Рязани.
Всего одиннадцать лет прошло, как нет с нами Надежды Васильевны, но потеря эта для факультета невосполнимая, потому что и незаменимые есть, и свято место бывает пусто. Жаль, что фотографий почти не осталось. Передо мной – Похвальная Грамота, бережно сохраненная Пощуповской средней школой, которую блестяще окончила Надежда Васильевна – за отличные успехи и примерное поведение. Потом будет диплом об окончании Московского Ленинского педагогического института и работа по распределению на Камчатке, замужество, рождение и смерть единственного сына, потеря которого навсегда осталась в сердце матери очень тяжелой и незаживающей душевной раной. И всю жизнь она будет истово служить избранному делу – русскому языку, который станет для нее и смыслом жизни, и радостью научного вдохновенного творчества, и интересной работой, и отдыхом. Она блестяще защитит кандидатскую диссертацию на соискание степени кандидата филологических наук, в ее багаже окажется множество статей в «Научных записках» вуза, методические пособия, справочники.
На кафедре Н.В. Ламзикову считали «зубром» и не стеснялись обратиться к ней с вопросом, причем не только студенты, но и… «остепененные» преподаватели, потому что Надежда Васильевна знала язык как систему – глубоко, широко и полно, и знания ее не ограничивались темой диссертации и чтением студентам курса «Морфологии». Заочники говорили, что им повезло больше, потому что все три части языка – «Лексику», «Морфологию» и «Синтаксис» читала им легендарная Н.В.Ламзикова.
Она же вела практические занятия, которые оказывались серьезным преодолением и нелегким испытанием для студентов, потому что Надежда Васильевна не упускала ни малейшей детали, не пропускала ни одной ошибки – речевой ли, орфографической, пунктуационной. Ошибся – отработай эту оплошность – найди десять примеров на данное правило, выпиши их, разбери и запомни. И отчитайся за каждую запятую – пропущенную или поставленную зря, за каждую букву, в которой ошибся. Работа над ошибками была сильным звеном в работе преподавателя, а для студентов – «карой божьей», но именно эта «кара» давала положительные результаты потом, когда ее выпускники совершенно свободно выходили на практику или на работу в школы, чтобы, следуя ее методике, и от своих учеников требовать того, чему настойчиво, без поблажек, учила их Ламзикова, и которой они, за все время ее работы в вузе, не сумели дать никакого прозвища. Просто Ламзикова. Такая вот фигура речи. Такая вот единица языка.
Если студенты обращались к Надежде Васильевне с вопросом по языку, она, зная ответ, никогда не отвечала сразу, но приглашала на кафедру, доставала нужный словарь, открывала необходимую статью и просила прочитать ее вслух. И еще раз. А после переадресовывала вопрос студенту. Студент должен был ответить. Если не отвечал, то тогда она могла помочь разобраться, но, как правило, словарь давал ответ, а студенческой подготовки хватало, чтобы понять и усвоить информацию. Вот такая была у нее педагогическая уловка – она учила студентов и работе со справочной литературой в том числе. И делала это очень тонко, кропотливо и настойчиво.
Надежда Васильевна, прекрасно знавшая русскую классическую литературу, считала, что «для интеллигентного человека дурно говорить должно считаться так же неприлично, как не уметь писать или читать» (А.П.Чехов).
Трудно припомнить другого человека, который бы так же самозабвенно и ревностно относился к русскому языку, как это делала Н.В.Ламзикова. Если она слышала неграмотную речь студентов литфака (а это, к сожалению, не новость и по сей день!), то это приводило ее в такое волнение, что могло закончиться серьезной болью в сердце, которое здоровым не было.
«Как же такое возможно… Почему они так говорят, – не спрашивала, а вслух размышляла Надежда Васильевна. – Если они совсем не читают, тогда почему пришли на литфак? Если читают и… не видят языка, а пролистывают сюжет, то опять я об одном – зачем идти туда, где языку отводится особое место? Ведь поздно начинать учить язык в институте! Язык должен входить в человека с самого раннего детства, и язык этот должен быть безупречно грамотным! Если нет чувства языка, то как же можно потом выходить к детям и чему-то их учить?!», – всегда тихо говорила Надежда Васильевна, но ее нельзя было не услышать. Она никогда не кричала и не возмущалась. Покачает головой и пойдет на занятие. Так было и со студентами, и с коллегами – тихий голос, внимательный пронзительный взгляд, очень острый ум и потрясающее чувство языка, который, как она считала, только и может выделить человека из толпы. Не украшения, не красивая одежда, не какие-то другие атрибуты. «Заговори, чтобы я тебя увидел» Сократа было ее любимым постулатом.
Нельзя не сказать о высокопрофессиональной кафедре того времени. На ней трудились доктора наук А.И.Павлович, автор известного учебника по исторической грамматике; В.И.Лыткин, член-корреспондент АН СССР, языковед, крупный специалист в области финно-угорской филологии; Г.Н.Приступа, доктор педагогических наук, профессор, заслуженный деятель науки РСФСР; В.М.Никитин и, конечно же, живая легенда нашего языкознания – Н.М.Шанский – языковед и методист, академик РАО. Он стоял у истоков создания кафедры русского языка в нашем вузе, и мы, конечно же, гордимся этим.
Надежда Васильевна была кандидатом наук, хотя по огромному багажу знаний и наработкам, которые у нее имелись, легко могла защитить докторскую диссертацию, и мы удивлялись, почему она не делает этого.
Если говорить о бескорыстном служении науке, то имя Надежды Васильевны Ламзиковой будет стоять одним из первых в этом почетном ряду.
Очень скромная, без тени зависти к чужим успехам, она была совершенно чужда закулисным играм и интригам. Надо признаться, что в те годы кафедра русского языка отличалась редким единомыслием и единодушием: никто никого не подсиживал, между преподавателями царила атмосфера добра и взаимопонимания. Мы устраивали очень теплые чаепития (без капли спиртного, что сейчас даже странно звучит). Каждый старался что-то приготовить, приносили домашнюю выпечку, старались сделать что-то повкуснее, потому что в то время трудно было что-то купить: Ольга Александровна Никитина пекла пироги, Татьяна Сергеевна Жбанкова делала безе, а Надежда Васильевна – свой фирменный очень вкусный торт из нескольких коржей, пропитанный сливочным кремом, который тоже взбивала сама. Хорошее тогда было время, очень душевное, искреннее. И вспоминать это особенно приятно.
«Иных уж нет…» Грустно даже думать об этом, не то что писать.
Так получилось, что умерла Надежда Васильевна внезапно. Приехали родные из Москвы и похоронили, не сообщив о ее смерти. Где она похоронена – никто не знал. В прошлом году, через десять лет после захоронения, утерянная могила Надежды Васильевны была найдена выпускниками нашего факультета, учителями – Надеждой Ерошиной и Татьяной Паниной, они же по собственной инициативе установили памятную доску, а факультет принял участие в облагораживании могилы. Это стало большим событием для всех. Я помню, как раздался телефонный звонок, и взволнованный голос почти кричал в трубку о том, что могилу все же удалось найти. Вдвойне радостно, что теперь это место посещают бывшие студенты Надежды Васильевны и их дети, а это значит, что память о ней живет. Да будет так…
Нина ШОШНОВА,
доцент кафедры русского языка РГУ,
специально для «Новой»