Знаменитый вокалист поведал "Новой" о своем родстве со Стингом, Полом Маккартни и Андреем Крючковым



Николай Массальский – один из самых голосистых и артистичных вокалистов, когда-либо выступавших в Рязани. Оказавшись на сцене, он с легкостью необычайной выдает все богатство своей вокальной палитры – от оперных завываний до «металлического» рычания. И регулярно на личном примере показывает, как всего лишь один человек с гитарой в руках может ухитриться заменить собою целый оркестр: Николай ведь может имитировать голосом любой (ну, или почти любой) музыкальный инструмент. Хотя главное в нем, конечно, вовсе не звукоподражательные таланты, и даже не вокальное мастерство, а личное обаяние, та энергетика, которую он проецирует со сцены. Про таких, как Массальский, говорят: «Он рожден для сцены».

На его концертах звучат песни его собственного сочинения и на стихи друзей, в том числе рязанцев. Ну и без классики западного рока никогда не обходится, особенно когда за спиной Николая находится группа «Feelin’s», что случается нередко. Это ведь сейчас Массальского знают, прежде всего, как джазового вокалиста-импровизатора, выступавшего с ведущими джазменами нашей, да и не только нашей страны. А начинал он когда-то, выступая в малоизвестной питерской рок-группе «Дружки». 

В Рязани Николай регулярно играет в джаз-кафе «Фонтан». Летом один из его концертов отменился – прямо накануне любимец рязанских поклонников джаза внезапно отправился на «скорой помощи» в больницу. Слава богу, все кончилось благополучно и без последствий, хотя стоило нервов и самому Николаю, и его многочисленным поклонникам. С этого эпизода мы и начали беседу с Николаем Массальским, снова ставшим гостем «Новой газеты».

– Николай, так что там с тобою случилось летом перед концертом?

– Все было просто, тривиально, по бытовому. Накопились камешки в почках, и один из них решил пробиться на свободу. Я вызвал «неотложку», потому что терпеть было невозможно. Это случилось за день до концерта: я как раз должен был ехать уже в Рязань. Но в больнице я провел всего три дня, камешек вышел и все обошлось.

– Ожидается ли что-нибудь новое в ближайшем будущем?

– Вскоре ожидается новая программа, которая будет называться «Путешествие с Массальским». Это натуральное песенное путешествие, где будут охвачены многие страны Европы, прозвучат африканская музыка, цыганская, сербская и так далее. У меня теперь есть импресарио и с точки зрения организации концертов, их режиссуры, многое поменялось к лучшему. Команду музыкантов, которая будет участвовать в проекте, мы пока не обсуждали, но у меня уже есть на примете все, кто подошел бы.

Еще я планирую заняться, наконец, звукозаписью: я перевез аппаратуру за город, в свой дачный дом, и сейчас пытаюсь оборудовать студию, чтобы засесть за сольный альбом. Там будут мои песни, написанные за последнее время, – их 12 и меня очень тяготит, что они не записаны. Главное, чтобы нашлось на это время, потому что когда пишешь альбом, надо месяца на два отгородиться от всего, отключиться полностью от мира.

А недавно я познакомился с бардовской средой, куда входят такие барды как знаменитый Сергей Никитин, например. И этим культурным пластом я тоже, наверное, буду заниматься в будущем. Например, был такой бард Андрей Крючков – он умер, его мало кто знает. Но песни у него – просто фантастика! И вот его друг Виталий Степанов из группы «Мышеловка» решил мне их отдать. Он долго их никому не отдавал: говорил, что сначала Малинину хотел их отдать, потом Носкову, но все-таки передумывал. А мы с ним давно знакомы, и вот он мне позвонил: «Хочешь?» Я говорю: «Хочу!» То есть у меня сейчас сразу несколько проектов движется.

– Последний проект, о котором ты сказал, мне кажется, особенно закономерен: я подозреваю, что к этому ты должен был рано или поздно прийти, потому что талантливых сочинителей много, а вот адекватных исполнителей чужих песен – по пальцам пересчитать. А когда ты только открываешь рот и издаешь первый звук, то сразу такое ощущение, что можешь хоть таблицу умножения зачитывать вслух – все равно будут слушать. Поэтому именно тебе и таким, как ты уместно брать и петь любые песни талантливых авторов, которые по каким-то причинам сами не могут их внятно преподать.

– Раньше было много собственных амбиций, но это проходит с возрастом. Например, я уже понимаю, что, скажем, совершенно глупо писать только самому и исполнять только собственные песни – по крайней мере, лично мне, я про себя говорю. Потому что мне интересно, если и в чужой песне что-то есть: начинаешь ее «крутить», аранжировки придумывать, гармонию менять, мне нравится этим заниматься. Но я к этому пришел только сейчас, а раньше, когда пел не свои песни, то как-то свысока к этому относился. А сейчас уже пришло понимание единства, что ли... Ну, какая разница, кто написал песню? Главное – что за песня и как ты с ней относишься.

– Самый простой путь для талантливого артиста – это путь коммерциализации творчества. Вот мы сейчас находимся в «Фонтане», где чаще других выступает группа «Feelin’s» Геннадия Филина, которая недавно сделала проект с вокалисткой Женей Асановой «Капитан, улыбнитесь!» Там старые, проверенные временем песни: Исаак Дунаевский, Борис Мокроусов и т.д., хиты 30–60-х годов. Получается, что это уже не только концертная программа, но еще и чуть ли не свадебная.

– В том смысле, что эту программу можно на корпоративах гонять?

– Грубо говоря, да.

– В принципе, если делать то, что тебе нравится, то какая разница? Если программа, которую я составляю, мне нравится, то уже все равно, где выступать. Хотя, конечно, я практически никогда не соглашаюсь на такие приглашения, когда говорят: «Вот вы нам, типа, песенки «Цветов» попойте». Тут, конечно, мне становится скучно. Потому что эти песни уже были спеты и перепевать их уместно если только в компании, когда выпьешь, а на концерте, я считаю, это не совсем правильно. А у меня с Крючковым совсем другое дело: берутся песни, которые исполнялись только автором и то где-то на кухне, но они такие красивые, что хочется их записать, сделать из них альбом, «отдать» эти песни миру. 

– К сожалению, многие авторы не всегда адекватно могут донести свои песни до слушателя, особенно барды, зачастую не владеющие гитарой, неважно поющие…  

– Мы как раз об этом тоже с бардами много говорили – что материала много, но сами барды как исполнители только пытаются это изобразить, но получается плохо. У них с идеей все в порядке – это главное, это кусок хорошего мяса, а вот что касается его приготовления, приправ каких-то, то с этим уже не всегда в порядке. Поэтому как раз и родилась идея сделать полноценный альбом Крючкова. Не просто взять и опять как бард под гитару их спеть, а попытаться сделать так, как делает мой любимый Стинг, например. Я считаю, он тоже бард, в хорошем смысле слова, если послушать, о чем он поет, его стихи. У него просто все это «упаковано» очень грамотно, он музыкант при этом. А у меня сейчас уже богатый опыт, поэтому я думаю, что справлюсь.

– Я так понимаю, что Рязань для тебя – это город уникальный. То есть ты, москвич, в другие похожие города центральной России, такие как Тула, Тверь, Владимир и прочие вокруг Москвы, далеко не такой частый ездок, как в Рязань, у тебя с ней какие-то особые отношения: насколько я знаю, ты здесь даже жил какое-то время. Чем именно Рязань зацепила? Людьми? Духом?

– На самом деле я никогда не пытался это осмыслить. Событийно все было очень просто. Мы познакомились с Геной Филиным, и он меня в «Фонтан» поиграть позвал. И после первого же выступления в «Фонтане» меня команда Жени Рыбакова взяла и «загребла»: увезли меня и окружили… Люди были просто сами собой, но меня это поразило, потому что в Москве таких отношений уже давно ни с кем не осталось, нету такого круга друзей, которые бы собирались на протяжении многих лет и которым было бы друг с другом хорошо. Вот это до сих пор меня манит в Рязань, потому что отношения, в которые я попадаю, мне очень нравятся. Наверно, поэтому в первую очередь. И немаловажную роль, конечно, по-прежнему играет Гена Филин, который меня регулярно в Рязань приглашает на концерты.

– Кстати, много ли в России мест, подобных «Фонтану», где на регулярной основе из года в год проходят концерты джазовой музыки? Я подозреваю, что их даже в Москве наперечет. 

– Возможно, я не искушенный в этом смысле человек, но я таких мест почти не знаю. Во всяком случае, в Москве я их знаю всего несколько, причем там блюз, в основном, играют. Это «Ритм-блюз-кафе», клуб «У дороги» на метро «Спортивная», клуб «Альма-матер» и еще открыли то ли «Лондон-джаз», то ли «Город-джаз», я сейчас даже не помню точно, как этот клуб называется. Но – ты же видишь – я джаз не пою.

– Это понятно, просто все привыкли ассоциировать тебя со словом «джаз», что, конечно, ошибка. Но человеческое мышление так устроено, что многие люди привыкли все раскладывать по полочкам, классифицировать. И если сталкиваются с чем-то синкретическим или «покрывающим» сразу много разных форматов, то рядовое человеческое сознание автоматически с этим «безобразием» борется.

– Более того: я и сам долгое время боролся с таким своим разносторонним талантом и пытался втиснуть его в какие-то рамки. Но я уже понял, что кому много дано – с того больше и спросится. Не в том смысле, что «ты смотри вот, если не получится, то мы тебя!..» Нет, у кого много, тому просто есть много чем поделиться. И когда начинаешь это многое куда-то усреднять, сужать, то неинтересно становится. Есть люди, у которых четко: вот только это одно и все. И больше ничем не занимаются: у них только один стиль, только один инструмент или еще что-то. А я, как Маккартни, люблю играть на всем, мне интересна разная музыка.

– Расскажи, пожалуйста, про свою московскую жизнь: вот встал ты утром…

– Нет, не встал. Начнем с того, что где-то 11 – это мое раннее утро. Я вообще ночной человек, у меня начинается активность где-то в 7–8 вечера, потом разгоняется, и где-то до 2–3-х ночи я в рабочем состоянии. А потом после этого еще идет спад, не сразу ляжешь, где-то часа в 4 ночи я засыпаю и, соответственно, часов в 11–12 опять просыпаюсь.

– Куда ездишь? Что слушаешь? Что смотришь? 

– Я очень мало езжу, практически не бываю ни на каких концертах, в этом смысле я достаточно скучный человек. Зато я люблю много читать. Читаю много психологии, философии – художественной литературы практически не читаю.

Музыку особо не слушаю, зато очень люблю смотреть фильмы. Я практически ничего не пропускаю из европейских премьер – это, пожалуй, моя главная страсть, помимо музыки, я отдаю ей многое. И еще я очень люблю водить машину. У меня сейчас 6-я «Ауди» 96-го года очень хорошая, просто подруга моя.   

– По Москве же невозможно ездить, кроме как ночью.

– Как бы то ни было, мне нравится состояние, когда я в машине. И даже стояние, когда я в машине. Тогда машина – как кибитка цыганская, все равно я нахожусь в своем передвижном доме.

– Похоже, самость – это самое главное, что ты ценишь в жизни. И тут машина – это просто продолжение тебя самого.

– Да.