«Вся атмосфера суда была ужасающей, и это было знаковое событие для всех нас – нам окончательно стало понятно, что с этой властью иметь дело совершенно нельзя, что жить придется, но с полным осознанием, что это за власть», – так спустя 60 лет после второго заседания суда по делу «тунеядца Бродского», на котором было вынесено решение о его ссылке, вспоминает об этом событии Яков Гордин, друг поэта, известный писатель, публицист, главный редактор журнала «Звезда» (с 1991 года совместно с А.Ю. Арьевым).

Интерьеры музея Иосифа Бродского «Полторы комнаты» в процессе реставрации. Фото: Александр Коряков / «Коммерсантъ»

Создатели фильма «Бродский. Суд» – Антон Алексеевский, исполнительный директор Фонда музея Бродского, и режиссер-документалист Мария Клецкина. О суде рассказывают знакомые и близкие друзья поэта. Кроме того, авторы используют фрагменты записи процесса, сделанной Фридой Вигдоровой, и цитаты из «Диалогов с Иосифом Бродским» Соломона Волкова. После показа фильма на разных площадках он будет доступен на сайте «Полторы комнаты».

Режиссер-документалист Мария Клецкина. Фото: соцсети

– Фильм родился из другого нашего проекта – «Бродский-друзья», – рассказал Антон Алексеевский. – Мы работали над серией интервью для него, и оказалось, что все, кого мы записывали, присутствовали на тех печально памятных заседаниях суда. И мы решили к 60-летию вынесения приговора сделать фильм.

Тогда – только начинающие поэты, историки, лингвисты, теперь – известные литераторы, авторы книг, научных трудов – вспоминают события 60-летней давности, переживая в кадре эмоции и чувства, как оказалось, ничуть не забытые и по-прежнему острые и болезненные.

Антон Алексеевский, исполнительный директор Фонда музея Бродского. Фото: Музей И. Бродского в С.-Петербурге

Евгений Рейн, самый старший из них, рассказывает, что Бродский в последние месяцы перед арестом чувствовал сгущение туч вокруг, но надеялся, что гроза не разразится. Говорил старшему другу, что приходила милиция, и его предупреждали – он должен устроиться на работу со штампом в паспорт. Но думал, что ему ничего особенного не грозит, ведь у него уже заключен договор на серию переводов, есть постоянный заработок, пусть и небольшой… И каким громом среди ясного неба стал для него фельетон «Окололитературный трутень», опубликованный в «Вечернем Ленинграде».

По словам Якова Гордина, после фельетона Бродский написал письмо-опровержение в «Вечерний Ленинград».

Марина Басманова попросила Гордина поправить какие-то резкие формулировки, но Бродский отказался что-то менять в тексте и заявил – ты не понимаешь, это еще и соревнование интеллектов!..

– Настала мрачная осень 1963 года, появилась та самая статья в «Вечерке», – рассказывает Михаил Мейлах, филолог, поэт и переводчик, самый младший из компании друзей Бродского. – Мы шли мокрым ноябрем с Иосифом по Невскому, и где-то возле Елисеевского магазина к нам подбежал Владимир Швейгольц и говорит Иосифу – тебя скоро арестуют!..

Предчувствие неизбежной катастрофы, по мнению Эры Коробовой, искусствоведа, близкого друга поэта, было во всем – в рисунках Бродского, в том, что он начал передавать друзьям папки с ценными для него бумагами. И в том, что за Иосифом на отдалении повсюду следовала машина с пассажирами в штатском.

События разворачивались со стремительностью курьерского поезда: друзья отправили Бродского в Москву, к Ардовым, которые устроили его в больницу, где он лежал до Нового года. А потом ему кто-то «стукнул» про Марину и Бобышева (Марину Басманову и Дмитрия Бобышева, одного из четырех «ахматовских сирот», между которыми вспыхнул роман, – ред.), и он примчался в Ленинград…

– И вот собрались мы у композитора Слонимского, ждали-ждали, – рассказывает Михаил Мейлах. – Иосиф не пришел, но он был человеком необязательным, и мы подумали – забыл. Не дождались и разошлись по домам. А он не пришел, потому что его арестовали…

Первое судебное заседание проходило в здании Дзержинского районного суда на улице Восстания, в зал мало кому удалось попасть, но несколько друзей просочились через кордоны.

– Довольно быстро все закончилось, люди стали выходить, – рассказывает Константин Азадовский, литературовед, переводчик. – Вышла Фрида Вигдорова, огляделась вокруг, увидела меня, подошла и растерянно спросила: «Костя, ну что же это такое?» Ко входу подогнали воронок, милиционер подал знак и вывели Иосифа – я видел, как он вышел с непокрытой головой, несколько девушек крикнули: «Ося, Ося!»

Этот рисунок был нарисован Иосифом Бродским во время его тюремного заключения в 1964 году, незадолго до второго заседания. Фото: архив

Затем психиатрическая экспертиза, в марте – второе заседание суда в помещении Клуба строителей на Фонтанке, 22.

– Я пришел заранее, но пройти можно было с трудом, хотя прямого запрета не было, и мы проникли в зал, – рассказывает Михаил Мильчик, искусствовед, эксперт в сфере охраны памятников. – Зал был полон какими-то молодыми людьми, но по лицам было понятно, что их туда отправили насильно, и они явно не понимали, о чем идет речь.

– Там было много рабочих завода, которые говорили, что им обещали не заплатить зарплату, если они не придут на это заседание, – говорит Татьяна Никольская, филолог и литературовед. – В перерывах какая-то дама в коридоре возмущалась – вот есть такой поэт Иосиф Уткин, так почему же Иосиф Уткин может писать хорошие стихи, а Иосиф Бродский не может?

И дальше – оскорбительное поведение судьи Савельевой в отношении адвоката и свидетелей защиты, позволявшей себе откровенные антисемитские высказывания; люди в штатском вдоль стен, выводившие из зала любого, осмелившегося хотя бы прошептать что-то; свидетели обвинения, не знавшие, Бродского и не читавшие ни строчки из его стихов…

13 марта 1964 г. Второе заседание суда в помещении Клуба строителей на Фонтанке, 22 / Фото: архив

Фарс под названием «суд над Иосифом Бродским» многократно описан и пересказан в газетных публикациях, книгах воспоминаний и литературоведческих трудах. Казалось бы, что нового сегодня могут сообщить друзья поэта, пережившие его почти на тридцать лет? Но удивительное дело: время как будто остановилось, и эти глубоко личные, очень эмоциональные, может быть, не всегда точные воспоминания о событиях шестидесятилетней давности как магнитом приковывают внимание к экрану. И не потому, что спустя столько лет воспоминания о тех трагических событиях не стираются и не тускнеют. Точнее – они не стираются и не тускнеют, потому что ничего не изменилось! Ничего! Те же «лернеры» в штатском, дающие любые нужные показания, те же судьи, игнорирующие доводы защиты и просто здравый смысл. Те же «подписанты» всего, чего изволите, и те же бюджетники, отбывающие повинность, где прикажут – в суде, на выборах.

«Это было ужасно, это было очень похоже на то, что происходит сейчас» – звучат в финале слова одного из друзей. Суд над Бродским не закончился…

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

«Молодости у нас нет, мы колоссально ограблены судьбой»

Наши страницы в соцсетях