Про Тухватулину Машу, удалую выступашу

Поэтический бум в России продолжается. Выходят фильмы и даже сериалы о поэтах недавнего прошлого («Таинственная страсть», о жизни «шестидесятников»). Популярностью с героями этого сериала может поспорить уже не только Вера Полозкова – по городам и весям колесят несколько десятков молодых и звонких авторов, собирающих приличные аудитории. Появляются все новые литературные конкурсы – от сугубо поселковых до всероссийских. Один из самых престижных – столичный «Филатов Фест». Или, если «официально», Фестиваль поэзии и драматургии им. Леонида Филатова. Само это имя в названии – ориентир, подразумевающий сочетание качества поэтического текста с его яркой, броской подачей в публичном пространстве. Вот о «Филатов Фесте» и поговорим, тем более, есть повод, связанный с Рязанью.

Молодой, но уже престижный фестиваль, проходящий лишь в третий раз. Более чем «звездный» состав жюри. Многоступенчатая система отбора. Сначала тысячи заявок из ста с лишним городов. Потом несколько десятков «избранных» в несколько этапов уже вживую читают стихи «по кубковой системе» перед разными составами жюри (на финале в Доме-музее Высоцкого на Таганке его возглавил «звезда» канала «Культура», литературовед Игорь Волгин). Многие рязанцы участвовали, но впервые один из них дошел до финала, куда были отобраны десять «самых-самых». До этого рязанка Мария Тухватулина выигрывала только местные конкурсы – это первый заметный успех на «федеральном» уровне. Теперь не только в родном городе знакомы ее «Алиса», «Девочка без кожи», «Чудовище» и другие стихотворения.

Победителем – и по мнению жюри, и по зрительскому голосованию – оказался Алексей Зайцев из подмосковного Щелково, которого окрестили «будущим Чуковским». Самое цитируемое стихотворение начинается так: «Жизнь Игорька была горька, пока он не купил хорька». А Маша Тухватулина вернулась в Рязань, где за последние два года у нее вышли две книги – «Простые вещи» и «Чудеса и чудовища». И «по свежим следам» охотно поделилась впечатлениями от участия в масштабном поэтическом форуме.

– Маша, ты только что вернулась с финала литературного конкурса «Филатов-фест» в доме-музее Высоцкого. Не обидно ли дойти до финала довольно престижного национального конкурса, войдя в число немногих счастливчиков из тысяч претендентов, и остановиться в шаге от победы?

– На Таганке прошел финальный гала-концерт, а до этого были отборочные туры и два полуфинала в Московском Доме Книги. Отбор был нешуточный изначально: модерацию прошли примерно 1500 заявок, в лонг-лист вошли 100 поэтов. Рязанцев в нем оказалось пятеро. В общем, Новый Арбат очень украсил эту весну – неласковую на погоду, зато полную творчества. А в Доме Высоцкого Влад Маленко, руководитель Московского театра поэтов и основатель конкурса, предложил провести вечер в форме таганцевского спектакля, когда актеры не покидают сцену. Это правильно – мы оказались не соперниками, а актерами одной труппы. Мы – пять девушек и пять парней – очень разные в жизни и творчестве, может, у нас даже есть разногласия. Но острых моментов не заметила.

А с моей стороны было бы глупо злиться на победу Леши Зайцева, когда недавно цитировала друзьям его стихи про крота, хорька и развязавшиеся шнурки. Его назвали будущим Чуковским, а сейчас все так непросто в искусстве, в политике и в мире в целом, что всяческие премии безопаснее отдавать именно в такие добрые руки. Единственное, меня немного покоробил легший от смеха зал – будет ли шанс на победу в следующем году у тех, кто пишет не смешное? И за Зайцева немного обидно: тот же «Хорек» – он об одиночестве, о том, как мало простых радостей в нашей жизни. А аудитория, которая может только ржать и жрать – такого ли успеха мы все хотим?

Посмотрим, что покажет фестиваль в следующий, четвертый раз. А так – как подвела итог финалистка прошлого года, а теперь ведущая Рина Иванова – все мы победители, все мы прошли крещение Таганкой, будем печататься, полетим вместе на писательскую смену форума «Таврида» этим летом. Разве что весомого отзыва на свое творчество я все еще жду – такого, чтобы можно было распечатать и повесить на стену в рамочке – в черной ли, в золотой. Конкурсы – часть соревновательной эпохи, все мы хотим что-то доказать, нас со школы приучили лезть из кожи за дипломы. «Филатов Фест» дал новый взгляд на все это.

– Как писал когда-то Дмитрий Кедрин: «У поэтов есть такой обычай: в круг сойдясь – оплевывать друг друга». Судя по тому, что ты рассказываешь, на «Филатов Фесте» ситуация была обратной. Это, насколько я знаю, конкурс для молодых людей, которым не исполнилось 30 лет. А ты следишь за творчеством поэтов-ровесников? На твой взгляд, кто-то из них уже заявил о себе всерьез или, может, заявит в будущем, как произошло с чуть более «пожилыми» Верой Полозковой или Алей Кудряшевой, которые по возрасту, насколько помню, тоже вполне могли бы выступить на этом фестивале?

– По-моему, в нынешней ситуации уместней другая цитата: «Кукушка хвалит петуха...» Конечно, за творчеством сверстников слежу. И многие из них, кстати, участвовали в «Филатов Фесте» – в этом году или ранее. Еще заявит о себе Анна Ланская, с которой мы вместе участвовали в отборочном туре. Наши общие знакомые вообще предрекали ее победу – настолько ей близко филатовское мироощущение. Я долгое время знала Аню преимущественно как художницу – она оформила мою первую книгу. А однажды осознала, насколько круто она сама пишет. Весной мы презентовали в луховицкой библиотеке книгу Анны Ланской «Упрямство муравья». Скоро там же проводим вечер памяти Инны Лиснянской.

Также недавно побывала на концерте Константина Потапова – победителя первого «Филатов Феста». Он, судя по всему, с конкурсами завязал, но его моноспектакли могли бы победить в номинации для драматургов. Стихи тоже, мягко говоря, не плохи, но о зависти лайкам лучшего друга и о прочих «демонах» он рассказывает потрясающе.

Приз зрительских симпатий в прошлом году взяла Стефания Данилова из Питера. У нее можно поучиться общению с залом и неуемности – стремлению не только писать и выступать, но осваивать новые виды деятельности, создавать творческие проекты. За творчеством «филатовцев», с которыми познакомилась в этом году на общей сцене, тоже буду с интересом следить.

Из рязанцев отмечу Арину Бедрину – громкой славы она вряд ли ищет, а пишет здорово. «Берег рождений» и «История письма» – самые любимые ее стихи для меня.

Еще люблю стихи Саши Звягиной, приложила редакторскую руку к изданию ее сборника «Сказочница», перечитываю «в минуту печали». Хорошего поэта и друга нет на земле два с половиной года, а стихи до сих пор живут. Два тиража книги разлетелись, а вот издавалась она с трудом и новыми потерями. Не сторонник мистики, но думаю, Сашка при жизни мечтала о более правильных вещах, чем сборники и премии. Хотя все это у нее могло быть. Думаю, перечислила достаточно имен, на самом деле их гораздо больше.

– Насколько помню, у тебя уже был опыт участия в подобных крупных фестивалях, но до финала дошла впервые. Дальше будешь пытаться?

– Каждый раз зарекаюсь, что последний. Но в итоге подаю заявку с кем-то за компанию или от нечего делать. Попаду ли в новые «Русские рифмы» – время покажет, отбор в этом году жестче. Читателям плевать, где ты там побеждал, так что, думаю, упор стоит делать на фестивали, где можно завязывать знакомства, участвовать в мастер-классах, учиться ориентироваться в литературном мире. Смысл участия в конкурсах – расширить творческий кругозор. Потому что каждый поэт – и провинциальный, и столичный – рискует свариться в собственном соку. Везде есть литобъединения, писательские «тусовки», ближний круг единомышленников – это хорошо и даже необходимо, но нужно постоянно напоминать себе, что искусство многообразно.

На «Русских рифмах» сожаления были заглажены программой: была экскурсия по Нижнему Новгороду, были неплохие условия для общения – гостиница в центре города, сто поэтов со всей страны. Увы, на сцене каждый читал лишь одно стихотворение – многим не дали показать себя в полную силу, особенно в моей номинации стихов о природе. Но мы наверстали упущенное в ночных посиделках и в «свободных микрофонах» перед мастер-классами. В них не принимало участие «высокое жюри», но мы, участники, теперь друг друга знаем.

В Рязани, по примеру Санкт-Петербурга и Москвы, в этом году провели чемпионат поэзии имени Маяковского. Там мне повезло больше, заняла первое место, скоро у нас суперфинал в «горьковской» библиотеке.

«Покровские вечера», «Поэтическая универсиада», «Есенинская весна»: эти университетские конкурсы уходят вместе со студенческой жизнью, в этом и было их назначение – ее разнообразить. А крупные фестивали и конкурсы повышают планку – после них понимаешь, что победа в конкурсе местном больше ничего тебе не даст. В РГУ им. Есенина пишущих студентов немало – и не только на факультете русской филологии и национальной культуры. Встречи литобъединения «Призвание» еще недавно были поводом для жарких дискуссий, многие рязанские авторы впервые заявили о себе именно там. Однако страсти поостыли, на их месте тлеет уголечек: повзрослели мы все, наверное. «Иных уж нет, а те – далече». А новенькие почему-то надолго не задерживаются: все-таки поэтам помладше хочется быстрой и легкой славы: услышав даже не грубую критику, а безобидную шутку в свой адрес, они пускаются наутек. Но молодым авторам нужно собираться не чтобы хлопать друг другу: споры здесь нужны, а лесть противопоказана.

– А что из написанного кажется самым удачным? Бывали случаи, когда хотелось заорать: «Ай да Маша, ай да сукин сын!»?

– На это у меня и у читателей могут быть разные точки зрения. Я до сих пор помню, как была написана «Алиса», как «увиделась» история, как захотелось ей поделиться. Второй курс, аудитория вуза, быстренько, «на коленке». Вечером выложила в Сеть – отошла от компьютера на пару минут, а лайков уже несколько десятков. До сих пор «гуляет» по интернету, лайков набирает уже тысячи, я до сих пор не понимаю, в чем дело. Школьница из Кирова Ульяна Карпова недавно записала красивое видео, где уже 7000 просмотров.

Лично для себя отмечу «Ребенку этой войны», где впервые заговорила о важном. По поводу лирической героини знакомые до сих пор спорят, так что расскажу историю стиха. Это было лето 2014-го, по всем каналам пальба. А у меня каникулы. Однажды включила новости, а там сюжет про то, как эвакуируют детский дом то ли в Луганске, то ли в Донецке. Кто сукин сын – так это оператор, после кадра как маленькая ручка машет из окна отъезжающего автобуса, чуть сердце не оборвалось. А еще все те дети ВИЧ-инфицированы, от двойной несправедливости их судьбы стало страшно. Я ничего не могла сделать, кроме как написать этот текст, увы.

Еще отмечу «Чудовище» – потому что оно тоже не только мое, оно про всех ищущих и находящих. Однажды нашла его на dairy.ru у одной девушки в разделе «чужое как свое». Она тоже из «неспокойных мест», а под этим стихом написала: «Я дождусь в этом городе того, кого люблю, и смогу построить здесь для нас жизнь».

– Институт, можно сказать, позади – самое время задуматься о будущем. Какие планы у дипломированного филолога?

– Только что пришли правки к магистерской диссертации от научного руководителя. Она написала: «Работа получилась достойная, а оформлена плохо». Буду опять всю ночь редактировать сноски и инициалы. Как-то от ста баллов за ЕГЭ по литературе я «докатилась» до пересдач с комиссией, все-таки за пять лет специалитета многое часто оказывалось важнее учебы – творчество, любовь, семейные проблемы. Зато школьный комплекс отличницы меня отпустил, что очень упростило жизнь. За пару лет в магистратуре вышли две книги стихов: «Простые вещи» – на премию Российского союза профессиональных литераторов, и «Чудеса и чудовища» – приз за победу в фестивале-конкурсе «Свободный микрофон», проходившем раньше в «Старом парке», а теперь в «Фонтане». Филфак меня «воспитал», сам того не ведая, как читателя и автора. Чем магистр филологии займется? Пока буду дальше искать себя в журналистике. Вообще, мне интересна любая творческая работа. Я против культа денег, и, увы, между интересным и прибыльным выберу первое, но, надеюсь, все сложится гармонично.

АЛИСА

Однажды дождливым утром Алиса проснулась взрослой.

В нехитрой системе жанров все сказки остались в прошлом.

Алиса расчешет косы, и кто-то ей сварит кофе.

С годами стал как-то строже ее аккуратный профиль.

Алиса любима жизнью – по вазам бутоны лилий.

Пылятся на книжной полке Пелевин, Бальзак, Тит Ливий…

Паланик сожжен бойфрендом, Коэльо – самой Алисой.

Они оба любят регги. Не любят соседи снизу.

И вроде бы все как надо – Алиса в ладах с мейнстримом,

Уверена – те, кто рядом, не пустят ей пулю в спину,

С учебой – и там порядок, сданы без проблем зачеты,

И средь облаков улыбку не чертит уже в блокнотах.

Ты помнишь их всех, Алиса? Боялся разлуки Чешик,

Вдоль края доски печально бродили слоны и пешки.

А Шляпник – того всех жальче, как знал: не вернешься больше.

Уйдешь – и забудешь напрочь. Ты вырастешь, если проще.

Когда-то читала мама, что так умирают сказки,

Когда в них не верим больше, когда надеваем маски.

Сказала: «Нет в мире чуда», – и книжка упала с полки.

Теперь поливай слезами, живою водой – что толку…

Того и боялся Шляпник, он знал, что убьет забвенье,

И зря заготовил с Соней к зиме для тебя варенье.

Пока ты накрасишь губы – истлеет дворец волшебный.

Ведь ты их не помнишь, правда?

Ни капельки.

Совершенно.

24.09.2012г.

РЕБЕНКУ ЭТОЙ ВОЙНЫ

Кто говорил, что мира в мире нет, тот был не столько прав, сколь откровенен.

О Боже, не читавшие газет воистину Тобой благословенны.

Грибы из леса сушат для зимы, растят детей, живут под чистым небом.

Лишь отголосок дальней кутерьмы занозит слух, когда идут за хлебом,

Когда при встрече кто-то скажет: «Слышь...», – и город назовет, что разбомбили.

Разрушен мир нагретых солнцем крыш, подъездов, поездов, автомобилей.

И погибают люди, мой малыш, которые там просто, тихо жили.

Они варили кофе по утрам и целовались вечером в прихожей.

Их жизнь была во многом нехитра и так была на здешнюю похожа.

Там тоже набирали смс, ключи теряли, клеили обои.

И тоже, может быть, ходили в лес! И эта жизнь вдруг стала полем боя.

Любой из нас воспитан был на том, что бойня на земле не повторится.

И алым, нет, не знаменем, – бинтом, и еле слышным стоном: «Пить, сестрица...»

Ведь нам клялись: война не ступит в дом. Но смерть нам не мерещится. Не снится.

Мне жаль, что ты рожден среди беды, что зрела до поры, таясь от света,

И ты среди познавших горький дым кровавого, обугленного лета.

Мне жаль, но я кусаю карандаш, вымаливаю отклики и встречи

И, как земная женщина, пью чай и утешаюсь тем, что время лечит.

Всего сильнее жаль того, что ты не мог родиться здесь, рожден быть мною.

Беречь от грязи детские мечты, любимой быть, как быть самой собою –

Все смыслы вдохов-выдохов просты.

Пусть ты увидишь мир без слез и боли.

8.08.2014г.

ЧУДОВИЩЕ

Чудовища красивы. Их глаза

похожи на бездонные колодцы.

Чудовище, не зная, что сказать,

уходит от ответа

и смеется.

Так, привыкая к собственным чертам,

знакомится душа с неловким телом –

ответ на нежность – уголками рта,

зрачками – на просвет в конце тоннеля.

Чудовище не знает, что оно

при внешней мнимой хрупкости – жестоко.

В осенней акварельности тонов

так трудно оставаться одиноким.

Чудовище торопится забыть

и, в то же время, что-то тщится вспомнить.

Качаются фонарные столбы,

вселенная, лишенная опоры.

Вскипают волны, тает тонкий лед,

на счастье разбивается посуда.

Чудовище, нашедшее свое,

однажды сокращается до чуда.

30.09.2015г.

Анатолий ОБЫДЁНКИН

читать весь номер