Чувство дома

Извилистая проселочная дорога. Пряный аромат разнотравья. Прохладные воды реки Пары. Темные водоросли, медитативно колышущиеся в ее глубине. И густой августовский зной, поднимающийся от разогретой земли. Пожалуй, таким поселок Мясной запомнился режиссеру Андрею Тарковскому. Таким он был воссоздан и процитирован во многих кадрах его фильмов. И таким он встречает гостей ежегодных Тарковских чтений, которые в этом году 23 августа стартовали уже в шестой раз.

Поселок Мясной в Путятинском районе Рязанской области, где сохранился дом Андрея Тарковского, стал точкой притяжения для поклонников его творчества. Сюда приезжают, чтобы просто погулять и проникнуться атмосферой. А во время Тарковских чтений, организованных Международным центром Тарковского и Информационно-аналитическим центром культуры и туризма Рязанской области при поддержке регионального министерства культуры и туризма, здесь проводятся авторские курсы, включающие показы и обсуждения, лекции и мастер-классы от именитых кинематографистов.

В этом году слушателей чтений впервые встречал сын режиссера. Сегодня Андрей Андреевич Тарковский возглавляет Международный институт Андрея Тарковского в Италии, Франции и России. Фестивали, выставки, архивные изыскания и издательские проекты – все свое время Тарковский-младший посвящает популяризации творчества великого отца. В настоящее время сын активно работает над документальным кино об Андрее и Арсении Тарковских, премьера которого состоится в ближайшее время.

Дом в Мясном, который для режиссера был райским местом отдохновения, тоже стал «героем» будущего фильма. Об этой усадьбе Андрей Андреевич говорит с необычайным трепетом. Понимая, что процесс музеефикации необходим, он надеется сохранить ее и как настоящий дом, куда можно приезжать как в семейное гнездо. В этом году им начата реставрация дома.

Время не прошло безболезненно и для самого поселка Мясной. Деревня, насчитывающая при Тарковском всего несколько домов, разрослась. Изменился и сам ландшафт, который, благодаря воссозданию в фильме «Ностальгия», стал достоянием кинематографического искусства. «Раньше здесь росла рожь», – с сожалением оглядывается Тарковский-младший на поле, заросшее соснами и березами.

Тем не менее сегодня усадьба преображается. Поселок Мясной с января 2016 года находится в статусе Достопримечательного места, со всеми соответствующими охранными режимами и регламентами для территории. И Андрей Андреевич признается, что хотел бы видеть в этом месте не просто туристический объект, а международный кинематографический центр. Своими планами и воспоминаниями, размышлениями о судьбе и творчестве отца Тарковский-младший поделился со слушателями Тарковских чтений и читателями «Новой».

Работа как молитва

– Однажды один знакомый режиссер из Голливуда, получивший хорошее профессиональное кинообразование, задал отцу вопрос: «Андрей Арсеньевич, я знаю, как снимать кино, как монтировать… Технически я полностью подготовлен. Но как стать художником?» И отец ответил: «Поверь в Бога». Это ошибка, когда люди думают, что они могут поснимать рекламу, заработать деньги, а потом начать заниматься свободным творчеством. Выбор надо делать с самого начала. И в этом отец был категоричен. Работа – это своего рода молитва. А как можно молиться, когда снимаешь банку пива?..

На шаг впереди

– Любой великий художник опережает свое время. Он создает свои миры и в то же время подтягивает за собой культуру. Поэтому он всегда впереди, он не может идти в ногу со временем. Судьба любого гения трагична: по сути, он всегда один. Ему не на кого опереться. Это поиск вслепую. И отец это прекрасно понимал. Он не строил иллюзий по поводу Запада. Чтобы найти деньги на «Жертвоприношение», понадобилось два года. Он чувствовал, как набирает силу коммерческое кино, как оно берет верх над авторским, и говорил, что в этом главная опасность для кинематографа. Но отец никогда не винил и не клеймил власть. Он просто хотел работать. И о политике не говорил в принципе.

Сценарий как черновик

– Про «Солярис» на Западе любили говорить, что это ответ Советского Союза Стэнли Кубрику. Но это не совсем верно: первая идея фильма появилась еще в 1966 году, за несколько лет до выхода «Космической одиссеи». Однако снимался «Солярис» в 1971 году. И, конечно, отец с Юсовым видели фильм Кубрика, на что отец сказал, что все должно быть наоборот. Что касается сценария, то Станислав Лем категорически не принял видение отца. Он говорил, что Тарковский пытается поставить Достоевского под маркой «Соляриса». Отец в принципе особо не возражал, и не пытался включить Лема в творческий процесс. Хотя, конечно, ему было жаль, что тот его не понял.

Вообще отец всегда рассматривал сценарий как черновик. Он считал, что 40 страниц вполне достаточно. Если посмотреть, от картины к картине они становились все меньшее и меньше. Скорее, дневник, подстрочник. Все основное выстраивалось на площадке. И сценарий во время съемок всегда переписывался. Все постоянно находилось в творческом движении, особенно на натурных съемках: меняется свет, атмосфера, меняется и сценарий. Например, два монолога Сталкера: о музыке и молитва – были написаны на площадке, пока выставлялся кадр. Режиссер должен иметь полную свободу в написании сценария – этой позиции отец придерживался жестко. Ему много раз предлагали ставить по чужим сценариям, но он всегда отказывался. Фильмы Тарковского очень личностные. Фильмы о себе. Он считал, что, если художник делает вещь отвлеченную, не используя свой опыт, она не удастся. Все надо пропускать через себя. Поэтому в лентах Тарковского все пронизано его собственными переживаниями. Реальны даже сны: они взяты из его сновидений, к которым он относился очень трепетно, записывал и использовал. Да, сценарий может быть основан на некоем литературном сюжете, но режиссер всегда должен быть в соавторах. И фантастические сюжеты отец выбирал не из большой любви к этому жанру. Просто фантастика была той темой, в рамках которой можно было уйти от политических, цензурных вопросов. Это был определенный трюк.

Создание образа

– В одном из выступлений на Союзе кинематографистов отец сказал об Эйзенштейне такую фразу: «Творчество Эйзенштейна – это попытка вычерпать океан стаканом». Естественно, скандал! Отец был абсолютно против системы монтажа Эйзенштейна. Он был убежден, что как только символ прочитывается зрителем, он умирает. Такое кино старо уже после первого просмотра. Оно сказало все. Дальше расшифровки символа идти некуда. Кино заканчивается. Поэтому, когда отцу говорили, что в его фильмах много символов, он ругался и возражал: «В моих фильмах нет символов, но есть образ!» Образ для него был всеобъемлющ. Из образа каждый может извлечь огромное количество символов. У Эйзенштейна же символ очень конкретный. И для отца это было абсолютно неприемлемо. Искусство в его понимании должно быть свободным от догм. Да, художник открывает свой мир, но это должна быть некая матрица, а не интеллектуальная интерпретация. Это касается и времени, протекающего в кадре. Почему его книга о кино и называется «Запечатленное время». Для него кино было возможностью записать на пленку кусок времени жизни. И бесконечно его показывать. И это время должно быть временем человека, временем нашей жизни, тогда мы сможем идентифицироваться с ним. Идеальный фильм для Андрея Тарковского – это камера, бесконечное количество пленки и запечатленная жизнь человека. От рождения до смерти. Без единой монтажной склейки.

Дом, который построил сам

– Этот дом в Мясном был куплен в 1970 году, через полгода он сгорел, остались только стены. Отец тяжело пережил пожар, но сразу задался целью восстановить усадьбу. И начался долгий период стройки. Приходилось доставать материалы, переправлять их из Москвы. Здесь на месте стройкой занималась моя мама Лариса Павловна. Все это сопровождалось огромным количеством сложностей. Меня привезли в Мясной, когда мне было всего шесть месяцев. Так что первые свои шаги я сделал здесь. И здесь же проводил каждое лето в течение 15 лет. Леса, поля, река – все это изучено, исхожено и любимо безмерно! Здесь ощущалась свобода, которую невозможно испытать в городе. Самые счастливые детские воспоминания связаны с этим местом. Отец приезжал время от времени. В этом доме он очень любил работать, писать. Сценарий «Гофманианы» полностью написан здесь. Кроме того, отец много работал физически. Был очень рукастый и много чего сам сделал в доме.

Во всех фильмах Тарковского есть цитаты Мясного. В «Жертвоприношении» он рассказывает историю того, как они нашли это место. Они с мамой гостили у родственников в соседней деревне Авдотьинке. И, заблудившись в лесу, случайно вышли к прекрасному дому, в котором, как вспоминал отец, сразу захотелось жить. И опять-таки случайно оказалось, что дом продается. Это было чудо!..

Место силы

– Сейчас я живу в Италии, выбор был сделан уже давно. Конечно, я часто бываю в России, очень люблю Мясной. Однако свою жизнь я построил уже там… Понятно, сейчас просто сказать, что можно вернуться. Но когда мы уезжали, времена были другие, и надо было делать выбор. И перестроиться для меня было бы довольно сложно. Конечно, я не могу сказать, что там я живу как итальянец. Но и здесь я бы не чувствовал себя полностью дома. Нахожусь в подвешенном состоянии. Я и не тут, и не там. Чувство Родины, конечно, здесь. Но оно не привязано к месту. Оно привязано к времени, к эпохе, которой больше нет. Когда после долгого перерыва я впервые приехал сюда в 1996 году, то ничего не узнал!

…Этот дом мне очень дорог. Я надеюсь, что здесь будет культурный центр. Сама усадьба частично откроется и как музей, но для меня она все-таки останется домом. Мне тоже хочется проводить здесь какую-то часть времени. И на будущий год, когда будут закончены ремонтные работы, надеюсь, это все исполнится. Хотелось бы, чтобы это место было не просто туристическим. Оно должно стать местом для творчества, чтобы люди могли приехать сюда отдохнуть, уединиться, писать, думать, учиться. Прикоснуться к местам, где заряжался энергией Андрей Тарковский. И зарядиться самим.

Фото Андрея ПАВЛУШИНА

Вера НОВИКОВА

читать весь номер