Погасшая надежда превращается в УДО

О чем говорили? Очень долгое время о том, что ничего не поменялось, «надо бороться» и привыкать жить по-новому... Потом появилась надежда. Спустя какое-то время, испарилась и она.

Все семь лет каждый из нас представлял нашу встречу. Представлял, наверно, по-разному. Где она будет. В какое время года. Что мы скажем друг другу. Как пройдет первый час, второй...

Сегодня мы встретились, не видевшись до этого ни разу. На фото – бывший зек, аспирант из Коломны Саша Савченков и его мама Людмила Викторовна. В Великую Отечественную матери ждали сыновей четыре года, а если не повезет – всю жизнь. Людмиле Викторовне повезло: она дождалась Сашу через семь лет. Живым. Из русской тюрьмы.

Александр Борисович Савченков, 33 лет от роду, еще не завел аккаунта в фейсбуке. Вчера он пообещал мне, что завтра купит смартфон и в качестве тренировки зафрендит меня и всех тех, кто принимал участие в его судьбе. Пока он восстановил только старую симку и электронную почту – на Рамблере... Откопировал во вторник собственное дело об условно-досрочном освобождении (УДО) в Октябрьском суде Рязани, встретился с зачинщицей двух петиций рязанских журналистов в его защиту (2015 и 2019 гг.) главредом областной газеты «Мещерская сторона» Екатериной Сениной.

...В тот день, 5 июня 2009 года (есть четкие показания свидетелей из Дивово), как и пять, десять лет до этого, семью Савченковых преследовали на машине конкуренты по «бизнесу» (торговля с машины живыми курами) братья Решетковы. Ранее Решетковы избивали Савченковых монтировками, ломали носы и даже ноги, в милиции трижды признавали Бориса Савченкова потерпевшим, пока сами не посоветовали купить для самообороны травматическое оружие. Применить которое Савченковы были вынуждены в селе Костино после очередного, и второго только за этот день, нападения. Результат – непреднамеренное убийство напавшего на Бориса Савченкова Виталия Решеткова.

За самооборону двумя травматическими пистолетами Рыбновский районный суд Рязанской области «впаял» стрелявшему в воздух Александру 12 лет (прокурор просил «всего» 10), его отцу Борису – 11. Областной суд, вместо того чтобы отменить приговор судьи Евгения Гужова с явным обвинительным уклоном, «скорректировал» его до 10 и 10,5 лет соответственно.

«Суд «выписал» отцу и сыну «по десятке» с такой легкостью, как будто другая часть того же самого государства (милиция) все эти десять лет добросовестно защищала Савченковых от издевательств братьев Решетковых...» (Леонид Никитинский).

Саша, освободившийся накануне Нового года из учреждения Б-2 УФСИН России по Рязанской области, еще плохо ориентируется в пространстве (не сразу узнал родную улицу – много машин, новых построек; заходя в комнату, оглядывает себя: вдруг замечание по форме одежды), но прекрасно – в уголовном праве и УПК. Работая санитаром «на тюремной больничке», он уяснил не только главное правило фсиновских оперов: если ты зек – для меня ты мразь. Он и не растерял человеческого сострадания. С десяток человек, благодаря грамотно составленным им ходатайствам, вышли на свободу по УДО вопреки воле тюремного начальства и благодарны ему по гроб жизни.

Когда Сашу освободили, и он в тот же день приехал на электричке из Рязани в Коломну, первое, что рассказал мне по телефону вечером, как с ужасом узнал от мамы, какова была цена борьбы за его освобождение в первые недели ареста. Сашу арестовали первым, на три месяца. А отца оставили на свободе: «Кто у вас распоряжается бюджетом?» Сначала был следователь и целая плеяда «успешных адвокатов», потом, когда арестовали и отца, на маме Людмиле поживился квартирой мошенник-решала.

Вся связь с внешним миром за семь лет отсидки – карта оператора «Зонателеком» (на платные звонки уходило 1000 рублей в неделю), работающий только на исходящие звонки больничный таксофон, номер которого в обычном мобильнике определяется каждый раз по-разному, да два блокнота. Один для общих записей, во втором только проверенные контакты людей, способных помочь – журналистов и главредов газет и ТВ, маститых столичных юристов и правозащитников, бывших судей вплоть до Конституционного суда, чиновников правительства и членов СПЧ при президенте. Людмила Михайловна Алексеева, Сергей Адамович Ковалев, Тамара Георгиевна Морщакова, Владимир Петрович Лукин, Генри Маркович Резник, Лев Александрович Пономарев, Михаил Александрович Федотов, Леонид Васильевич Никитинский, спасибо вам от Саши и его мамы...

Об этом уникальном человеке еще снимут кино. Про то, как простой коломенский парень, которому тогда еще не было и тридцати, победил левиафана, поставив на уши всю юридическую Москву. Его дело приводили как пример грубой судебной ошибки на семинарах и конференциях, собирали сотни подписей неравнодушных под десятками петиций, лучшие умы отечественной юриспруденции писали правовое (Т. Морщакова) и научно-консультативное (С. Пашин) заключения на приговор рыбновского судьи Гужова.

А он продолжал драить полы рязанской тюремной больницы, в перерывах, а чаще вечером выкраивая время, чтобы успеть до отбоя найти через знакомых новых знакомых нужный контакт в надежде, что... Просто в надежде. Без компьютера. Без интернета. С ручкой, двумя блокнотами и картой чудо-провайдера «Зонателеком».

Каким-то чудесным образом в судьбе Саши поучаствовал даже Анатолий Чубайс, попросивший своего друга министра Михаила Абызова поставить в известность о несправедливом приговоре Савченкова уполномоченного по правам человека в России Татьяну Москалькову. Жаль, не помогло, иначе, если бы с подачи г-жи Москальковой незаконный приговор был пересмотрен, Саша оказался на свободе раньше.

Алексей ФРОЛОВ

читать весь номер