Михаил СЕЛЕЗНЕВ, 17-летний парнишка из поселка Ворошиловка, подавал неплохие надежды как боксер: на областных соревнованиях в своей весовой категории занимал третье место, а по Рязани – первое. Ждал повестки из военкомата. Хотел служить, даже думал связать свою жизнь с армией – редкое рвение среди его ровесников. Иначе распорядилась не жизнь и не судьба, а всего лишь несколько милиционеров, которым нужно было срочно закрыть с десяток «висяков».
17-летнего Михаила, несмотря на противоречивые показания свидетелей и явную фальсификацию документов, осудили на пять лет за восемь преступлений, которые он не мог совершить априори. И уже два года, как его родители пытаются доказать рязанским прокурорам очевидную правду.

Эта история началась 18 апреля 2006 года, когда к группе подростков, отдыхавших на лавочке возле дома на улице Старореченской, подошел неизвестный мужчина. Представился милиционером и предложил Михаилу пройти в отделение, чтобы кое-что опознать. Миша согласился в надежде, что нашлись вещи, которые с него сняли на небезопасных ворошиловских улицах еще в ноябре. Ушел. И пропал. Дома он не появился ни вечером, ни на следующий день. Только 20 апреля родители узнали, что их несовершеннолетний сын уже вторые сутки находится в Московском РОВД.
Далее начинается сказка. Сказка в протоколах. По ним выходит, что Селезнев Михаил был задержан 18 апреля на улице Старореченская возле своего дома в состоянии алкогольного опьянения (хотя вся компания подростков в один голос говорит, что Михаил был трезвый). Парня продержали вместо положенных трех часов все шестнадцать. Родителям, опять же в нарушение законов, ничего не сообщили.
Дальше ­— еще интереснее. В 8.30 19 апреля, судя по записям в журнале административных задержаний, Михаила отпустили, но он вместо того, чтобы пойти домой, опять напился, и в 14 часов его вновь задержали у здания Московского РОВД. После вторичного задержания совесть Михаила не выдержала, и он написал аж три явки с повинной: мол, в свободное от праздного шатания время воровал сумочки в районе Московского шоссе. Только после этого в квартире Селезневых, уже сбившихся с ног в поисках бесследно пропавшего сына, раздался тот самый звонок.
20 апреля на первом допросе Елене Селезневой все-таки удалось переговорить с сыном. Общались записками, и с каждым прочитанным словом женщине становилось дурно. Оказалось, все это время следователи не просто ждали подписания явок. Нескольких попавших в их руки мальчиков, среди которых был и Миша, пытали. Их били, надевали на голову пакет, вставляли в рот оголенные провода. Ни в какую не соглашавшегося брать на себя чужие грехи подростка Светлова увезли из РОВД на «Скорой». Только после такого «показательного урока» Михаил согласился стать вором.
– Я сначала поверить в такое средневековье не могла, – рассказывает Елена. – Первым делом села и на бумажке выписала все дни и часы преступлений, которые якобы совершил мой сын. Сама себе сказала: «Если в это время он действительно крал эти сумки, то пусть сидит, значит, сам выбрал такой путь». Я вспомнила, где был Михаил во время каждого преступления, и теперь с уверенностью могу сказать, что он не мог совершить все эти хищения!
После этого Елена Селезнева потребовала представить ей все документы, акты и протоколы по делу ее сына. Следователи едва успевали подчищать бумаги. Сейчас у Елены Юрьевны набралось уже четыре папки с доказательствами фальсификации дела ее сына и неправомерных действий сотрудников Московского РОВД по отношению к нему. Перечислить все – не хватит и целой газеты, так что приведем только основные факты.

В акте задержания Михаила Селезнева паспорт был вписан позднее (его у подростка с собой и не было). А в протоколе и вовсе стоял номер чужого паспорта! При задержании 17-летнего подростка (и об этом следователи знали, так как сами же вписывали его дату рождения в протоколы) не присутствовали ни понятые, ни педагоги, ни законные представители – грубейшее нарушение прав несовершеннолетнего.
Номера явок с повинной не совпадают со временем их написания: явка № 6118 написана в 12 часов, явка № 6134 – в 10 часов, а № 6142 – в 11 часов в один и тот же день. Сами явки напоминают пресс-релизы из УВД, изобилующие милицейскими штампами, которые вряд ли можно встретить в речи подростка.
Еще больше несуразицы в показаниях потерпевших. Так, в деле Селезнева нет ни одного похожего описания внешности и одежды нападавшего. Девять эпизодов хищения – и девять разных показаний. Возраст нападавшего колебался от 16 лет до 25, рост от 160 см до 185 (напоминаем, что Михаилу было 17 лет и его рост – 185 см). Одежда тоже каждый раз менялась. То есть, если бы все эти девять хищений совершил один человек, то ему нужно было бы 9 раз переодеваться, а также несколько раз красить волосы. Кстати, ничего похожего из описанных в показаниях одежд в гардеробе Селезнева не было вовсе. А ходил он всегда в черной куртке с белой пумой, спортивном костюме и кроссовках. По этой одежке его узнавали все в Ворошиловке. Но ни одного описания именно такого одеяния в деле не встретилось.
Сами пострадавшие постоянно путаются в своих собственных показаниях. Так, потерпевшая Устинова 7 марта 2006 года в заявлении писала о группе лиц, совершивших на нее нападение. На допросе 21 марта она же говорит, что не сможет опознать нападавшего (уже одного), но через месяц неожиданно опознает Селезнева по форме носа и телосложению, а также шраму на правой щеке, который еле заметен вблизи, не то что виден на расстоянии в несколько метров. Другая пострадавшая, Аникина, все время утверждала, что у похитителя ее сумки были темные волосы, но только на суде, сконфузившись, заметила, что обвиняемый – блондин.
Такое количество явных противоречий судью Московского районного суда Троицкого нисколько не смутило. И 3 декабря 2007 года он объявил парню приговор: 5 лет колонии общего режима за 8 эпизодов хищений (девятый эпизод суд откинул, посчитав, что недостаточно собрано доказательств, хотя и по этому преступлению Селезневым была написана явка с повинной).

Родители Михаила, рассказывая эту историю, не могут сдержать волнения и возмущения по поводу непробиваемой системы. Они писали жалобы уже во все российские инстанции. Но пока смогли добиться лишь нового витка отписок и «подчисток» в бумагах. После скандалов, устроенных родителями Селезнева, таинственно исчез оригинал первого протокола допроса, где, возможно, были подделаны подписи Михаила и Елены Селезневых. Также исчезла фототаблица, сделанная на местах совершения преступлений, на которой было ясно видно, что подросток не может и двух слов связать без подсказки следователей. Эти материалы, исходя из объяснительных, хранились на личном компьютере следователя Скурихина. Впоследствии он уволился (или уволили в связи с поднявшейся шумихой), а компьютер со служебной информацией (!) был продан неизвестному лицу.
Доказать побои и пытки тоже не представилось возможным, так как после обращения матери в прокуратуру оказалось, что сильные ушибы и гематомы мальчик получил... во время прогулки во дворике СИЗО, когда очень неудачно упал. Об этом свидетельствовала справка из медпункта.
Правда, под нажимом Селезневых, Московская районная прокуратура все-таки возбудила уголовное дело по факту фальсификации доказательств вины Михаила. Хотя до сих пор даже следственный комитет областной прокуратуры, куда было передано это дело, не может установить виновных лиц: заблудились в трех следователях.
 

подтекст

Вадим Антонов, начальник Московского РОВД города Рязани:
– Обычно к несовершеннолетним такие строгие меры не применяют, но в данном случае дальше ехать было некуда. Этот мальчик с десяток женщин ограбил. Наш взгляд на это дело изложен в обвинении. Последняя инстанция все равно – это суд. Естественно, что осужденный защищается, но девять потерпевших, все женщины, – это тоже надо учитывать!
Что факты сфальсифицированы, это должен доказать суд. Все остальное – домыслы журналистов.