«Правда – хорошо, а счастье лучше» – так обещает премьерная афиша Рязанского театра драмы. В то, что в этом спектакле режиссера Урсулы Макаровой будет все «хорошо» и даже «лучше» верится сразу и безоговорочно: радость и озорство разливаются по залу здоровым яблочным духом.

 

Основное место действия – сад в купеческой усадьбе – становится камертоном всего спектакля. Богатый урожай собирает художник Татьяна Виданова, заполняя фруктами все действие: яблоки наливаются соком на огромном фотобаннере, яблоками усыпается вся сцена, ими бросаются, собирают в ящики, подсчитывают барыши, играют в лапту, со смаком откусывают и хрустят, брызгая соком.

 

Однако в купеческом саду созрели не только яблочки. За высоким забором, уже готовая упасть прямо в руки, томится девица на выданье Поликсена (Полина Бабаева). И замуж эта капризная и своенравная барышня хочет не по расчету за абы какого генерала, а по любви – за наивного правдоискателя Платона (Арсений Кудря). Ну а счастью замоскворецких Ромео и Джульетты, как и полагается, препятствуют и папенька, вороватый купец Амос Панфилыч (Юрий Мотков), и бабушка Мавра Тарасовна (з.а. России Татьяна Петрова), крепко и основательно держащая в своих руках нити всего дома.

 

Но даже ее железная хватка слабеет под натиском чувств! После долгих интриг, тайных свиданий и вздохов вырисовывается, что главные романтические герои здесь – отнюдь не эта парочка юнцов. Куда их скороспелой влюбленности до многолетней страсти и нерастраченных чувств, таящихся в недолюбившем сердце степенной купчихи! И в ее жизни, воскреснув из пепла прошлого, нашелся прекрасный принц. Закрутил ус, поправил фуражку, огладил мундир на ладных боках – и всех рассудил и осчастливил!

 

В роли бравого унтера-сердцееда блистает Юрий Борисов. Для своего героя он находит яркие и совершенно разные краски: может и слезу выдавить, и нежную нотку пропустить, и грубовато поставить на место. В результате персонаж получается не отрицательный, не положительный – хитрый русский мужичок, который и свою выгоду не упустит, и мерзавцев накажет.

 

Впрочем, даже негодяи в этом спектакле кажутся безобидными. Их недостатки понятны и простительны. Особенно со скидкой на нынешний век. А он здесь чувствуется во всем, начиная с костюмов Татьяны Видановой: пестрые, богато декорированные, модерновые, скроенные на современный лад – они не привязывают актеров к исторической эпохе, не сковывают азартную игру, позволяя легко находиться в любой комедийной ситуации. Благо их в спектакле предостаточно: фантазией художника артисты отправляются на купанье в импровизированный пруд, удят рыбу, мокнут под настоящим дождем в дырявой лачуге, плещутся босыми ногами в воде, катаются на самокате и таскают друг друга в тачке. Вот так, бодро и легкомысленно, комедия катится к финалу, не претендуя на душевные изыскания и оставляя за собой лишь театральное лукавство и обаятельную шалость.

 

В этой предсвадебной кутерьме робкие наставления Платона о том, что «всякий человек, …если он живет по правде… – вот он и патриот своего отечества. А кто проживает только готовое, ума и образования не понимает; …тот мерзавец своей жизни», – выглядят уж совсем не убедительно. И рассыпаются наивным лепетом перед снисходительной купеческой ухмылкой. Правда твоя, братец, хороша, но давай-ка лучше поженимся!

 

 

Идею поставить «Женитьбу Бальзаминова» режиссер Марина Есенина обдумывала с самого своего прихода в Театр на Соборной, но в репертуаре пьеса появилась только сейчас. 

 

Обстоятельность понятная: уж слишком ярок кинематографический вариант пьесы. Расставить в тексте Островского свои акценты, избежать ассоциаций и предложить авторское прочтение – такая нелегкая задача стояла перед режиссером. В итоге вместо предвкушаемой пряничной истории одной брачной авантюры зрителя ожидает трагифарс о злоключениях маленького человека, обуянного мечтой о богатстве.

 

И в этом спектакле главным местом действия становится сад. Но уже отцветший и пожелтевший.  «Вдруг вижу я, маменька, будто иду я по саду; навстречу мне идет дама красоты необыкновенной», – этот сон Миши Бальзаминова словно определил пространство постановки. Художник Юлия Ксензова опутывает весь объем сцены осенними листьями, гибкими лианами то ли хмеля, то ли еще какого дурмана. Здесь все так уютно, так мягко и по-домашнему. Дремота и скука однообразных будней запуталась в многослойных юбках и стеганых халатах. Хлопочет у самовара кухарка Матрена (з.а. России Людмила Сорокина), причитая характерным рязанским говорком. Пестует своего единственного сыночка матушка Бальзаминова (з.а. России Светлана Гузикова). Разворачивает бурную деятельность предприимчивая сваха Красавина (з.а. России Нина Бурдыгина), нарезая по сцене круги на трехколесной лошадке.

 

В этом женском царстве у Миши Бальзаминова, наверное, и не было иной судьбы, как вырасти избалованным недотепой с детской улыбкой. Такой образ создает Дмитрий Мазепа, представляя инфантильного, социально бесполезного человека, заблудившегося в мамкиных юбках. Потому так легко он попадает под влияние бравого офицера Чебакова (Андрей Кондрашов). Их амурные аферы с пылкими сестрами Пеженовыми (Анна Комарова и Людмила Конина) были разыграны так уморительно, что зритель откровенно хохотал. И уже казалось, что вот так – под суетливые хлопоты, охи-вздохи и ежеминутное «Прости, господи» – сюжет и дойдет до финала.

 

Но появляется еще один персонаж – Белотелова, вдова на выданье. Словно в пику ее «говорящей» фамилии и экранного образа роскошной Мордюковой Есенина ставит на эту роль изящную Марину Заланскую. Затягивая актрису в черные шелка, награждая хриплым завывающим голосом и грацией восставшего зомби, режиссер создает обескураживающий образ. Забавная поначалу, по ходу Белотелова превращается в ядовитую Черную вдову: оплетает своей паутиной Бальзаминова и манит подарками. И только что такие невинные глаза Мишеньки загораются алчным огнем, пальцы уже пересчитывают вожделенные купюры, а в речи прорывается полубезумный смех. Внезапное перерождение обрывается таким же неожиданным – демоническим – финалом, оставляя зрителя самостоятельно домысливать развязку.

 

Несмотря на совершенно разные обстоятельства, мораль двух историй, по сути, одинакова. Одинаково настораживающая. Ни Поликсена, ни Бальзаминов палец о палец не ударяют ради собственного счастья. И оно плывет им прямо в руки! Очень удобная позиция, особенно для поколения виртуальных мечтателей. Поэтому для всех отнюдь не лишним будет сходить в театр и убедиться: такое бывает только на сцене.