Город полумертвых деревьев

Еду в такси, за рулем – бывший водитель Надежды Чумаковой, который, споткнувшись на очередной выбоине, не сдержался, владея устным наречием, и пустился в приятные сердцу воспоминания:

– Много лет я у нее проработал. В шесть утра выезжали на «дозор», когда еще движение не начиналось. Возил ее не по центру, а по окраинам, в те дворы заглядывали, куда не каждый пес забежит. Она выходила из машины, смотрела и все записывала – названия улиц, дома, если вокруг был непорядок, который теперь стал нормой. Посмотрите, что творится!

Водитель обращает внимание на убитую временем улицу Гоголя, о которой «Новая» уже писала (№ 10Р от 18.03.2016 г.). Как говорится: собаки – лают, журналисты – пишут, мэры приходят и уходят, а рязанский караван идет и поплевывает на собак, журналистов и горожан. Каравану-то что?

Блюз забытых трущоб

– Хозяина в городе нет! Чумакова была именно хозяином, а не женщиной, решившей примерить к себе чиновничье кресло, – продолжает водитель.

На том и расстались. Подобный разговор – не редкость, когда едешь или идешь по окраине города, в народе давно именуемого Грязанью.

О том, что культура места определяется не центральной частью, а окраиной и кладбищами, известно. «Любовь к отеческим гробам» ярко иллюстрирует заброшенное Лазаревское кладбище, а уж о пепелищах, оставшихся после уничтожения старинных построек, говорить больно до слез.

Пару лет назад жители улицы Березовой написали письмо президенту, чтобы помог с дорогой и тротуарами. Видимо, дошло: подоспели очередные выборы, к которым у нас пристегиваются разные показательные дела, почему-то всегда совпадающие с осенними проливными дождями. Но потом возник журналист Караулов, положивший глаз на древнюю землю нашу. Начатые работы бросили, стали латать дыры в других местах, по которым прошлась его съемочная группа, а по Березовой отчитались вот только что, накануне других предстоящих выборов. Асфальт меняли в дождь, тротуарную плитку клали на цемент, газонную зону засыпали грунтом с семенами лебеды, которая лихо растет после обильных дождей. Если в цивилизованных странах газоны столетиями стригут и стригут, то у нас с этим глухо, а потому бурьян на улицах города – наше всё.

Одно очевидно: Рязань – это не дорого и богато, а дешево и сердито. Вспоминается милейшая улыбка актера и режиссера Никиты Сергеевича Михалкова, когда он обращается к бездельникам-чиновникам: «Ребятушки… (и держит весомую паузу по Станиславскому), ну нельзя же так откровенно не делать того, что вам делать до-о-о-о-лжно… Ведь никто вас в чиновники насильно-то не тянул…»

Севастопольский позор

Если к вам невзначай приедут друзья из Севастополя, ни за что не признавайтесь им, что в сухопутной Рязани на участке улицы Черновицкой появилась… полуторакилометровая Севастопольская аллея. Казалось бы, а почему не похвастаться и не погордиться? Да потому что гордиться нечем, а вот осрамиться – да!

«Откуда она взялась-то?» – удивляются те, кто слышит о ней впервые. Жители района говорят, что в одну из очередных предвыборных кампаний новый кандидат в депутаты выторговывал себе место под солнцем, собирая подписи под создание этой зоны.

– Мы-то думали, что приличное место будет в нашей Тмутаракани. Лавочки, клумбы, то да се: глазу – приятность, душе – отрада. А в итоге? Асфальт поменяли, а где аллея? Да вы сами пройдитесь, посмотрите. За Севастополь обидно. У меня там дед воевал, – говорит житель дома с окнами на аллею.

Идем смотреть. Да, зрелище не просто жалкое, а постыдное привязкой к легендарному городу. Грязное подобие как бы газонной части с уже знакомой лебедой и дикими, вылезающими на пешеходную зону, не стриженными годами кустами, которые росли здесь до «аллеи» и будут расти еще много лет, ничего общего не имея с ландшафтным дизайном. Лучше один раз увидеть, поэтому – милости просим на Черновицкую. Повторюсь: если к вам приедут гости из Крыма – на аллею эту – ни ногой. Не смущайте их и не позорьтесь сами, потому что еще и дворника эта аллея, как и вся Черновицкая, не видела давно, и это очень бросается в глаза.

Стрижка только начата...

Идем по Черновицкой к Иоанно-Кронштадтскому храму. Место уникальное своей бесхозностью и обилием мертвых деревьев, яркой графикой пестреющих на фоне летней зелени. Прохожие с опаской смотрят на них. Не начать ли спил угрожающих жизни стволов до того, как пресс-службы города заведут речь о появившихся жертвах, тем более что по ТВ посто
янно говорят о том, что идет спиливание старых деревьев. Но старые – не всегда мертвые. Рядом со школой № 64 спилили живую хорошую березу, а чуть впереди, перед школой, до сих пор стоит скелет уже отжившего дерева.

Еще на Черновицкой стригут... канадские клены-самосевки, залетевшие кленовым носиком куда им вздумалось. Ну ладно, лень спиливать и жалко денег на приличные кусты – чай, не центр города. Но если уж стричь деревья под кусты, то никак не в середине лета, а ранней весной, чтобы не безобразием «стрижка» смотрелась, а чем-то чуть-чуть приличным. Обидно за людей, которые живут здесь и ежедневно лицезреют наплевательское отношение к себе.

Фасад бывшего Детского мира за обезображенными как бы кустами – еще одна иллюстрация того, что окраина города никак не входит в планы никаких горадминов не один десяток лет. В лучшем случае, чиновники проезжают по этой улице на кладбища, но тогда уж точно не до наблюдений. Да и много ли из окошка авто увидеть можно?

Мэр, каблук и пьедестал

Очень хотелось бы пригласить Елену Сорокину на прогулку по рязанским трущобам. Не на машине, а пешком, желательно – после дождя или в непогоду, да в хорошей обуви и обязательно на каблуке. Бисмарк говорил, что умные учатся на ошибках других, а иные – только на своих собственных.

Для того, чтобы понять, как мучительно жители этого места ежедневно проходят пешком по проезду Островского или улице Гоголя – до Братиславской, этот путь обязательно надо пройти самой и не один раз. Сломать каблук, подвернуть ногу, упасть... Только тогда можно будет посочувствовать тем, кто с прошлого века преодолевает здесь полосу препятствий, потому что сменяющиеся главы города не хотят ломать глаза на захолустье рязанских окраин. А ведь если чего-то не видишь, то и причины для беспокойства нет. Они и не беспокоятся.

Кому-то искренне верится в то, что если идешь во власть, то употребить ее должен на благо тех, кто ее не имеет. А если место твое улучшает лишь твое собственное на земле пребывание, то это не только должностное, но в первую очередь – преступление нравственное, за которое почему-то не судят.

А памятник Надежде Чумаковой у библиотеки им. Есенина поставлен неслучайно. В бытность правления, помнится, и ее ругали. Но сейчас, когда Рязань имеет вид уныло-блеклый, грязный и неухоженный, когда на глазах исчезает то, что делалось ею годами, фигура бывшего мэра возносится на такую высоту, на которой она, может быть, никогда не стояла при жизни. Только и слышишь: «А вот при Чумаковой…» И понимаешь, что после ее ухода это место вакантно навсегда, а до ее отношения к городу никому никогда не дотянуться.

Можно сколько угодно отвечать на вопросы горожан, выкладывать в соцсети фотографии себя на субботниках, напоминающие картинки с якобы несущим бревно Ильичом, но хочется, чтобы кто-то смог привести Рязань не к общему знаменателю российского захолустья, а вывел ее на…

Нет, об этом – рано. Нужно восстановить хорошо разрушенное старое и только после этого пытаться ставить перед собой задачи более сложные, потому что взять высоту из ямы не получится никогда. Из нее сначала надо вылезти, а потом уже пытаться прыгать дальше и выше.

Ольга МИЩЕНКОВА

читать весь номер