Возраст круглого отличника – для актера Рязанского театра драмы заслуженного артиста РФ Олега Пичурина настанет уже через несколько дней. 19 октября друзья, коллеги, поклонники будут поздравлять своего любимого артиста с 55-летием. Красивая дата настраивает на комплиментарное настроение. И в случае с Олегом ничего специально придумывать не придется. Даже на сцене все его персонажи оставляют абсолютно положительное впечатление. На твердую пятерку.
«Ну, так и я смогу сыграть!»
Справедливости ради, в начале интервью с Олегом Пичуриным мы попытались вспомнить, есть ли в его послужном списке отрицательные роли. И несколько имен все-таки в памяти возникли:
– Возможно, виконт де Вальмон из «Опасных связей», хотя, если исходить из концепции спектакля, его сложно назвать отрицательным. А так, да, мои герои практически все положительные. Хотя злодеев играть обожаю! Во времена работы в ТЮЗе моей любимой ролью был герцог де Маликорн в сказке «Город мастеров». Хитрый, коварный – можно злодействовать на славу!
– Олег, если говорить об истоках, у вас театральная семья?
– Нет, к театру никто не имел никакого отношения. И когда после окончания школы встал вопрос о том, куда поступать дальше, я был в полной растерянности. Мы жили в Казахстане, в небольшом закрытом городе Степногорске Целиноградской области. Городок мне очень нравился: уютный, красивый, но ощущение, что находишься на отшибе. Где-то там кипит жизнь, происходят важные события, а у нас – тишина и покой. Но, надо отдать должное, к нам приезжало много хороших театров, в том числе из Москвы, Ленинграда, Алма-Аты. Прекрасно помню свои впечатления, как я оценивал игру актеров и с подростковым максимализмом пытался что-то примерить на себя: «Ну, так и я смогу сыграть!» И постепенно сам «заболел» театром. Ходил в театральный кружок при Дворце культуры, а после школы поехал поступать в театральный институт. Сначала в Новосибирск. Там меня приняли, но когда выяснилось, что я еще не служил в армии, то велели сначала отдать долг Родине. Однако в армию меня тоже не взяли, зато приняли в Иркутское театральное училище. Я попал на курс к замечательному педагогу Валентине Александровне Дуловой. И, как сейчас понимаю, это настоящее чудо, потому что у меня были жуткие проблемы с дикцией. Меня приняли с условием, что стану усердно заниматься и все исправлю. Речевые упражнения, постановка дыхания – я оставался после занятий и упражнялся по несколько часов.
– И после выпуска попали в Рязанский театр юного зрителя?
– Верно, мы приехали целой компанией: Константин Кириллов, Марина Невидина-Шульц, Леонид Розенталь. Я был вполне доволен выбором, ехал без всяких «прицелов» на Москву, столичных амбиций у меня никогда не было. В Театре на Соборной я проработал шесть лет. Ну а потом Жанна Виноградова, в то время художественный руководитель театра драмы, пригласила меня и мою жену Марию к себе в труппу.
«Да любит она тебя! Любит!»
– Давайте вспомним роли, о которых принято говорить как о знаковых. Например, я прекрасно помню вашу замечательную работу в спектакле 2002 года «Женитьба Белугина».
– Пожалуй, это первая крупная роль в театре драмы и мне самому она очень нравилась. Вообще актерам редко нравятся их роли. Да, они стараются их полюбить. Но чтобы роль, которую тебе назначили, реально оказалась близка и легла на сердце, – это большая редкость и удача.
С народной артисткой РФ Людмилой Коршуновой. Сцена из спектакля «Вышел ангел из тумана»
– Белугин из таких?
– Абсолютно. Эту роль помню до сих пор. Кстати, была интересная поездка на фестиваль в Кострому, где жюри весьма неоднозначно приняло этот спектакль, потому что постановка была решена не в традиционной классической форме. Зато зрители в полном восторге! Помню, в финальной сцене, когда мы держали паузу перед поцелуем, из зала раздались восторженно-нетерпеливые крики: «Да любит она тебя! Любит!» И все взорвались аплодисментами!
– Чем все-таки так близок оказался Белугин?
– Искренностью, непосредственностью. Простой честный парень с открытой душой.
– Вальмон, еще один ваш герой, является полной противоположностью: беспринципный интриган, соблазнитель. Он был в чем-то близок и понятен?
– Нет, но это одна из тех ролей, которую хочется сыграть. Когда в твоем характере нет определенных качеств, хочется через них пройти на сцене. Это гораздо интересней, чем играть самого себя. Включается актерская фантазия, работает воображение. Поэтому многие артисты так любят играть то, что им не присуще в жизни. Тем и хорош театр.
– В спектакле по пьесе «Безымянная звезда» у вас сложился очень трогательный дуэт с Мариной Мясниковой. Как быть искренним на сцене в проявлении таких романтичных чувств?
– Всегда в этом случае вспоминаю своего педагога Валентину Александровну Дулову, которая говорила, что никогда не надо жить своими героями. Зачем? Театр – это игра. Искренняя, правдивая, но все-равно лишь игра. Поэтому надо всегда быть чуть-чуть над образом. Актер после спектакля должен чувствовать легкую усталость. Если ты устал сильно, значит, что-то делаешь не так. Возвращаясь к «Безымянной звезде», отмечу, что у Марины это была одна из первых больших ролей в театре, и, я помню, какой напуганной она казалась перед выходом. Мне постоянно хотелось ее успокоить, и это чувство помогало, ложилось на роль.
В поисках крыльев
– В нынешнем репертуаре у вас есть настоящая звездная работа, с которой в 2016 году на конкурсе «Зеркало сцены» вы победили в номинации «Лучшая мужская роль». Я говорю о Гаврииле в спектакле «Вышел ангел из тумана» – персонаже, который вначале воспринимается как проходимец, а к финалу обретает ангельские крылья.
– Честно говоря, я совершенно не ожидал, что работа окажется такой удачной. Признаюсь, поначалу даже хотел отказаться от этой роли. Мне очень не нравилось решение персонажа, но, благо, когда я предложил режиссеру Петру Орлову свое видение, он его поддержал и вместе мы нашли правильное звучание. Сама по себе пьеса неоднозначная, довольно сложная для постановки. Знаю, что в некоторых других театрах у нее складывалась не самая счастливая сценическая судьба. Даже критики «Зеркала сцены» признавались, что с большим сомнением шли на спектакль. Но после просмотра они единодушно согласились, что наш спектакль оказался едва ли не лучшим воплощением этом пьесы. Работа, действительно, шла тяжело. Роль не получалась, из моего персонажа пытались сделать то святошу, то еще кого-то. Но потом я нашел в грим-цехе соломенную шляпу, нахлобучил ее, набил карманы мелочью… Хотелось создать чеховский образ маленького человека, который проходит непростой путь преображения – до архангела. В этом спектакле прекрасный актерский ансамбль и, на мой взгляд, нам удалось найти те тонкие моменты, которые так трогают зрителя.
– Ваша супруга Мария Звонарева – известная российская киноактриса. У вас тоже есть киноработы, но скорее эпизодические. Роман с кино не сложился?
– Это совершенно другая профессия. К слову, Мария в этом сезоне вернулась в труппу Рязанского театра драмы. И я, честно говоря, сейчас ей абсолютно не завидую: когда артист после кино приходит в театр – это всегда очень сложно. Сцена предполагает иные законы существования. Да, органика должна присутствовать, но, учитывая размеры зала, необходима соответствующая подача. Тут нет крупных планов, работает все огромное пространство. Поэтому нужны другие краски, другие приемы.
– Когда в ранних интервью вас спрашивали о желаемых ролях, вы называли Хлестакова. О чем сейчас мечтается?
– Да, о Хлестакове я думал. Вообще очень люблю Гоголя, его юмор, и, как мне казалось, роль Хлестакова хорошо ложилась на мою психофизику. Но не случилось… А что касается настоящего времени, не могу сказать, что у меня есть особые планы. Мечты – это прекрасно. Но у них есть странное свойство – не сбываться. Надо любить те роли, которые у тебя есть.
Фото Андрея ПАВЛУШИНА
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Любовь зла – полюбишь и осла
Подписывайтесь на телегу «Новой», чтобы наши новости сами находили вас